Долгий путь от любви до любви - Александра Плен

Наш старый замок так и не отремонтировали, а деньги (я так думаю) уже кончаются. Что же будет делать виконт Нордвик, когда они окончательно иссякнут? Дочерей-то уже не осталось. Его проблемы меня не волновали. Когда мы случайно встречались, я холодно кивала и демонстративно отворачивалась. Я вычеркнула родителей из сердца, погасив дочерние долги (если они и существовали) замужеством с герцогом. А сестре ответила, что с застывшей душой проще жить, а солнце и жару с недавних пор я любить перестала.

– Мне нужно попасть в дом к маркизу Дорчестеру. Желательно поскорее, – как-то заявил Питер, кружа меня в вальсе на балу у лорда Фредерикса.

Я сосредоточенно перебирала в памяти пригласительные карточки, горой валяющиеся у меня в гостиной, ни на секунду не переставая при этом мило улыбаться.

– Маркиз нечасто устраивает приемы в своем особняке на Бедфорд-авеню, – ответила тихо. – Следующее мероприятие запланировано только через неделю. Маркиза пригласила меня на день рождения дочери.

– Подходит, – ответил Питер.

– Но там соберутся только женщины, – я чуть приподняла брови, – девочке исполняется пять лет. Будет немного странно, если я приду с тобой.

– Придумай что-нибудь, Софи, – улыбнулся плутовато Питер. – Маркиза подозревают в контрабанде оружия. Мне просто нужно узнать расположение комнат. Дальше я сам.

Я вздохнула. Конечно, придумаю, как всегда.

Наши отношения были идеальны. Питер вносил в мою скучную жизнь именно те взрывные эмоции, которых мне так не хватало. Азарт, нетерпение, поиски и ожидание схватки. Мы вместе расследовали пропажу бриллиантов у маркизы Гальберг. Искали среди элиты высшего света шантажиста семьи Десмин. Препятствовали неразумным дуэлям, которые так любила устраивать пустоголовая молодежь. Питер получил доступ в высший свет и пользовался этим для раскрытия преступлений. Ему стали поручать те задания, которые не могли расследовать другие сыщики. И вполне естественным итогом всего этого было его повышение до комиссара полиции.

«Любовь» продолжалась три года. К нашему союзу все привыкли, словно Питер и был мне настоящим мужем.

Но всему хорошему приходит конец.

В одно прекрасное весеннее утро мы с Питером сидели в кафе на Пикадилли и пили горячий шоколад. Питер был непривычно взбудоражен.

– Миледи, – произнес он, – после того, как я раскрыл с вашей помощью дело о шпионаже барона Арчибальда Клотса, я стал неимоверно популярен.

Питер улыбнулся.

– И все благодаря вам.

– Ах, – отмахнулась от благодарности, – я тогда и сама неплохо развлеклась. Помните, как я изо всех сил отвлекала его на балу у леди Гийом, пока вы обшаривали его карету? Наверное, он подумал, что я флиртую, те четыре танца и прогулка по парку меня вымотали. У меня потом неделю болели оттоптанные им ноги.

Мы весело рассмеялись.

– Что бы я без вас делал? – расслабленно произнес Питер, и я почуяла сожаление в его голосе.

– Рассказывайте, – лукаво склонила голову набок, – вы же пригласили меня на утреннюю чашку шоколада не просто так?

Мужчина тяжело вздохнул.

– Неделю назад скоропостижно скончался мистер Белеус, – и, видя мое непонимание, добавил: – Муж Луизы.

– Понятно, – ответила я прохладно.

– Когда закончится траур, а это будет не раньше чем через год, я смогу ухаживать за ней. Репутация моя должна быть безупречна…

Голос Питера был немного смущенным, но в глубине его слышались нотки с трудом сдерживаемого ликования.

– Бедный мистер Белеус, – укоризненно покачала я головой, улыбаясь, – не успел он отойти в мир иной, а вы уже строите планы по завоеванию его вдовы.

– Софи, – виновато произнес мужчина, – вы же знаете, как я люблю Луизу. И всегда любил.

– Знаю-знаю, – рассмеялась я, – и искренне желаю вам счастья. Наше соглашение было обоюдно выгодным, но оно подошло к концу.

Я вздохнула.

– Три года вы были рядом, развлекали меня, защищали от кавалеров, и я вам очень благодарна за это.

– Ну что вы! – Питер выглядел и радостным, и смущенным. – Благодаря вам я поднялся так высоко, стал комиссаром полиции, вы помогали мне…

– Хватит! – воскликнула я, нахмурившись. – А то утро превратится в вечер воспоминаний.

Я встала, раскрыла зонтик и решительно произнесла:

– Прощайте, мистер Дюбуа. Вы были хорошим партнером.

– Прощайте, Софи, – Питер тоже встал, – вы достойная женщина и прекрасный человек. Я всегда буду вспоминать о вас с теплотой и любовью.

«Еще немного и я расплачусь», – мелькнула мысль, и, чтобы окончательно не испортить свою репутацию надменной герцогини, развернулась и быстро пошла к карете. Долгие прощания не по мне. Сейчас нельзя давать воли ни сожалению, ни жалости к себе. Я знала, что рано или поздно нам придется расстаться. Знала, что он с детских лет пылко любит Луизу. Знала, что не смогу дать ему того, что сможет дать любящая женщина – дом, семью, детей. В моем сердце по-прежнему было холодно и пусто. Но эгоистичный бесенок, сидевший внутри, лукаво нашептывал, что Питер нашел свое счастье, скоро станет прекрасным мужем, отцом, а ты как была, так и останешься духовной нищенкой, которая только сублимирует любовные отношения.

Прошло два месяца. Питер перевелся в графство Оксфордшир, где жила его ненаглядная Луиза. Там, чтобы быть поближе к ней, он занял пост начальника полиции Кидлингтона. Я же опять осталась одна.

И теперь, стоя у окна и наблюдая за Лилией, кружащейся в вальсе с молодым человеком, я размышляла. Почти тридцать лет. Ни детей, ни семьи, ни увлечений. Даже собачонки и той нет. «А сюда ты пришла для того, чтобы выбрать нового любовника», – саркастически добавила и мысленно чертыхнулась. В последнее время меня все чаще мучают сомнения, неуверенность и страх. Что-то неправильно в моей жизни. Что-то пошло не так. Когда я свернула не туда? Неужели, тогда, когда предала свою любовь в восемнадцать лет? Когда струсила? Когда отвернулась от единственного человека, которого любила и отправила его на смерть? Я твердо знаю, что ни молитвами, ни пожертвованиями, ни благотворительностью я не смогу откупиться от Господней кары.

Десять лет ненависти и злости. На десять лет я отгородила себя ледяной стеной от родных и близких. Отец – жадный эгоист. Мама – предательница и трусиха. Даже Адель была виновата. Виновата в том, что вышла замуж по любви. Что приданое ей было выплачено из «моих», омытых слезами, денег. Я не общалась ни с кем. Только Лилия – единственный человек из прошлого. Того далекого прошлого, которое погребено под годами ожесточения.

Я смотрела на нее, свою дорогую любимую подругу, и видела, как она постепенно превращается в чудовище. У нее давно уже не улыбка, а язвительная усмешка, не шутки, а едкие остроты, не добродушный оптимизм, а тонко завуалированная грубость. «Вот что делает с женщинами несчастливый брак», – думала в такие минуты.