Том 1. Стихотворения - Константин Бальмонт

Рим. Осень 1897.

Горящие здания

Мир должен быть оправдан

Чтоб можно было жить

Из записной книжки (1903)

Мои враги

О, да, их имена суть многи,Чужда им музыка мечты.И так они серо-убоги,Что им не нужно красоты.

Их дразнит трепет скрипки страстной,И роз красивых лепестки.Едва махнешь им тканью красной,Они мятутся, как быки.

Зачем мы ярких красок ищем,Зачем у нас так светел взгляд!Нет, если вежлив ты, пред нищимСкрывай, поэт, что ты богат.

Отдай свой дух мышиным войнам,Забудь о бездне голубой.Прилично ль быть красиво-стройным,Когда уроды пред тобой!

Подслеповатыми глазамиОни косятся на цветы.Они питаются червями,О, косолапые кроты!

Едва они на Солнце глянут, —И в норы прячутся сейчас:Вдруг вовсе видеть перестанут,И станут дырки вместо глаз.

Но мне до них какое дело,Я в облаках моей мечты.С недостижимого пределаРоняю любящим цветы.

Свечу и жгу лучом горячим,И всем красивым шлю привет.И я ничто — зверям незрячим,Но зренью светлых — я расцвет!

14 августа. День. Меррекюль, Эстляндской губ.

Крик часового

(сонет)

Мой наряд — бранные доспехи,

Мое отдохновенье — где битва и беда,

Моя постель — суровые утесы,

Мое дремать — не спать никогда.

Пройдя луга, леса, болота, горы,Завоевав чужие города,Солдаты спят. Потухнувшие взоры —В пределах дум. Снует их череда.

Сады, пещеры, замки изо льда,Забытых слов созвучные узоры,Невинность чувств, погибших навсегда, —Солдаты спят, как нищие, как воры.

Назавтра бой. Поспешен бег минут.Все спят. Все спит. И пусть. Я — верный — тут.До завтра сном беспечно усладитесь.

Но чу! Во тьме — чуть слышные шаги.Их тысячи. Все ближе. А! Враги!Товарищи! Товарищи! Проснитесь!

Отсветы зарева

А меж тем огонь безумный

И глухой, и многошумный,

Все горит.

Кинжальные слова

Я устал от нежных снов,От восторгов этих цельныхГармонических пировИ напевов колыбельных.Я хочу порвать лазурьУспокоенных мечтаний.Я хочу горящих зданий,Я хочу кричащих бурь!

Упоение покоя —Усыпление ума.Пусть же вспыхнет море зноя,Пусть же в сердце дрогнет тьма.Я хочу иных бряцанийДля моих иных пиров.Я хочу кинжальных слов,И предсмертных восклицаний!

Полночь и свет

Полночь и свет знают свой час.Полночь и свет радуют нас.В сердце моем — призрачный свет.В сердце моем — полночи нет.

Ветер и гром знают свой путь.К лону земли смеют прильнуть.В сердце моем буря мертва.В сердце моем гаснут слова.

Вечно ли я буду рабом?Мчитесь ко мне, буря и гром!Сердце мое, гибни в огне!Полночь и свет, будьте во мне!

Слово Завета

О, человек, спроси зверей,Спроси безжизненные тучи!К пустыням вод беги скорей,Чтоб слышать, как они певучи!Беги в огромные леса,Взгляни на сонные растенья,В чьей нежной чашечке осаВпивает влагу наслажденья!Им ведом их закон, им чуждо заблужденье.

Зачем же только ты одинЖивешь в тревоге беспримерной?От колыбели до сединТы каждый день — другой, неверный!

Зачем сегодня, как вчера,Ты восклицанье без ответа?Как тень от яркого костра,Ты в ночь бежишь от места света,И чаща вкруг тебя безмолвием одета.Проникни силою своейВ язык безмолвия ночного!О, человек, спроси зверейО цели странствия земного!Ты каждый день убийцей былСвоих же собственных мечтаний,Ты дух из тысячи могил, —Живи, как зверь, без колебаний! —И в смерти будешь жить, как остов мощных зданий!

Морской разбойник

Есть серая птица морская с позорным названьем — глупыш.Летит она вяло и низко, как будто бы спит, — но, глядишь,Нависши уродливым телом над быстро сверкнувшей волной,Она увлекает добычу с блестящей ее чешуей.Она увлекает добычу, но дерзок, красив, и могуч,Над ней альбатрос длиннокрылый, покинув возвышенность туч,Как камень, низринутый с неба, стремительно падает ниц,При громких встревоженных криках окрест пролетающих птиц.Ударом свирепого клюва он рыбу швырнет в пустотуИ, быстрым комком промелькнувши, изловить ее налету,И, глупую птицу ограбив, он крылья расправит свои,И виден в его уже клюве блестящий отлив чешуи. —Морской и воздушный разбойник, тебе я слагаю свой стих,Тебя я люблю за бесстыдство пиратских порывов твоих.Вы, глупые птицы, спешите, ловите сверкающих рыб,Чтоб метким захватистым клювом он в воздухе их перешиб!

Как испанец

Как Испанец, ослепленный верой в Бога и любовью,И своею опьяненный и чужою красной кровью,Я хочу быть первым в мире, на земле и на воде,Я хочу цветов багряных, мною созданных везде.

Я, родившийся в ущельи, под Сиэррою-Невадой,Где лишь коршуны кричали за утесистой громадой,Я хочу, чтоб мне открылись первобытные леса,Чтобы заревом над Перу засветились небеса.

Меди, золота, бальзама, бриллиантов, и рубинов,Крови, брызнувшей из груди побежденных властелинов,Ярких зарослей коралла, протянувшихся к лучу,Мной отысканных пределов жарким сердцем я хочу.

И, стремясь от счастья к счастью, я пройду по океанам,И в пустынях раскаленных я исчезну за туманом,Чтобы с жадной быстротою Аравийского коняВсюду мчаться за врагами под багряной вспышкой дня.

И, быть может, через годы, сосчитав свои владенья,Я их сам же разбросаю, разгоню, как привиденья,Но и в час переддремотный, между скал родимых вновь,Я увижу Солнце, Солнце, Солнце, красное, как кровь.

Красный цвет

Быть может, предок мой был честным палачом:Мне маки грезятся, согретые лучом,Гвоздики алые, и, полные угрозы,Махрово-алчные, раскрывшиеся розы.Я вижу лилии над зыбкою волной:Окровавленные багряною Луной,Они, забыв свой цвет, безжизненно-усталый,Мерцают сказочно окраской ярко-алой,И с сладким ужасом, в застывшей тишине,Как губы тянутся, и тянутся ко мне.

И кровь поет во мне… И в таинстве заклятьяМне шепчут призраки: «Скорее! К нам в объятья!Целуй меня… Меня!.. Скорей… Меня… Меня!..»И губы жадные, на шабаш свой маня,Лепечут страшные призывные признанья:«Нам все позволено… Нам в мире нет изгнанья…Мы всюду встретимся… Мы нужны для тебя…Под красным Месяцем, огни лучей дробя,Мы объясним тебе все бездны наслажденья,Все тайны вечности и смерти и рожденья».И кровь поет во мне. И в зыбком полуснеТе звуки с красками сливаются во мне.И близость нового, и тайного чего-то,Как пропасть горная, на склоне поворота,Меня баюкает, и вкрадчиво зовет,Туманом огненным окутан небосвод,Мой разум чувствует, что мне, при виде крови,Весь мир откроется, и все в нем будет внове,Смеются маки мне, пронзенные лучом…Ты слышишь, предок мой? Я буду палачом!

Я сбросил ее