Улан 4 (СИ) - Василий Панфилов

Встав, Владимир направился к Богуславу, приехавшему вчера из Стокгольма.

— Как там наш Богоравный поживает? — Весело осведомился он у жены Богуслава, Анастасии.

— Да неплохо, — весело ответила женщина, — лукаво щуря синие глаза, — что‑то опять такое изобрёл… или открыл (?), за что все академики собираются носить его на руках.

— Так изобрёл или открыл?

— Ой, — махнула та рукой вместо ответа, — там такие дебри…

Посмеиваясь, Рюген вошёл в покои сына и поздоровался.

— Что ты там такое изобрёл?

— А… Да не изобрёл, а открыл — несколько новых химических красителей. И не то чтобы сам — мои ребята в лаборатории, я просто идею подал.

— Да не отпирайся, всё равно тебе припишут, — улыбнулся отец. Богуслав лишь кисло улыбнулся: после полета на воздушном шаре внимание общественности он уже обеспечил, а после ракет, да серии иных изобретений, Наследник получил пышное прозвище 'Богоравный'. С точки зрения пиара — великолепно, а с точки зрения самого Богуслава — задолбали…

— Францию хочу обсудить, — без обиняков начал Владимир, — запутался я, кого поддерживать — Реббеля или Бриссо? Реббель фанатик и ненавидит всех и вся: сам еврей, но антисемит*, короля ненавидит, аристократов, эмигрантов, духовенство… То есть если влезет на вершину, то начнётся новый виток гражданской. Вроде бы хорошо, но есть у него лидерские качества и он может начать раскачивать Францию для войны с другими странами, а она всё ещё сильна — не все ресурсы проели.

— А Бриссо?

— Тоже фанатик — это он выдал 'Собственность есть кража'. Бриссо ТОЧНО пойдёт войной в Европу — он сторонник Революции ради Революции и противник монархических режимов — в принципе. Но зато лидерские качества слабее, чем у Реббеля. То ж на то ж в общем‑то и выходит.

Богуслав задумался ненадолго…

— А есть возможность посадить сперва Реббеля, а когда он сделает всё возможное для организации Гражданской войны во Франции, поменять его на Бриссо? Ослабленная Франция, агрессивно настроенная к соседям… Да тут и коалицию можно будет собрать, да пощипать…

— Теоретически‑то можно, но вот на практике — хрен его знает. Сам же знаешь обстановку у галлов: сегодня он любимый Вождь, а через неделю голова летит в корзину с гильотины.

— А если Бриссо Сийесом уравновесить? Аббат Сийес же один из зачинателей революции, но сейчас он вроде как умеренным стал. Насколько я помню, он сторонник мира соседними странами, так что если посадить его вместе с Реббелем, должно получиться так, что Францию будет штормить, но за пределы страны ничего не вырвется. Реббель будет уничтожать всех несогласных ради Окончательной Победы Революции, а осторожный Сийес будет удерживать его от вмешательств в дела соседних государств.

— А пожалуй, — с удовольствием согласился Рюген с сыном, — идея здравая — осталось отработать детали. Ну и конечно — постараться воплотить сценарий в жизнь, а то у других 'сценаристов' свои идеи…

С этого дня и без того активные французские резидентуры активизировались донельзя. Владимир скрипел зубами, но отпускал финансирование — проблема с Францией была слишком серьёзной, чтобы пытаться экономить. 'Запас прочности' у Галлии был очень, очень велик. Если золотые запасы были по большей части 'проедены', то в остальном…

Оставался флот — пусть он и лишился значительной части офицерского состава и части судов, но по прежнему был очень силён. Оставалась армия — пусть изрядно разложившаяся, но всё ещё боеспособная. Остались современные производства и люди, способные работать на этих производствах. Благодатный климат и большая численность населения. Колонии — пусть и изрядно поредевшие после захватнических английских десантов. Наконец — удобное географическое расположение.

Вообще, денег требовалось много: строительство Океанского Флота для грядущей морской войны с Англией, формирование Легионов, долгосрочные образовательные программы, строительство оборонительных сооружений в Эльзасе и Лотарингии, пропаганда и многое другое. Нельзя сказать, что деньги уходили как в песок — отдача была. К примеру, Флот хоть и требовал больших вложений, но загрузил верфи по полной программе — уже плюс. Да и образование — отдача будет не скоро, но будет непременно, ведь если бы Померанский не ввёл в своё время систему всеобщего, а затем и профессионального образования, то смог бы он так развернуть экономику? Нет, конечно…

В июле 1793 удалось немного освободиться и вместе с Ярославом побывать в России — дипломатический визит в сочетании со смотром невест.

— Ты бы какую выбрал? — С вялым интересом спросил Ярослав во время прогулки по палубе. — Если только на портреты ориентироваться.

— Вообще не советую на них ориентироваться, — решительно отмёл идею отец, — я же сам художник и ты за мной не раз наблюдал. Чуть — чуть поправить — и вот перед нами на портрете уже красавица редкостная, хотя в жизни — жаба — жабой. И ведь всё черты будут переданы точно, разве что нюансы чуть — чуть смещены.

— Да знаю, — вздохнул младшенький, — это я так… Мандражирую. Вроде как по уму да по характеру выбирать, да на предков смотреть — нет ли среди них сумасшедших каких. Но и тут не угадаешь — сам же знаешь ситуации, когда вроде оба — люди хорошие и неглупые, а не ладится.

— Ладно, — чуточку нехотя сказал император, — если что — подскажу.

Ярослав просиял и ушёл к себе в каюту — примерно этой реакции он и ждал. Хорватский король думал, что 'подсказка' пойдёт со стороны резидентуры в России… Частично так оно и есть — о представителях высшего света и наиболее влиятельных купцах/промышленниках собирает сведения любая разведка, так что какие‑то данные непременно будут. Но главное — экстрасенсорная 'чуйка' попаданца, о которой Ярослав не знал. Бог весть почему, но прорезалась в полной мере она только у Богуслава — как бы не лучше, чем у самого Владимира. У Святослава она тоже была, но несколько однобокая: способность очень быстро думать — едва ли не со скоростью хорошего компьютера, да отменная интуиция. А вот вИденье аур, эмоции и прочее — нет. У Ярослава же она пока похоже не пробудилась… Может быть, проявится потом, а может быть и нет — у старших сыновей экстрасенсорика 'проснулась' после целого ряда смертельно опасных приключений, а младшенький хоть и успел повоевать, но как‑то этого не осознал — все свои военные приключения он пережил подростком и воспринял их как 'Круто было!', не поняв толком пережитой опасности.

В Петербурге встреча прошла почти 'по семейному'. Точнее говоря, ещё четверть века тому назад попаданец поразился бы бесчисленным вывертам этикета, а сейчас ничего — нормально, для двух императоров встреча буквально 'камерная'. Павел по прежнему производил самое приятное впечатление — живой, очень подвижный, но властный. Достойно выглядел и Наследник российского Престола Александр — очень привлекательный в ближайшем будущем молодой человек, сегодня он состоял как будто из одних коленок и локтей — но даже так тринадцатилетний мальчик выглядел неплохо.

— Смотрины…, — протянул русский Самодержец, ностальгически глядя на Ярослава, — свои вспоминаю… Тебе какие‑то девицы в качестве потенциальных невесток нравятся?

— Нравится, не нравится… Приглядеться надобно, ворчливо, имитируя старого деда, ответил Владимир и императоры засмеялись.

— Вот если б ты не приезжал изредка. Да я тебе б не наведывался, — совсем бы 'забронзовел', — вздохнул бывший ученик.

— Так плохо?

Павел неопределённо пожал плечами…

— Да не то чтобы… Просто знаешь, когда оппозицию нужно давить аккуратно, работать под тирана приходится постоянно. Сделаешь послабление — и вот они, пожалуйста — фавориты самоназначенные и прочее… Александру легче придётся, всё‑таки образованных людей побольше будет — выбор пошире. Да и воспитание получают уже другое… А я пока балансирую: чуть сильнее надавишь — так бунт от отчаяния будет, слабее — заговор от безнаказанности. Но последние лет десять всё же полегче стало: поняли примерно правила игры и дураков сами стараются не допускать ко мне близко.

— Мне во многом проще, — согласился Рюген, — я же по сути элиту и формирую… Ну и решаю — кто будет элитой, а кто — так… Не нужно на многовековые связи оглядываться да родственников — ни хрена нет…

Посмеялись с ноткой грусти — 'полегче' в данном случае было скорее печальной шуткой, формирование элиты было делом ничуть не более лёгким.

Пообщавшись на отвлечённые темы, императоры принялись решать более важные дела — Смотр Невест…

— … Волконская?

— Да там только Мария, а она умом не блещет — нет.

— Барятинские? Елена и Ольга, хорошие девочки.

— Мм…, — замычал Грифич, — давай только Елену, Ольга уже того… не девочка.