Век эмпирей - Тони Гонзалес

Получив удар по горлу после жалобы на жажду, Гир остался с поврежденной гортанью и порванными голосовыми связками. Этот случай был позже изображен, во всех ужасных подробностях, на странице в его блокноте. Художественные работы мальчика были историей его трудного прошлого и выходом для творческих талантов, которые рабство в нем подавляло. «Какое мерзкое зло, — думала Тея, листая страницы. — Испытания, которые не должен выносить никто, не говоря уже о ребенке».

Существование в рабстве само по себе было проклятием, но уж вовсе адским оно становилось в пустынных внешних регионах, посещаемых лишь разведчиками, пиратами и мародерами, которые следовали за двумя первыми.

Гир был единственным выжившим в той колонии. Когда начался погром, он вскочил в свой спаскостюм и сделал единственное, что хорошо умел делать, — забился в самую глубокую скальную щель, которую сумел найти. Вылез он уже после ухода рейдеров, поскольку нуждался в воздухе. Когда прибыл «Ретфорд», чтобы покопаться в имуществе колонии, Гир наткнулся на Винса и рухнул ему на колени, перед тем как потерять сознание. К тому времени, когда его принесли на борт, он уже посинел, и именно Тея привела его в чувство.

Она сразу же полюбила его, видя в нем сына, которого у нее никогда не было, но всегда хотелось.

Никто не знал, каково его настоящее имя. Когда он был уже в состоянии общаться, то выяснилось, что и он не знает, было ли оно у него. Доказывая, что он способный ученик, он быстро освоил язык жестов, а когда Тея подарила ему блокнот, немедленно принялся рисовать. Он был зачарован всеми механическими устройствами на борту корабля, за что и получил прозвище Гир — «механизм».

От страницы к странице в блокноте было видно самовыражение Гира в искусстве — и наиболее мрачные эпизоды, которые больше всего его травмировали. Его страх и ненависть к амаррам были столь же понятны, как и трагичны, потому что в действительности мальчик вовсе не был склонен к ненависти, несмотря на все, что с ним случилось. Он был добр — редкая аномалия во вселенной, переполненной жестокостью.

Теперь они приняли на борт амарра с единственной целью — выгодно продать его под видом спасения, и Гир уличил их в собственном лицемерии. Самый младший в команде «Ретфорда» воспринимал человеческое поведение как вопрос доброй воли и обязанности, несмотря на то, что у него было больше, чем у кого-либо на борту, причин сомневаться в их существовании. В конце концов, его самого раньше продавали и покупали.

Ненависть к себе рвалась из души Теи. Но больше, чем кого-либо, она винила во всем Джонаса. «Ты не смеешь вставать между матерью и ребенком, — подумала она. — Кое-кто заплатит за это. Кое-кто заплатит».

18

Регион Делве, созвездие D5-S0W

Система 40-239

Сияющий след прорезал звездное небо, превратившись в силуэт амаррского боевого крейсера класса «Пророчество», вышедшего из гиперпространства. Из двигателей вырывалась сине-белая плазма, звездный свет отражался от великолепного позолоченного корпуса, подчеркивая мощные обводы, испорченные свежими ранами и ожогами, оставленными корабельной дуэлью. «Выживший, — подумал Виктор, осматривая израненный крейсер с помощью камер дронов своего собственного корабля. — И относительно невредимый». Семь дополнительных контактов, зарегистрированных на местном канале связи и в пределах секунд, указали на семь поврежденных амаррских кораблей, помимо «Пророчества». Все они были кораблями Богословского совета, и среди оставшихся выживших — мужчин и женщин — были люди, верные Фалеку Грейнджу.

— Это командор Авл Горд, — кратко сообщил капитан «Пророчества». Виктор немедля признал в нем капсулира. Открытия привели нас к этому посту.

— Прием, командор. Я беру контроль над восстановительной операцией.

— Виктор, что случилось? — спросил Авл. — Они пытались убить нас. Почему?

— Из-за нашей преданности Фалеку Грейнджу. Гофмейстер ударил первым, чтобы защитить себя.

— Защитить себя? — воскликнул Авл. — От кого? Фалек не угрожал ни ему, ни Совету!

— Не от него, — ответил Виктор. — Но от наследницы, которую он представлял.

Последовала пауза.

— Сарум мертва уже годы!

— Нет, Авл. Она жива, и наблюдает за нашим разговором.

Капитан «Пророчества» был ошеломлен.

— Это невозможно!

— Авл, я встречался с ней лишь несколько часов назад — и не проси меня клясться в этом. Лорд Фалек отвечал за ее действия после имперских испытаний наследников. Никто, вне круга ближайших к нему людей, не знал об этом. Ты первый.

— Так она выжила? Не говори мне, что она была клонирована!

— Она была клонирована, но она… теперь другая. Возрожденная. Я видел ее мощь собственными глазами. Она переродилась… в образе божества.

— И Карсот знал об этом? Как он заподозрил Фалека?

— Карсот — трус, — прошипел Виктор. — Даже слух о том, что она выжила, — угроза для него. Ни для кого не секрет, что Фалек был связан с Сарум еще до испытаний… И теперь… мы недооценили степень влияния Карсота и до чего он может дойти, чтобы усилить свою власть.

— Не с Ковенантом, — выдохнул Авл. — Только не это!

— Посмотри на повреждения своего корабля, — сказал Виктор. — Их оставили флот Империи и кровавые рейдеры. Только тварь вроде Карсота способна найти общие интересы с заклятыми врагами. Мы оба должны были быть уже мертвы.

— Тогда среди нас есть предатель! Как еще он мог узнать…

— Страх движет им сильнее, чем что-либо, — усмехнулся Виктор. — Будь среди нас предатель, Карсот убил бы его первым. Нет… мы — все, что осталось от людей Фалека, и сердцем своим я знаю, что наши узы праведны, что наше обязательство справедливо. Когда мы снова вернемся в космос Империи, Сарум будет нашей королевой. Но до тех пор за нами будут охотиться без жалости, и наше выживание зависит от судьбы лорда Фалека!

— Почему он настолько важен? — потребовал ответа Авл. — Я любил его, как брата, но шанс, что он выжил, настолько мал…

— Авл, — с горячностью сказал Виктор. — Твой меч принадлежит Сарум, и ты должен повиноваться без вопросов, без колебаний, лишь с абсолютной верой в свое задание. Приказ поступил непосредственно от ее величества: Найдите его, невзирая на цену. Ничего иного для нас больше нет, и мы не будем знать отдыха ни в этой жизни, ни в следующей, пока не вернем ей Фалека!

Авл обдумал то, что только что узнал. Он помнил, как лихорадочно молился, чтобы она заняла трон, и как был опустошен известием об ее трагической смерти. Джамиль Сарум была наиболее харизматичной из наследников; ее слова были исполнены огнем и силой, амаррской гордостью и господней волей. Никто иной не смог бы восстановить Империю в прежней славе, на законном месте главы всех наций и самой вселенной. Фалек Грейндж был суровым, тяжелым человеком, но его неустанная преданность Сарум привлекала к нему союзников, он был у нее в милости, и это придавало ему исключительную силу. Авл стал его последователем, чтобы сохранить остатки мечты об империи, управляемой Джамиль Сарум. Теперь, как ни горько, Фалек, вероятно, мертв, но королева, о которой он мечтал, жива! Это вызвало конфликт между его духовной потребностью в ней и внутренним прагматизмом, вопившим, что слова Виктора не могут быть правдой. Однако борьба длилась недолго, ибо Авл помнил свое кредо:

«Это — испытание моей веры, — подумал он, — и я не потерплю неудачу».

— Каковы будут распоряжения, милорд?

Виктор мысленно вызвал на дисплей карту звездного неба. Виртуальная картина системы 40-239 пульсировала, указывая его нынешнее местоположение и остатки флота Богословского совета. «Кто взял бы Фалека с места крушения? — спросил он себя. — Кто предпринял бы опасный выход в открытый космос, только чтобы извлечь его МРК из основной структуры?.. Что оправдало бы риск?..

Воздух, — понял он внезапно. — МРК должен быть загерметизирован, иначе не было никакой причины извлекать его. Кровавые рейдеры… Я видел, что они приблизились к месту крушения и удалились… поблизости не было никаких капсулиров… остаются спасатели или мародеры, и те и другие должны доставить его на ближайшую базу, где есть шанс поддерживать его в живых…

…и это должно быть место, где не поднимут шума из-за его прибытия…»

Следующим мысленным приказом он потребовал, чтобы карта показала ближайшие известные форпосты, колонии и жилые структуры, отфильтровывая местоположения, не оборудованные специализированными механическими подъемными кранами для извлечения и восстановления капсул для звездолетов. На карте вспыхнуло больше двадцати локаций в пределах трех скачков от места крушения — и это только те, что были известны картографам Богословского совета.