Любовная лирика классических поэтов Востока - Имруулькайс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Жизнь прошла и отвернулась, я забыл, что знался с лаской…»
Жизнь прошла и отвернулась, я забыл, что знался с лаской,И седин моих сверканье никакой не скроешь краской, —
Ненавистен стал мне дурень с бородою белоснежной…Как же этакого старца полюбить красотке нежной?
Перевод А. Голембы«Как прекрасна сонная вода…»
Как прекрасна сонная вода:Лотос на поверхности пруда!
День, расширив влажные зрачки,Смотрит на тугие лепестки.
А на стебле каждом, как закон,Благородный яхонт вознесен.
Перевод А. Голембы«Сколько храбрых юношей, чьи души никогда не ведали сомнений…»
Сколько храбрых юношей, чьи души никогда не ведали сомнений,Что могли б решимости решимость научить без всяческих смятений,
Сдержанною рысью подвигались на конях средь сумрака ночногоВ миг, когда созвездья погружались в предрассветный сумрак вновь и снова.
И заря своим дыханьем свежим войско Ночи в бегство обратила:Зарумянившись от упоенья, воздымаются ее ветрила!
Крыльями захлопал ранний кочет, он охрип от горя и досады,Кажется, он ночь оплакать хочет, будто просит для нее пощады!
По-петушьи он взывает трубно, захмелев от сновидений черных.Словно бы карабкаясь по бубну, заплясавшему в руках проворных!
Так сломи ж, сломи ж печать, которой горлышко кувшина знаменито, —Где вино, наследье давних предков, век хранимо и почти забыто!Знаешь, от одной такой бутыли сколько горя и отрады, если,Отхлебнув живые опочили, ну, а полумертвые — воскресли!
Как насущного прошу я хлеба у всемилостивого аллахаО любви газелеокой девы, чье кокетство гибельно, как плаха!
Есть любовь, в моей безмерной боли и в слезами ослепленном взоре,Так, дружок, не спрашивай же боле, что со мной стряслось, какое горе…
Перевод А. Голембы«Напои меня прохладой золотистого вина…»
Напои меня прохладой золотистого вина.Полоса на небосклоне влажной мглой обрамлена.
А созвездия похожи в дивном сумраке нетленномНа серебряные бусы, окаймленные эбеном[22]!
Перевод А. Голембы«Я жаждал, я ждал — и в конце концов постиг, что был глуп, как дитя…»
Я жаждал, я ждал — и в конце концов постиг, что был глуп, как дитя.А ты всерьез обманула меня, мне дав обещанье шутя.
Увы, бесконечной была моя ночь, как ты и хотела вчера, —Ведь ты поскупилась, не разрешив этой ночи дойти до утра!
Перевод А. Голембы«Нас обносит любимая родниковой водой и вином…»
Нас обносит любимая родниковой водой и вином,Ароматы смешав в благовонном дыханье одном.
Вся она — совершенство, вся — свежести нежной намек,Спелых яблок румянец сквозит в смуглоте ее щек!
Перевод А. Голембы«Сетует она, а слезы — зримый след душевных смут…»
Сетует она, а слезы — зримый след душевных смут, —Слезы, смешанные с кровью, по щекам ее текут:
«До каких же пор украдкой мы встречаться будем, друг?Где найдем мы избавленье от безмерных наших мук?»
Перевод А. Голембы«О темнокожая девушка, я страстью к тебе сражен…»
О темнокожая девушка, я страстью к тебе сражен,Тобой ослеплен я, единственной из множества дев и жен:
Кокетливо растягиваемые, пленительные слова,Эбеновый торс, эбеновые плечи и голова!
Перевод А. Голембы«Ах, друзья, вы не внимайте повеленьям благочестья…»
Ах, друзья, вы не внимайте повеленьям благочестья,А, восстав от сна, смешайте душу с винным духом вместе.
На траве святое утро плащ рассвета расстелило,И росой отяготились вихрей влажные ветрила.
Пробил час — и перед кубком преклонил кувшин колени,А петух вскричал: «Пируйте поутру, не зная лени!»
Громко флейта застонала от желания и страсти,Ну, а ей красноречиво вторят струны сладострастья.
Что вся жизнь, весь мир подлунный, кроме этого мгновенья?Что милей, чем виночерпий в миг покорного служенья?
Перевод А. Голембы«На моих висках страстотерпца — украшенья сребристых седин…»
На моих висках страстотерпца — украшенья сребристых седин,Но доныне упорствует сердце в заблужденьях былых годин.
Безобразны седые пятна, но душою потребно пасть,Чтоб гнедого коня безвозвратно перекрасить в другую масть!
Это будет поддельная младость, и подлога ничем не скрыть,Ведь утрачена прежняя радость, порастеряна прежняя прыть!
Перевод А. Голембы«Душу твою чаруют прекрасных очей дары…»
Душу твою чаруют прекрасных очей дары,Влекут твое сердце ночные и утренние пиры,
Гибкой ветви подобный тебя привлекает станИ щеки, похожие дивно на спелых яблок дурман.
Ты в сорок лет не мудрее, чем двадцатилетний юнец,Скажи мне, приятель, когда ж ты образумишься наконец!
Перевод А. Голембы«О ветер отчего края, родных пустынь и урочищ…»
О ветер отчего края, родных пустынь и урочищ,Уж лучше забудь меня, если моих дум развеять не хочешь!
Ведь нынче я свое ложе в ночи разделяю с тоскою,Мне очи бессонница на ночь подкрашивает сурьмою.
Лишь страсть мне повелевает — угрюмо, властно и строго,Я жалуюсь только богу — и никому, кроме бога, —
Подобно тому, кто томится, живьем от любви сгорая,И больше не ждет ни покоя, ни дремы, ни вечного рая.
Перевод А. Голембы«Как ночь для спящего коротка — проснулся и все забыл…»
Как ночь для спящего коротка — проснулся и все забыл!Как ничтожен чужой недуг для того, кто болящего посетил!
Та частица жизни, которую ты оставить во мне смогла,Будь залогом счастия твоего: благодарность моя светла!
В ночь свиданья казалось мне, что лежу я в обнимку с душистой травой,Источающей благоуханья волну в эту тьму, в этот холод живой.
И когда б облаченными в сумрака плащ нас кто-то увидеть успел,Он одним бы единственным телом нас счел, хоть сплетенным из двух наших тел!
Перевод А. Голембы«Сколько я ночей без сна проводил, а по постелям…»
Сколько я ночей без сна проводил, а по постелямСобутыльники мои полегли, убитые хмелем!
И под их блаженный храп о любви святой и пылкойС флейтой вел беседу я да с хохочущей бутылкой.
Лютня пела о любви, ну а ночь во тьме виталаИ огни падучих звезд гневно мне в лицо метала!
Бросила в меня она рой осколков мирозданьяС возгласом: «Ты сатана, дух мятежный отрицанья!».
Перевод А. Голембы«Приятно охлажденное питье, а отчего — и сам я не пойму…»
Приятно охлажденное питье, а отчего — и сам я не пойму,О да, друзья, я сомневался в нем, но нынче возвращаюсь я к нему.
Любому возвращению — хвала, подайте ж мне — в сорочке из стекла —То зелье, что, как яхонт алый, спит в жемчужине, сгорающей дотла!
Вино, вливаясь в кубок, неспроста сребристую решетку чертит в нем,Где ледяных колечек суета, то одиноких, то — вдвоем, втроем.
И кажется порой, что в кубке том поет нам дева абиссинских стран.На ней шальвары из воды с вином, а их окрасил праздничный шафран!
Как разостлалась поверху вода, сносящая обиды уж давно,А под водой бушует, как всегда, бунтарское тревожное вино.
Мы орошали жажду в сто глотков, и таяла прохлада пузырька,Когда беспечных этих пузырьков касалась виночерпия рука!
Перевод А. Голембы«Под сенью виноградных лоз мы напивались допьяна…»
