«Ни кацапа, ни жида, ни ляха». Национальный вопрос в идеологии Организации украинских националистов, 1929–1945 гг. - Алексей Баканов

По некоторым данным, всего в антипольских выступлениях 1939 г. участвовало более 7 тысяч украинцев[478]. Но в целом, выступления украинских националистов осенью 1939 г. носили спорадический характер и были направлены на представителей польской администрации и полицейского аппарата, а не против поляков как таковых, в отличие от действий украинских националистов в 1943 г. на Волыни.

Выступления украинцев против поляков во время немецко-польской войны не были скоординированным восстанием, это были инициированные снизу выступления против отступающих поляков. Необходимо отметить, что в 1939 г. немецкое командование вместе с ПУН разрабатывало планы использования массового восстания украинских националистов в Польше во время войны, однако после подписания пакта Молотова-Риббентропа немцы отказались от этой идеи[479].

Вопрос отношения украинских националистов к полякам был затронут на апрельском съезде ОУН-Б 1941 г. Касательно поляков в постановлениях говорилось следующее: «ОУН борется против акции тех польских группировок, которые стремятся к возобновлению польской оккупации украинских земель. Ликвидация антиукраинских акций со стороны поляков является предварительным условием урегулирования взаимных отношений между украинской и польской нациями» (п. 16)[480]. Надо отметить, что после присоединения бывших восточных кресс к Советскому Союзу значение польского вопроса для ОУН снижалось, поэтому ему было уделено сравнительно небольшое внимание.

Таким образом, к началу Великой Отечественной войны украинские националисты уже подошли с предубеждением против Польши, которая рассматривалась ими как извечный враг, и поляков. Но намерений каким-либо образом избавиться от поляков руководство ОУН не демонстрировало. Больший радикализм демонстрировала часть низового актива ОУН и простого украинского населения, которые, пользуясь случаем, зачастую предпринимали разного рода противопольские акции.

1.6. ОУН и русские в 1930-е гг.

Отношение украинских националистов к России и русскому народу мало чем отличалась от отношения к полякам. Но, в отличие от поляков, которые были крупнейшим этническим меньшинством на западноукраинских землях и доминировали в некоторых крупных городах, русские составляли незначительную часть населения западноукраинских земель. Поэтому отношение украинских националистов к русским скорее определялось не опытом каждодневного общения с ними, а сложившейся западноукраинской традицией отношения к России, к русским и «русскому» господству на Советской Украине.

Представления об имперской сущности России появились задолго до возникновения ОУН. Первая мировая война способствовала мобилизации западноукраинского общества под антироссийскими знаменами. Идея освобождения Украины от гнета «Москвы» содержалась в платформе Союза Освобождения Украины[481] – организации, во время Первой мировой войны выступавшей на стороне Австро-Венгрии и стремившейся к созданию украинской государственности под скипетром австрийского монарха. Уже тогда появляются в украинской политической публицистике определения России – «московский враг-варвар»[482].

Неприязнь к России усилилась после гражданской войны и поражения украинской борьбы за независимость 1918-1921 гг. С. Петлюра проделал путь от уверенности в том, что Украинское государство должно стать основой возрождения России, к представлению о том, что царская Россия и коммунистическая «представляют собой только разные формы московской деспотии и империализма», поскольку «все эти формы «братского» сожительства мы на протяжении истории хорошо на себе испытали и ощутили, убедившись в деструктивно-деморализующем их влиянии на наш народ»[483]. После поражения в войне за независимость С. Петлюра писал о русской культуре в таком стиле: «нездоровый смрад и гнилье московской азиатчины с ее рабской покорностью или максималистскими тенденциями», «после коммунистических экспериментов колодец московской культуры стал вонять больше»[484]. Советский Союз в одной из своей статей С. Петлюра назвал «историческим врагом»[485]. Поздний С. Петлюра в оценке России предвосхищал Д. Донцова.

Важную роль в разжигании ненависти к России сыграл будущий идеолог украинского национализма Д. Донцов. В опубликованной в 1921 г. работе «Основы нашей политики» («Пiдстави нашої полiтики») он противопоставлял ориентацию на Польшу, которую отождествлял с ориентацией на Европу, и ориентацию на Россию, которую отождествлял с азиатчиной. Украина, по Донцову, безусловно, принадлежала к западной культуре. Он всячески подчеркивал отличие западной («окцидентальной») Украины от России. Украинскую культуру, якобы, отличали индивидуализм, а русскую – «идеалы орды (охлократии и деспотизма), порабощение единицы и космо-политизма»[486]. По его мнению, Россия умирала из-за трех вещей: «самодержавия, народности, православия». Украинский «коллективный идеал», по Донцову, противопоставлял первому принцип самодеятельности, самоопределения наций и независимую, ориентированную на «окцидент» церковь[487].

С самого начала деятельности ОУН представляла СССР империей, всего лишь продолжавшей политику царского правительства. Такой вывод делался на основании изучения экономического положения и развития Украины в СССР[488]. Именно в политике России и СССР, равно как и других государств, националисты видели причину того, что Украина была аграрной, а не промышленной страной[489]. При этом русские и польские квалифицированные рабочие характеризовались как «вражеский элемент»[490].

Обращает на себя внимание выбор литературных творений, печатавшихся на страницах органа УВО «Сурма». В одном из опубликованных там рассказов, «Местники»[491], бросается в глаза враждебное отношение именно к русскому и польскому народам, а не правительствам, к «ляшне» и даже «хохлам» (т. е. ненационально мыслящим украинцам, воевавшим в составе российской армии). Здесь же встречается мотив мести полякам за совершенные ими злодеяния. О нападении большевиков на Украину сообщается как о нападении «диких орд», «косоглазых (sic!) всадников Котовского и Буденного»[492].

Мотив мести по отношению к России достаточно часто встречается не только в прозе, но и в поэзии. Например, уроженец Черниговщины оуновец Загривный в стихотворении писал: «Мы водили в Москву Сигизмунда, А в Полтаву – варяжскую рать, Мы карали Россию за Суздаль, За Москву еще будем карать»[493]. В другом стихотворении читаем:

«І ти пiдеш.Зубчастому Кремлю,Твердинi зла, старiй, потворi згуби,Його кривi, крiвавi, чорни зубиЗламаєш Ти i вирвеш без жалю.І загуде упершее царський Дзвiн,Коли над ним, все вище, вище, вищеРудий огонь заплаче i засвище, –І зареве, i з ревом руне вiн.І буде нiч. І буде кладовище.І бiлий снiг над мертвим сном руїн»[494].

Само слово «месть», «мстители» занимает важное место среди литературных произведений, публиковавшихся на страницах националистических изданий[495]. Достаточно часто на страницах официального органа УВО «Сурма» встречаются выражения вроде: «еврейско-польско-московская коммуна», «кацапня»[496]. Именно «кацапня» была ответственна за высылки, аресты сотен украинцев-коммунистов.

Националистические издания сообщали и о «московском хаме», которому помогает в уничтожении Украины «еврей-садист», а «украинские земли колонизируются тысячами московских и еврейских чужаков («зайд»)»[497].

Антирусскую направленность художественных произведений, опубликованных в «Сурме», продолжали аналитические статьи, публиковавшиеся в «РН». В одной из них националистическому активу разъяснялось, что современная советская политическая практика является ни чем иным, как продолжением московских порядков царского периода. Россия обвинялась в невежестве, безграмотности и одновременном презрении ко «всему цивилизованному миру», развитым странам, включая Украину. Якобы именно Украине Россия была обязана всей своей культурой в XVІІ–XVІІІ веках. Даже советская политика по отношению к церкви воспринималась автором статьи как продолжение екатерининского курса в отношении церкви, политики изъятия церковных земель. Во взаимоотношениях с Украиной Москва всегда отличалась хитростью, а там, где хитрость не действовала, – грубой силой. Более того, для подчинения более культурно развитой Украины Россия, якобы, стремилась «оглупить» ее до своего уровня, всячески препятствуя развитию образования. В упрек Москве ставилось и то, что она принуждала украинцев осваивать Сибирь и высылала их на Соловки, а на их место посылала евреев-чужаков («зайд»)[498].