Юные безбожники против пионеров - Валерий Анатольевич Шевченко

Но если позиция Главсоцвоса определилась достаточно скоро, то замечания заместителя председателя ГУСа, члена коллегии Наркомпроса (в 1927 г. заместителя заведующего АПО ЦК) К.А. Попова удалось получить не без труда. «Напоминаю Вам, – писал К.А. Попову М.С. Эпштейн 3 мая 1929 г., – что на Вашей совести лежит окончательное редактирование документа об антирелигиозном воспитании, предоставленного Надеждой Константиновной»[411]. Об этом же напоминала и замнаркома просвещения В.Н. Яковлева 5 июня 1929 г.[412]

Сама Н.К. Крупская писала К.А. Попову: «Константин Андреевич, при просмотре своих тезисов по антирелигиозной пропаганде я увидела, что они никуда не годятся. Перечла еще раз статью Владимира Ильича “Об отношении рабочей партии к религии” и переделала тезисы с начала до конца». Крупская жаловалась Попову на то, что замечания Главпрофобра об устройстве уголков безбожника и умолчании об углубленной проработке вопроса о религии ее, Крупскую, озлили[413].

Может сложиться впечатление, что руководство Наркомпроса РСФСР или недооценивало задачу антирелигиозного воспитания, или, скорее, не знало, как организовать эту работу. Второе ближе к истине, тем более что заявления руководителей Наркомпроса в 1929 г. говорят об их решимости продвигать антирелигиозное наступление.

Но внимательный анализ содержания приводимых документов приводит к выводу о том, что руководство Наркомпроса, во-первых, ревностно относилось к давлению на него СВБ, использовавшего аппарат ЦК ВКП(б).

Во-вторых, то, что СВБ больше интересовала пропагандистская, чем педагогическая сторона дела, соответствующие методы работы, заставляло Наркомпрос РСФСР постоянно находить поводы к откладыванию публикации методических писем, ибо он считал, что главный упор следует делать не на методические письма, а на учебные программы и учебники.

В-третьих, Наркомпрос и находившиеся в его ведении научные институты, созданные для анализа результатов реформы советской системы образования (трудовая школа, производительный труд как ее основа и пр.), стремились увязать проблему с общим ходом реформирования системы.

Те факты, что местные органы просвещения «обходили» по времени наркомат и выпускали свои методические письма, свидетельствуют лишь о том, что на местах эти органы находились под большим давлением со стороны местных партийных органов и местных СБ, да и решали гораздо более узкие, локальные проблемы.

Над А.В. Луначарским сгущались тучи, уступала свою позицию и Н.К. Крупская. Она основательно переработала текст вышеупомянутого обращения, главным образом внеся цитаты из работ В.И. Ленина. Крупская учла замечания М.М. Пистрака и дописала о социальных корнях религии. Добавился пункт о необходимости дополнить программы антирелигиозным материалом. Однако она отметила, что «было бы ошибкой думать, что все дело в программе» и предложила всей общественной работой школы заинтересовать школьников и тем самым воспитывать атеистов.

Примечательно и то, что Н.К. Крупская выбросила из текста фрагмент, в котором говорилось о недопустимости принуждения школьников к безбожию[414]. Впервые этот документ опубликован в 1964 г. в сборнике статей и выступлений Н.К Крупской «Вопросы атеистического воспитания». Но составители сборника Л.С. Фрид и Э.М. Цимхес допустили неточность, ошибочно датировав его 1927 годом[415].

Однако на официальных собраниях и в печати руководители Наркомпроса делали весьма резкие наступательные заявления, поднимая антирелигиозную волну.

А.В. Луначарский в выступлении в Академии коммунистического воспитания 3 апреля 1929 г., назвав причины отказа школы от антирелигиозного воспитания в 1920-е годы, заявил: «У нас есть все основания перейти сейчас в наступление против религии, что гораздо легче, чем до сих пор проводить теперь в нашей школе прямую проповедь атеизма и прямую борьбу с религией»[416].

Выступая на XIV Всероссийском съезде советов (10–18 мая 1929 г.), А.В. Луначарский отметил, что Наркомпрос слишком долго хранил осторожность в религиозном вопросе. Но теперь, по его словам, сложилось достаточно благоприятное положение для наступления на религиозном фронте. В заключение части речи, касающейся школы и религии, содержался следующий пассаж: «Я с удовольствием прочел в эмигрантских газетах фразу, что “известный культурный садист Луначарский теперь занялся тем, чтобы отнять у советских детей их веру”. С удовольствием подписываюсь, что я хочу самым садическим образом это самое зелье как-нибудь вытравить и выполоть с наших полей и огородов»[417].

В речи 10 июня 1929 г. на Втором всесоюзном съезде воинствующих безбожников (СБ переименован в СВБ на этом съезде) Луначарский не сбавлял пафоса: «Сейчас больше, чем пора (может быть, Наркомпрос виноват, что он упустил срок), – говорил Луначарский, – сейчас нужно перейти в самое мощное антирелигиозное наступление в области школы. Это сейчас мы и делаем, делаем спешно, пользуясь теми директивами и указаниями, которые дает партия, сигнализируя вовремя и необходимость обострения борьбы с религией, и те границы, в которых должна эта борьба вестись»[418].

Но систематической работы не получалось ни в центральном аппарате Наркомпроса, ни, тем более, на местах. Для улучшения дела ЦК ВКП(б) поднял вопрос о специально выделенном оплачиваемом работнике в отделах народного образования. Этот вопрос рассматривался на заседании Оргбюро ЦК ВКП(б) 7 января 1929 г.[419]. В объяснительной записке АППО ходатайствовал об этом перед Секретариатом ЦК. Подчеркивалось, что «включение в штаты… ОНО работников по антирелигиозной пропаганде должно являться выводом из решений об усилении антирелигиозной работы, принятых Оргбюро ЦК»[420]. 18 января 1929 г. Секретариат передал вопрос на решение его «в советском порядке»[421].

4 марта 1929 г. Главполитпросвет поддержал предложение АППО своим постановлением «О мерах по усилению антирелигиозной пропаганды в городе и деревне». Признано необходимым ввести специальные штатные должности в отделах народного образования краевого и областного уровня, а также в окружных отделах тех районов, где сильно развито религиозное движение[422].

Совнарком РСФСР 12 апреля 1929 г. постановил: «Предложить Наркомпросу при составлении сметы на 1929/30 учебный год, совнаркомам АССР, краевым, областным и окружным исполнительным комитетам при составлении своих бюджетов… предусмотреть должности инспекторов по антирелигиозной пропаганде»[423]. «Наркомпрос предлагает немедленно войти в исполкомы с соответствующими заявками», – говорилось в директивном письме Организационно-планового управления Наркомпроса РСФСР 26 апреля 1929 г. отделам народного образования всех уровней[424].

Однако выделение штатных должностей всецело зависело от местных бюджетов. На это обращал внимание А.В. Луначарский, выступая на Втором Всесоюзном съезде СВБ 12 июня 1929 г.: «Я должен довести до вашего сведения, что СНК принял постановление, по которому по РСФСР устанавливается 240 штатных единиц специально для борьбы с религией. Это постановление хорошее, но эти штатные единицы должны идти за счет местного бюджета. А этот местный бюджет штука тугая. Давайте заключим с вами союз в том, что мы будем драться до последней капли крови, чтобы в каждом крае, каждой губернии, в которых проходят штаты, эти единицы действительно были бы проведены.