Вожак - Генри Олди

– Круг – символ Солнца. Его нельзя использовать где попало. Только для солярной связи, и ещё кое-где, где без него не обойтись.

– Колесо?

– В первую очередь, колесо. Основа, фундамент прогресса. У вас круг – везде. Он как мусор, он для вас ничего не значит. Геометрическая фигура… Я даже представить не могла, что люди способны жить так! Не дикари, погрязшие в каменном веке, а цивилизация, обогнавшая нас на века!

– Ну, знаешь ли…

«Не обижайся!» – беззвучно шепнули губы Изэли. Лишь сейчас – щенок, которого ткнули носом в собственную лужу – Марк осознал, что обиделся. Это была странная, чуть-чуть клоунская обида: напоказ, почти как настоящая, больше, чем настоящая. Клоунада выписывала обиде особый, двойной сертификат подлинности.

– Мне тоже, – он справился с голосом, как с десантным ботом, вышедшим из повиновения, – трудно было представить, что люди могут с радостью идти под нож! И впадать в кому, если их лишить этой радости.

– Ты умница, Марчкх, – с опаской, словно прикасаясь к лапе дикого зверя, Изэль дотронулась до его ладони. Марк с трудом заставил себя не убрать руку. Больше доверия – больше откровенности. – Ты решился на очень рискованный эксперимент. Освободить честных пленников! Такого еще никто не делал.

– Так уж и никто?

– По крайней мере, я о таком не слышала. Когда я поняла, что ты предложил доктору Лепиду… Матерь Омесиуатль! Я места себе не находила! С пленными могло произойти что угодно! Если честно, я просто сгорала от страха…

– С пленными? А с тобой?

– Я? – усмешка Изэли явственно горчила. – Ты зря беспокоишься за меня, Марчкх. Я не была в честном плену. Я отслеживаю своё состояние. Со мной всё в порядке.

– Стоп!

Резким движением Марк прервал астланку. Перед вылетом на Тишри ему позволили изучить отчёты эмиссаров Лиги с орбиты Острова Цапель. Логические проколы в объяснениях Изэли заметил бы и ребёнок.

– На Астлантиде идут войны; случаются пограничные конфликты. В них никого не берут в плен? Всех пленных отправляют в солнце? Никого не отпускают? Не обменивают на своих?

– Отпускают и обменивают. Твой аналог некорректен. Во-первых, воюют только кастовые астлане: равные с равными. Во-вторых, у нас действует Конвенция Коатликуэ. На войне солдата берут в «малый плен». Плен не для солнца, для людей. Военнопленные тоже испытывают эйфорию, но в ослабленной, некритической форме. Как показывают замеры уровня нейромедиаторов в крови – не более десяти процентов от эйфории честного плена. Согласно гипотезе академика Тесосомока, это связано с мотивацией поведения. В армии все, от солдата до офицера, выполняют приказы вышестоящих, связанные присягой и уставом, а для честного плена нужна самостоятельная инициатива сопротивления…

Десять процентов? «Малый плен»? Марк не сдержался, хмыкнул: «Оказывается, у астлан есть свои «десятинщики»! Мы похожи больше, чем я думал!» Изэль подняла на него удивлённый взгляд: «Что забавного я сказала?» – и Марк сбился с мысли. Что-то крылось в этом дурацком сходстве; кажется, что-то важное. Но мысль ускользнула, и выудить её из глубин рассудка не сумел бы самый ловкий рыбак.

– Извини. Продолжай, я слушаю.

«Не верю своим ушам! – рявкнул обер-центурион Кнут, прямой, как гриф от штанги, и злой, как свора псов. – Ты перед ней извинился?!» Ну да, ответил Марк. Почему бы офицеру не извиниться перед женщиной? Должен я расположить её к себе? Втереться в доверие? «В постель к ней вотрись! – подмигнул Кнут. – Раз-два, аты-баты…» И вотрусь, согласился Марк. Если надо будет для дела…

Не найдя, чем возразить, альтер-эго посрамленно заткнулось.

– По окончании конфликта военнопленных отпускают или обменивают. Последствия «малого плена» минимальны: неделя реабилитации, и солдат опять в строю. Но чтобы кого-то освобождали из честного плена… Знаешь, Марчкх, – Изэль наклонилась к нему, понизив голос, – мне очень стыдно!

– Стыдно?

«Заказ готов!» – мелодичным перезвоном возвестила линия доставки. Из недр стола выехало блюдо с кисло-сладкой свининой, оформленной в банкетном варианте, и корзинка с ломтями свежего хлеба.

– Во мне проснулся учёный, – Изэль без аппетита смотрела на еду. – Мне было интересно. Я хотела знать… И ничего не могла с собой поделать!

– Знать, что произойдёт с освобождёнными?

Кивнув, Изэль опустила голову, словно маленькая девочка. Сейчас она была старше Марка; она была младше Марка. Это соединение противоречило всей биохимии Ойкумены, а может, обер-центурион Кнут плохо разбирался в биохимии – и в природе женщин. Он поймал себя на возбуждении, которое не назвал бы сексуальным. Словно запах, источник и характер которого остался тайной – в воздухе прибавилась горстка молекул, и ноздри трепещут, пульс учащается, а ты стараешься понять, что происходит.

– Ты всё равно не могла ничего изменить, – пожал плечами Марк. Ему было трудно сосредоточиться. «Феномен припоминания запахов, – сказал из дальнего далека легат Квинт, специалист по психологии ботвы, глава Особого отдела училища, – уникален. Он похож на то, как некоторые люди вспоминают пережитый ими опыт. Какой? Ну, к примеру, такой, как война…». – Так почему бы не удовлетворить свой интерес? Для учёного это нормально.

– Это недостойно моей касты!

– Отставить истерику! Ты – научный работник, я – солдат. Я любого профессора отправлю сортиры драить. Ешь мясо, тебе понравится. Успокоишься, тогда и продолжим.

За столом воцарилась тишина.

«Солдат? – мясо показалось жестковатым, волокнистым. В подливе раздражал избыток специй. – Тут хочешь – не хочешь, психологом станешь. Или психопатом. Это она от голода такая нервная? Пообедает – угомонится?»

– Вкусно, – Изэль отставила тарелку с аккуратностью первой ученицы. – Спасибо.

И продолжила с прерванного места, как если бы выполнила домашнее задание и теперь имела право вернуться к конфетнице, полной ирисок:

– Интерес учёного – это нормально. Но он не должен вытеснять всё остальное. В первую очередь я – человек. Астланка. И лишь потом – учёная. А ты в первую очередь солдат?

Марк чуть не подавился.

– Во мне учёный победил человека, – Изэль говорила сухо, с демонстративной отстраненностью. Похоже, это был её способ бороться с эмоциями. – На время? Да, но мне от этого не легче…

– Конфликт устремлений? – наобум спросил Марк, и через секунду выяснил, что попал в яблочко.

– Я знала! – просияла Изэль. – Знала, что ты поймёшь!

«Как у вас с интуицией? – ехидно осведомился призрак доктора Лепида, дыша пивным перегаром. – Чудес не творите?»

– Конфликт устремлений – он во всём. Не только в желании уйти в солнце и в необходимости продолжать жизнь в материальном теле. Конфликт устремлений – двигатель развития личности! Если одна из сторон конфликта начинает побеждать, нарушается баланс. А значит, человек испытывает страдания.