Эта женщина будет моей - Александр Звягинцев

– Зондер? Он и есть Зондер. Натуральный убивец.

– А что за акцию он готовит?

– Никто не знает. Об этом даже спрашивать запрещено. Будешь интересоваться – язык отрежут. У него в подвале что-то вроде тюрьмы оборудовано. Там сейчас двое содержатся – женщина молодая и мужик постарше. Женщину они пытают, насилуют, наркотики ей колют – что-то выпытывают. А мужик просто сидит, как в одиночке. Его кормят, не трогают, никто с ним не разговаривает. Он там пару раз начал орать: «Что вам от меня надо?» – но без толку. Это один Зондер знает, а у него особо не поинтересуешься.

Карагодин помолчал и продолжил:

– А несколько дней назад Зондер поручил следить за вами, Валентин Константинович…

Он опять замолчал, словно давая время усвоить сказанное. Ледников и Иноземцев быстро переглянулись.

– Мы отслеживали все ваши передвижения, чтобы установить основные маршруты, места, где вы бываете чаще всего…

– Мы? – зачем-то спросил Ледников.

– Да, Зондер мне придал еще человека – не доверяет. Так что за мной тоже присматривают. Поэтому я и не мог вас предупредить. Телефона вашего у меня нет – вы мне не дали. Да и вообще, что бы я вам сказал? Решил, что, может, удастся выяснить, что Зондер затеял и при чем тут вы.

– Выяснил? – поинтересовался Иноземцев.

Карагодин спокойно посмотрел ему в глаза.

– Нет, не выяснил.

– А чего же тогда встретиться захотел?

– Ну, Валентин Константинович сам позвонил. А потом… Во-первых, мне кажется, что Зондер свою акцию вот-вот начнет. А во-вторых, есть у меня предчувствие, что со мной что-то может случиться еще до того, как он начнет свою операцию.

– А почему вы решили, что акция вот-вот начнется? – спросил Ледников.

– Дело в том, что мужик, которого Зондер в подвале держал, ему стал не нужен. Я думаю, он его готовил для чего-то, а теперь эта надобность отпала, и они его вчера ликвидировали.

– Ликвидировали?

– Да. Пристрелили, а тело вывезли куда-то… Видимо, сложился другой вариант, более реальный, и Зондер будет работать по нему.

– Incurable, – пробормотал Иноземцев.

– Что? – сморщил лоб Карагодин.

– Неизлечимо больной, – нехотя объяснил Иноземцев. – Так называют приговоренных к смертной казни.

– Ясно.

– Погоди, ты сказал, мужик кричал «Что вам от меня надо?» – уставился на него Иноземцев. – Он что, по-русски кричал?

– По-разному. И по-французски, и по-английски тоже… А потом уже и на русском – от отчаяния.

– То есть он может быть русским?

– Вполне. Кричал так чисто, без акцента. Хотя я слышал случайно, паспорт у него американский. Тарас сказал, что денег у него немерено – наворовал в России при Ельцине. Причем, я так понял, они его не здесь захватили, а где-то за границей.

– За границей? – задумчиво переспросил Иноземцев. Он вдруг достал свой мобильник и стал торопливо жать на клавиши.

– Ты куда звонить собрался? – спросил Ледников. – В полицию, что ли?

Иноземцев ничего не ответил. Потом, не отводя глаз от экрана, пробормотал:

– Сейчас, выйду в интернет…

– И что ты там хочешь увидеть?

– А вот! Смотри, это тот самый мужик?

Он протянул мобильник Карагодину. Тот взглянул на экран и подтвердил:

– Точно, он самый.

Иноземцев повернулся к Ледникову.

– Это Рагин. Но зачем?

Глава 20

Валентин Ледников

Donner du flan

Играть по-честному

– Почему ты ему доверяешь? Что за пионерские замашки? – Немец, когда они после разговора с Карагодиным вернулись в его квартиру, сразу взял быка за рога. – А если он подослан? Если он выполняет приказ этого самого Зондера? Чтобы заманить тебя!

– Куда? – примирительно спросил Ледников.

– А черт его знает! Эта скотина может такую мерзость удумать, что нам с тобой и в голову не придет! Тебе же сказали – палач.

– Но, согласись, если бы не Карагодин, мы бы ничего не знали – ни о Зондере, ни о том, что за мной следят. Так что польза от него есть. И если он и дальше будет нас информировать…

– Или дезинформировать! – перебил его Немец.

– Ладно, давай успокоимся и оценим обстановку. Хладнокровно. Без истерик. Ситуация дурацкая – мы оба в роли жертв. За тобой охотится Гран. Ну, тут хоть более-менее понятно – зачем, почему и с какой целью. И что он сам из себя представляет. Но на кой черт какой-то бандит Зондер со своей шайкой следит за мной? Что ему может быть от меня надо? Зачем он похищает Рагина? А потом убивает? Какой-то бред!..

– Нет, милый, это не бред, – усмехнулся Немец. – И это говорит следователь! По особо важным делам! Пусть и бывший. Нет, милый, ты или ослеп, или боишься видеть очевидное!

– Что ты имеешь в виду? – пробормотал Ледников, не решаясь довести до конца намеки Немца.

– Я имею в виду одно – тебя с Рагиным кое-что объединяет. У вас есть кое-что общее…

Немец посмотрел на Ледникова то ли осуждающе, то ли с сожалением. А он, как ребенок, боялся признаться в том, что уже давно для всех очевидно.

– И это общее – мадам Николь, – безжалостно докончил Немец. – И ты сам это прекрасно понимаешь.

– При чем здесь она? – слабо продолжал упрямиться Ледников.

– Не знаю. Пока. Но ясно, что этому Зондеру зачем-то нужен мужчина, у которого с мадам кое-что было.

– У нее были и другие, – с вызовом сказал Ледников. И бесстрашно посмотрел в глаза Немцу. – Не только мы с Рагиным.

– Мерси, что проинформировал. А то я этого не знал.

– Почему же тогда именно мы?

– Не знаю. Может, только потому, что вы с Рагиным – русские. Других русских у нее вроде бы не было.

– И что с того? Ну русские, что это меняет?

– А ты не знаешь?! – закатил глаза Немец. – После полониевого скандала в Лондоне сегодня любого русского в Париже можно выдать за агента КГБ, приписать ему любые злодейства, и местная публика будет только аплодировать. Очень удобно иметь такого клиента. Тебе не кажется? Тут я товарища Зондера понимаю.

– Не преувеличивай.

– Это ты мне говоришь? – изумился Немец. – Нет, ты посмотри на него! Ледников, ты совсем рассиропился и расквасился. Очнись, милый, пока не поздно. Видимо, до тебя дойдет что к чему, когда тебя, как Рагина, посадят на цепь и будут готовить к жертвенному обряду.

Немец, конечно, мыслил четко и, главное, бесстрашно – его ничто не останавливало.

– Хорошо, а что мы можем теперь сделать? – рассудительно поинтересовался Ледников.

– Мы можем прямо сейчас поехать в Орли и отправить тебя первым же рейсом в Москву или Петербург. Где Зондер тебя уже не достанет.

– Не годится.

– Почему же?

– Я не могу бросить в такой ситуации тебя одного, – усмехнулся Ледников. – Пропадешь ты тут без меня.

Немец застыл, как громом пораженный.

– Ой-ой, какие мы героические! Какие мы благородные! Прямо поручик лейб-гвардии его императорского величества!

– Думай, как хочешь, – отрезал Ледников. – Но я не уеду.

Немец прошелся по комнате. И сказал уже спокойно, но настойчиво:

– Валь, я понимаю, что ты не хочешь уезжать из-за нее, но… Подумай…

– Я подумал. Donner du flan. Будем играть по-честному – вместе начинали, вместе выпутываться будем.

– Acte genereux! – проворчал Немец. – Поступок бла-агородный… Но не разумный.

– Как всякий благородный поступок, – улыбнулся Ледников. – И знаешь, что еще? А вдруг, если я смоюсь, Зондер переключится на тебя? Ты же тоже какой-никакой, а русский!

– Но я чист в отношении мадам! – отбился Немец. – Меня с ней ничего не связывает.

– Да кто тебе поверит! – ухмыльнулся Ледников. – С твоей репутацией все что угодно можно приписать.

Немец невольно улыбнулся.

Потом они еще прикинули, есть ли смысл обращаться в полицию или к знакомым Немца из ДСТ и решили, что идти туда, по большому счету, не с чем. Рассказывать, что мсье Ледникову кажется, что за ним следят люди из банды некоего злодея Зондера, о котором они ничего больше не знают? Сообщить, что они убили Рагина? Но где доказательства? Тело-то наверняка уничтожено… И вообще, тогда надо точно сдавать Карагодина. Ледников был категорически против, а Немец и не настаивал. Ну и вариант с Николь – предупредить, что вокруг жены президента творится что-то непонятное – тоже не проходил. Спросят: что вы имеете в виду? И что? Бормотать про ее русских любовников? Идиотизм!

В общем, особого выбора не было – надо ждать хоть каких-то известий от Карагодина, который обещал информировать обо всем, что может быть интересным.

Немец вскоре умчался по своим бесчисленным делам, и Ледников остался один в его огромной квартире. Бродил из комнаты в комнату, заваривал зеленый чай на кухне, валялся на диване, думал даже принять ванну, но потом расхотел, включил и выключил телевизор, залез в интернет на российские сайты и опять потащился на кухню – такую безупречно чистую, словно только что тут орудовала малышка Клер.

Голова была пуста, какие-то обрывки разрозненых мыслей носились в ней, словно гонимые ветром листья, когда огромно и просторно в осеннем полушарье… Сразу стали лепиться одно к другому слова из любимого стихотворения Самойлова. «Дым, облако и птица летят неторопливо… О, как я поздно понял, зачем я существую!.. И что порой напрасно давал страстям улечься!.. И что нельзя беречься, и что нельзя беречься…»