Похищение невесты - Мэри Уайн

На ней был хороший корсет, который удобно сидел на ее фигуре, а поверх него она надевала только простой жакет с застежкой спереди. Покрой у него был французский, с квадратным вырезом. Она надевала под него кружева, чтобы прикрыть грудь, но эта деталь туалета оказалась потеряна где-то на границе Эмбер-Хилла и замка Бэррас, когда на нее напали те необузданные рыцари.

Простая одежда. И такие же незамысловатые ботинки на шнуровке. Если бы поставить их рядом с теми, которые носили здесь служанки, особой разницы не заметишь.

Было время — пока еще была жива ее матушка, — когда она надевала красивые платья и изящные туфельки, но все эти вещи давно стали ей не впору. Сейчас их аккуратно сложили и, наверное, спрятали в каком-нибудь нежилом помещении Эмбер-Хилла.

Джемма потянулась за шнурком, которым скрепляла туго заплетенную косу.

— Тебе надо бы носить волосы распущенными, ты ведь не замужем, девочка.

— Только невесты не убирают волосы.

Да и то только в день свадьбы.

— Здесь, в Шотландии, все немного иначе. Ты сама увидишь, что остальные девушки распускают волосы после того, как дневная работа закончилась.

Ула забрала по несколько прядей по обе стороны ее лба и заплела их в тонкие косички, которые завела назад и там закрепила. Благодаря такой прическе волосы не падали ей на глаза, но основная их часть оставалась распущенной и спускалась по ее спине до талии.

— А теперь идем.

Ула не дала Джемме времени протестовать против того, что все увидят ее с распущенными волосами. Схватив ее за руку, домоправительница решительно потянула ее за собой из купальни. Джемма с трудом сдержала желание улыбнуться: она только в детстве играла и бегала с неубранными волосами! Это вызвало у нее в памяти картины весеннего праздника, тогда она танцевала на лужайке, а ее отец был еще таким подвижным и веселым.

— Ну вот, милая, на тебя и посмотреть приятно!

Джемма ахнула и вырвала руку, которую держала Ула, — в дверях появился Бэррас. Впрочем, домоправительница и не пыталась ее удержать, она отпустила ее пальцы и быстро шагнула ей за спину. Быстро присев перед своим лэрдом, Ула скрылась в доме, прошуршав шерстяными юбками. Джемма снова почувствовала странное покалывание в затылке, но теперь оно оказалось гораздо более сильным, и все дело было в том, что на этот раз ей пришлось иметь дело с самим Гордоном Дуайром, а не со своими воспоминаниями.

Он выглядел даже внушительнее, чем ей помнилось. Пожалуй, даже слишком большим и сильным, чтобы она чувствовала себя рядом с ним спокойно. Почему-то ей было важно, что у него такие широкие плечи и что ее макушка едва достает до его подбородка.

Его ярко-синие глаза скользнули по ее волосам, отметив, что они не убраны в косу, — и в его взгляде промелькнуло нечто похожее на удовольствие.

— Право, какая приятная картина!

— Я одевалась не ради вас.

И, тем не менее, ей приятен был его взгляд. Даже слишком приятен, потому что в ее теле снова шевельнулось возбуждение, что весьма ее смущало.

Он пожал плечами, и от кончиков его достигавших плеч волос на рубашке остались мокрые пятна. Присмотревшись, Джемма поняла, что он тоже только что мылся: волосы у него влажно блестели, а одет он был только в рубашку и килт. Рукава рубашки он закатал выше локтей, открыв кисти и предплечья, на которых не было ни следа грязи.

— Ну, а мне все равно приятно на это посмотреть, милая. Я не из тех, кто готов пройти мимо того, что мне нравится, только потому, что это не предназначено мне.

— Я бы так не сказала.

Эти слова сорвались с ее языка, прежде чем она успела подумать, разумно ли ей признаваться Гордону в том, что она чувствует.

— Ну так выразись яснее, милая.

Его слова прозвучали чуть вызывающе, задев ее гордость. Джемма вскинула голову и посмотрела ему прямо в глаза.

— Я бы сказала, что ваша домоправительница наслаждалась, приготавливая меня для вас, словно я вроде как… как…

— Подарок?

Его губы изогнулись в насмешливой улыбке.

Джемма сжала губы, решив не поддаваться на провокацию. Он тихо засмеялся и шагнул к ней, снова скользя взглядом по ее распущенным волосам. В его глазах промелькнуло нечто такое, что вызвало в ее теле дрожь. Подняв руку, он дотронулся до пряди ее волос. Едва он успел к ним прикоснуться, как Джемма отпрянула от него. Собственное отступление заставило ее раздраженно зашипеть, но она ничего не могла с собой поделать — потребность отстраниться была слишком сильна.

— Я вам не подарок!

— И потому мне тебя не трогать? Ты это хочешь сказать, Джемма? — Он отступил на шаг и внимательно посмотрел на нее. — Этим утром тебе нравились мои прикосновения.

— Зачем вы это делаете?

— Что ты имеешь в виду?

— Дразните меня. Вам действительно нравится издеваться, или это просто способ перехитрить меня и получить желаемое без моего согласия? — Джемма сурово на него посмотрела. — Сначала будете меня подзуживать, а когда я вас ударю, скажете, что я сама виновата в том, что вы меня трогаете. Вы именно этого добиваетесь, Бэррас?

Он шумно втянул в себя воздух, медленно его выдохнул и скрестил руки на груди. Его поза выглядела угрожающе, но Джемма не собиралась трепетать под его пристальным взглядом.

— Немало девушек пало благодаря этой тактике, но, честно говоря, сегодня я приготовил нечто получше.

Повернувшись, он указал на то, что оказалось у него за спиной: на стол, освещенный мягким золотистым сиянием свечей. На столе стояла серебряная посуда, в которой отражались горящие свечи, а солонка была наполнена дорогой белой солью.

— Я подумал, что мы могли бы вместе поужинать.

У нее во рту снова стало сухо, те неприятные подозрения, которые возникли у нее при разговоре с Улой, оказались справедливыми!

— Поскольку я попросил у твоего брата твоей руки, то считаю, что нам полагается немного лучше узнать друг друга.

У Джеммы за спиной кто-то негромко кашлянул. Обернувшись, она увидела входящих друг за другом музыкантов. Она не знала, в каком именно помещении замка оказалась, но комната была чудесная: с красивыми арками потолка и окнами, впускавшими теплый вечерний ветерок. Музыканты скрылись за деревянной ширмой, стало слышно, как они там рассаживаются. Вскоре оттуда поплыла музыка: нежная мелодия, которую создавали струны лютни и флейты, но благодаря ширме Джемма и хозяин замка оставались вдвоем.

Такая обстановка подошла бы для ухаживания за самой знатной дамой, однако в глубине души Джемма не почувствовала никакого удовольствия. Гордону эта обстановка совершенно не подходила. Джемма даже ощутила разочарование из-за того, что он столь впечатляюще следует правилам поведения знати.