Правда об "Орловским инциденте" - Клаус Нойман

– Миш, разреши! – сказал Ярик, кивая на прислоненный к стене огромный матрац.

Миша встал. Вдвоем они опустили матрац обратно на кровать. Ярик прямо в сапогах вспрыгнул на леопардовое покрывало, и быстро стал снимать со стены свои игрушки.

– Ярик? – некоторых вещей Миша не понимал.

– Что?! Во Мценске такие штуки сто лет не достанешь. Вот это я вообще из Голландии привез. – Ярик показал на кожаную маску с молнией от макушки до шеи, но без прорезей для глаз и носа. На месте рта у маски была вшита молния. – А вот это мне из Германии прислали. Я не псих, столько ценного тут оставлять.

Миша, напротив, решил, что Ярик даже больший псих, чем кажется на первый взгляд. Вот же отряд ненормальных подобрался, один к одному просто!

Миша ухмыльнулся, представив Ярика в деревенской избе со всеми своими аксессуарами. Ему ж еще придется такую же сумасшедшую девочку себе найти. А деревню переименуем в “Безумные Выселки”, например. Миша заулыбался полёту своей фантазии.

Ярик собрал свои ценности, застегнул сумку, присел рядом с Мишей.

– А электричество в этом твоем месте есть?

– Не-а. Но можно будет сделать. Там в заначке и дизель-генератор, и ветряк разобранный. Мы ж готовились совсем в партизаны уходить.

– Понятно. Я к тому, что батарейки-то есть, но хватит их совсем ненадолго. Станция жрет порядочно. Кстати, нужно будет еще какое-нибудь высокое строение, чтоб антенну поставить.

– Ярик, это деревня, причем заброшенная. Там высоких домов – ни одного. На елку какую-нибудь повесим твои антенны. Давай сначала выберемся только?

– Да не вопрос, – согласился Ярик. – Я просто понять хотел.

– Ну и хорошо. – Миша встал.

Пока он размышлял о жизни, и чесал языки с Яриком, весь его отряд уже был готов к выходу.

– Так! Маша, в подъезде ты идёшь первой. Пали во всё, что шевелится. Что не шевелится, тоже пальни на всякий пожарный. Выходим из подъезда, впереди я и Витёк, замыкают Коля и Степаныч. Не растягиваемся. Быстро бежим назад, на Богоявленскую. Там по туннелю на другой берег, и через нижние уровни Покровской на улицу. Коля, Оля, дальше вы сами. Встречаемся у заправки на развилке перед Мценском. Ждем друг друга полчаса. Но на всякий пожарный я тебе тут записал, как добраться. – Миша передал Коле подготовленный заранее листок. – С остальными, бежим до стройки, берем автобус и сваливаем. Вопросы?

Миша оглядел своих. Все молчали. Ну и хорошо. – Выходим.

Ярик открыл дверь. Первой пошла Маша.

Миша дождался, пока все не выйдут из Яриковой квартиры. Ярик запер дверь на несколько замков, пошел вслед за всеми. Коля со Степанычем, как и планировалось, замыкали колонну. Миша поскакал вниз по лестнице, обогнал своих, пристроился сразу за Машей.

Спуск прошел без сучка и задоринки. Всех мертвяков Маша, видимо, перестреляла когда они шли сюда, а новые еще не набежали. Миша придержал валькирию, нажал рычажок открытия подъездной двери, и первым вышел во двор. Дворик был таким же тихим и спокойным, как и пару часов назад. Из подъезда раздался крик и выстрелы.

Миша ругнулся, рванул обратно, оттолкнув Витька, в два прыжка взлетел по короткой лестнице и остановился на площадке.

В квадрате света, падавшем из полуоткрытых дверей лифта, на полу, прислонившись к стене, сидел полковник, и держался за руку, с которой стекала кровь. Труп перед ним наполовину выпал на площадку, наполовину остался в лифте, мешая дверям закрыться.

– Извините, Михаил, – произнес полковник. – У вас, похоже, на одного бойца меньше. Не надо, Док! – произнес он, пресекая попытки доктора осмотреть руку.

– Полковник… – Миша не знал что сказать.

– Можно с вами переговорить наедине? – спросил полковник вставая.

– Не вопрос, – согласился Миша. – Все во двор. Тихо стоим и ждем меня.

Когда отряд вышел, и подъездная дверь захлопнулась, полковник протянул Мише чемодан. – Михаил, что-то объяснять долго. Поэтому просто запомните. Первое: мёртвым стрелять в голову или сворачивать шею. Другое на них не подействует. Я – тот самый полковник, которого разыскивали. Поэтому знаю. Второе: считайте, что чемодан вам в подарок. Сейчас оно может и не очень актуально, а завтра, глядишь и пригодится. И последнее. Не доверяйте всем подряд сопротивленцам. Лучше, вообще, сопротивленцам не доверяйте.

– Почему?

– Долго объяснять, и я, всё равно, не владею всей информацией. Одни догадки. Всё, уходите.

– Но полковник…

Миша не успел среагировать. Полковник выхватил из кармана миниатюрный “Глок”, сунул его себе в рот, и выстрелил. Из дыры на затылке на стену плеснуло красным.

Полковник завалился набок.

– Вот зараза! – разозлился Миша.

Если верить Доку, у полковника было еще минут пятнадцать, он был в курсе, и всё равно вынес себе мозги, вместо того, чтоб рассказать всё что знает. По-свински поступил. Военный, что с него взять. Миша присел у чемоданчика, щелкнул замками, и поднял крышку.

На полной трупов площадке, в свете, падающем из открытого лифта, плотно набитые в чемодан пачки денег казались абсолютным абсурдом.

Первое лицо государства, Председатель Центрального Комитета Социалистической партии Российской Социалистической Федерации смотрел на листок гербовой бумаги с тремя абзацами печатного текста, лежащий перед ним на полированной поверхности стола. По лицу Председателя стекали крупные капли пота, несмотря на работающий кондиционер.

По другую сторону широкого стола стоял смертельно бледный руководитель Комиссариата Государственной Безопасности.

– Вы абсолютно уверены, что это единственный способ?

– Да. Абсолютно. Начинать операцию надо немедленно.

Председатель достал из кармана платок, вытер пот с лица. Потом взял из настольного прибора толстую малахитовую ручку с золотым пером, вздохнул, поставил размашистую подпись под приказом.

– Вы назначаетесь руководителем операции. На время проведения под вашим командованием будут находиться все армейские подразделения центрального региона. – Председатель взглянул в глаза своему визави, и как-то по-голливудски добавил: – И да простит нас господь!

Глава 5. Бег.

Господи, какая же она дура! Лёха смотрел на свою благоверную, и искренне жалел, что вообще с ней связался. Начинается, блин! “Зачем?”, “Почему?”, “Какой вирус?”, “Что надеть?”, “Надо посоветоваться с мамой”, и еще сто идиотских мыслей, вопросов и предложений. И ведь она всерьез считает себя самой умной. И самой красивой, если уж на то пошло, несмотря на то, что после свадьбы её разнесло чуть ли не вдвое, и целлюлит на жопе и ляжках.

Знал бы двенадцать лет назад, послал бы сразу, даже не трахая. Но ведь залетела, сука, чуть ли не с первого раза. И всё равно, надо было слать. Не было бы этих лет траханья мозгов, постоянных скандалов, проверки карманов, звонков друзьям, и прочих выходок истеричной бабы.

– Собирайся быстро, я сказал!

– Нет, ты мне ответь, где машину оставил? Разбил?

Всё, блин, встала в любимую позу: левая нога вперед, голова наклонена, взгляд исподлобья, и сиськи до пояса. Тьфу, смотреть противно.

Лёха жалел о своем браке последние лет десять, но деваться уже было некуда. Строился дом, брались и выплачивались кредиты. Подрастала дочь, к несчастью, такая же долбанутая, как мамашка и тёща. У них это наследственное. Никакими сторонними генами не перешибёшь.

– Не! Задавай! Вопросов! – проорал Лёха в лицо своей. – Собирай шмотки, быстро! Уезжаем сейчас, уазик вон в гараже, нам хватит.

– Да уже побежала!!! Щас!!! Что ты мне сказки рассказываешь??? Где машина???

Ещё больше Лёха жалел о том, что еще в самом начале их семейной жизни, он спускал ей с рук и прощал все закидоны. Был бы пожестче, да поставил бы ещё её мамашу на место, сейчас бы такой ерунды не творилось бы.

Жена тем временем продолжала орать.

– Где ты шлялся, что приперся весь грязный?! Бухал, козёл?! Нахер ты эту железку припер сюда?!

То, что у неё на редкость противный голос, когда она орёт, Лёха заметил примерно через год совместной жизни. Высокий, визгливый, с истеричными нотками, он бил по нервам сильнее, чем звук гвоздя по стеклу. Для Лёхи ор этой истерички в такие моменты превращался из осмысленных фраз в высокий монотонный визг. Оставалось одно-единственное желание, чтобы этот вой остановился.

Уже с час не заткнется. И как только сил хватает?

Припомнила все грехи с момента знакомства, и с десяток придуманных. Пересказала всю ту чушь, которую за двенадцать лет напридумывала ей её упоротая мамаша. Похоже, Лёха – истинное воплощение зла, и самый никчемный человек на Земле. И он же поломал всю жизнь ей, её маме, всем её родственникам, и возможно, остальным жителям планеты.

Другие вот…