На синей комете - Розмари Уэллс

— Оскар, — начал папа в лифте. — Я не сказал Голландцу про наш план. И мистеру X не сказал. Пусть это останется между нами. Хорошо?

— Хорошо, пап.

— Уедем завтра утром, — продолжил он. — Если поторопимся, успеем на поезд до Сиэтла, который уходит в одиннадцать двадцать две. А там, в девятнадцать сорок одну, пересядем на поезд до Биллингса, штат Монтана.

На подушке меня ждала аккуратно сложенная шёлковая пижама. Вот как в богатых домах привечают гостей! Шёлк грел и одновременно холодил тело — новое ощущение! Шёлковых вещей я никогда прежде не носил.

Вдруг в дверь деликатно постучали.

— Кто там? — спросил я.

— Извинить меня. Тут мисс Чау.

— Мисс Чау! Заходите! — Я открыл дверь.

— Вот мыло и щётка для зубы.

Китаянка бесшумно вошла в комнату и протянула мне серебряный поднос с принадлежностями для умывания. Я его взял, поблагодарил.

— И ещё один дело, — прибавила она.

— Какое?

Она улыбнулась:

— Мисс Чау всё слышать! Мисс Чау помогать отпереть закрытая дверь. Память Оскар. Просто. Совсем просто. Китайский метод. Проверять две тысячи лет!

Глава 11

Мисс Чау, в мягких красных тапочках, села на кровать рядом со мной и, открыв выстланную бархатом шкатулку, вынула оттуда мешочек, а из него достала полупрозрачный чёрный камень, почти круглый, с немного неровной поверхностью. Внезапно я увидел внутри шара светящуюся рыбку. Или померещилось? Ведь этого не может быть!

— Что это? — спросил я.

— На ваш язык — Звёздный камень, — ответила мисс Чау. — Редкость. Находить на севере Китая, где Харбин. Иногда в река. Иногда под дерево гинкго. Очень ценный. Люди платить много денег на чёрный рынок. Мадам Чан Кай Ши, первая леди Китай, покупать Звёздный камень и помогать муж воевать с Япония. Мисс Чау просить вас просто расслабить. Просто смотреть на маленькая звезда в камень. Расслабить. Смотреть на звезда. Хорошо?

Я повиновался.

— Хорошо, Оскар. Теперь надо брать Звёздный камень. Тепло ваш тело заставлять звезду прыгать. Вы сосредоточить на звезда, пожалуйста, а мисс Чау скоро возвращаться.

Она вложила камень мне в руки, разместила их у меня на животе и вышла. Я послушно выполнял её наставления. От тепла моих рук и живота звёздочка заметалась внутри своего круглого чёрного домика, как бешеная. Мне тоже стало тепло, словно за окном была не зимняя, а летняя ночь. Все терзавшие меня тревоги как ветром сдуло. Сейчас меня занимала только звезда. Ничего, кроме звезды. Я лежал молча, неподвижно, не сводя с неё глаз. Мисс Чау вернулась, но, если бы не свет, проникший через открывшуюся дверь из коридора, я даже не заметил бы её появления: она вошла беззвучно, на цыпочках, а я был всецело поглощён звездой.

— Ваш отец крепко спать, — прошептала она со смешком. — Он не ждать мисс Чау с пижама и щётка.

В ответ я улыбнулся, продолжая смотреть на камень.

— Оскар, как вы себя чувствовать? — спросила китаянка, снова шёпотом.

Но я почему-то не смог ответить, только выдавил нечленораздельное «м-м-м-м-м».

Мисс Чау забрала у меня камень и скрестила мои руки у меня на животе.

— Теперь вы закрывать глаза. Голова не шевелить, смотреть вверх, глаза не открыть. Хорошо? Сейчас закатить глаза выше. Выше! Хорошо! Хорошо! — Мисс Чау командовала очень тихо. Потом она долго, примерно минуту, молчала, прислушиваясь к моему дыханию. — Сказать мисс Чау ваше имя, — наконец велела она. — Пожалуйста, говорить медленно.

— Оскар Огилви-младший.

— Сколько лет Оскар?

— Одиннадцать.

— Сейчас рассказать мисс Чау, пожалуйста, что происходить в банк.

Картинка, так долго таившаяся в уголке моего глаза, вдруг встала на место, по центру, и я описал её подробно и медленно, без тени сомнения.

— Я прижимаюсь щекой к траве, искусственной траве на макете — там, где прерии и покатый склон. Там, недалеко от банка, храм с колоколом. Колокол бьёт пять раз. Я слышу странный шум. В банк врываются двое. Двое мужчин, облепленных снегом, с чулком на голове. Но они срывают чулки. Я вижу их лица. Один грабитель замахивается, с плеч у него слетает снег. Этот человек бьёт мистера Эплгейта по голове! Мистер Эплгейт падает! О, Господи! Какой ужас…

Мисс Чау нежно погладила мою руку и спросила:

— Он иметь имя? Этот человек?

— Да! Стакпоул! — быстро ответил я, потому что всё видел и слышал абсолютно ясно. — Какой он огромный! Сутулый! Руки длинные! Прямо горилла. Он хватает мистера Эплгейта сзади, завязывает ему глаза чулком. Теперь бандиты озираются — наверно, деньги ищут. У того, который похож на гориллу, всё лицо в прыщах и угрях. Брови срослись. Брови — одна линия, а усы — другая. Как… как две чёрные мохнатые гусеницы. А второй — коротышка. Волосы рыжие, соломенные такие, кучерявые. У него нос кривой, сломанный, и след на лбу — рваный шрам… Они меня не видят. Думают, наверно, что мистер Эплгейт один был.

Я так ясно вспомнил разговор Стакпоула и МакГи — да-да, я теперь точно знал имена грабителей! — что стал не пересказывать, а просто повторять то, что они говорили. Я не вспоминал слова, а буквально слышал их, словно грабители стояли сейчас рядом.

— А ну, подыми руки! Вверх! Теперь брось мне ключи от сейфа! Эй, тебе говорю! А ну, делай, что приказано! — орёт Стакпоул. — МакГи! Хватай ключи, доставай бабло!

Мистер Эплгейт кидает им ключи, они заламывают ему руки за спину, связывают. Я прячусь за макетом, даже голову не высовываю и не шевелюсь. Словно меня нет. МакГи ловит ключи и бежит к окошку кассира. Резко выдвигает ящик — я слышу звук. Ящик грохается об пол. МакГи вопит: «Тут нет ничего! Где бабло, придурок?» Голос мистера Эплгейта: «Деньги после рабочего дня запирают в хранилище. Ключей у меня нет. Там сложные замки с кодом и сигнализация. Уходите отсюда. Пожалуйста, уходите. Вы не сможете достать деньги. И я не смогу». Он говорит с трудом, задыхаясь, но быстро — чтобы убедить их уйти, чтобы они нас не убили. Голос его дрожит, ему очень страшно, я это слышу. Я лежу, как неживой. А поезда бегают по кругу, по всему огромному макету, стучат колёсами, посвистывают, будто ничего не происходит. «Эй, рябой, стреляй по замкам, иначе не откроем!» — кричит сообщнику МакГи.

Мистер Эплгейт лежит на полу, очень далеко. Мне ему никак не помочь! Стоит шевельнуться — они меня заметят. Я слышу, как гулко колотится моё сердце. «Уходите! — мысленно приказываю я. — Берите деньги и уходите поскорее».

Они стреляют — выстрелами сбивают замки с железных решёток, которые отгораживают хранилище, а потом раздаются ещё три выстрела — наверно, грабители стреляют по главному сейфовому замку. Происходит всё это молниеносно. Вот они уже выскакивают обратно с двумя сумками, подбегают к двери. Вот МакГи напоследок оглядывает вестибюль банка и… видит меня.

— Что за чёрт! Кто это? — восклицает он.

— Мальчишка! — кричит в ответ Стакпоул. — Откуда он взялся?

— Он нас видел! Он нас видел! — повторяет МакГи. — Нам свидетели не нужны. Ты понял, Стакпоул?

— Нельзя ребёнка убивать. Давай его увезём. Отпустим, когда доберёмся до Эль-Пасо. Потом перейдём границу, а он пусть бродит по пустыне, сколько влезет.

— Я разделаюсь с ним здесь, — говорит МакГи. — Прямо сейчас. Нам балласт не нужен.

— Негоже убивать ребёнка, — возражает Стакпоул. — Этот налёт и так уже на хороший срок тянет. К утру нам сядет на хвост всё ФБР. Нет уж, давай завяжем ему глаза и спрячем на Голубом острове, пока шумиха не стихнет.

— Ты что задумал, кретин?! Это ж похищение! — кричит МакГи. — Копы не отстанут! Проще убить мальца. Снесу ему башку — и дело с концом.

МакГи поднимает пистолет. Прищуривает один глаз, целится. Мистер Эплгейт кричит: «Прыгай, Оскар! Прыгай!» МакГи разворачивается и стреляет в мистера Эплгейта. Дважды. Один раз в голову, потом в сердце. Повсюду кровь…

— Господи, что же это?

Я закрыл глаза руками. Меня затрясло, как в лихорадке.

Мисс Чау напомнила о своём присутствии, мягко коснувшись моей руки.

— Что быть дальше, Оскар? Дальше? — спросила она.

— Дальше странно… Я прыгаю. Никогда в жизни я так не прыгал. МакГи поворачивается. Стреляет. В меня. Но уже поздно. Он меня не видит. Не видит, потому что не знает, куда смотреть. Я лежу на макете, в колючем кусте можжевельника, рядом со станцией «Песчаные дюны». И я маленький. Крошечный. А из-за поворота выходит поезд — большой, настоящий поезд. Я просто захожу в вагон и еду. И никому это не кажется странным. Я еду в Чикаго. Вот и всё.

У мисс Чау оказался наготове платок. Она промокнула мой вспотевший лоб.

— Значит, они стрелять? — спросила она.

— Да, я вижу: МакГи совсем рядом, в трёх шагах. Он целится мне в лоб. И спускает курок.

— И вы просто прыгать? — Мисс Чау задала вопрос таким будничным тоном, словно я прыгал не через пространство и время, а через скакалку во дворе.