Дикая. Дочь каганата - Лика Вериор

всю ночь, а теперь и утро. Широкие плечи, узкая талия и бёдра… Бойхайские мужчины были хоть и хорошо сложены, но больше напоминали девушке шкафы. А вот Амадей… И этот запах, всё же пробивающийся через алкогольный смрад — цитрусы, бергамот и нероли. Прекрасный аромат. Она была близка к тому, чтобы отступиться от своей задумки и позволить себе расслабиться в мужских руках, и только годами тренированная выдержка спасла ситуацию. Нет, Хадаан не могла так просто сдаться, Амадей должен понимать, что не всё будет так, как ему хочется.

Сегодня они с императором условились отправиться на прогулку в город, и Хадаан испытывала непонятное ей волнение. Она знала столицу Бойхайя от и до, тогда как Раванна представлялась ей чем-то неизведанным, в какой-то степени опасным. И всё же она сама была инициатором подобного веселья, ко всему прочему никакая возможная опасность не заставит великую хо-каану поджать хвост, словно испуганная шавка. И поэтому перед мужчинами она предстала с расправленными плечами и гордо поднятой головой.

— Амадея не будет? — удивилась она, не заметив мужа.

— У него появились дела, — Самор отвёл глаза, прекрасно зная, что за «дела» у его брата. Сегодня истекал срок его запрета на посещение Дома Розы, ко всему прочему принц оказался чем-то расстроен. В целом, все пути вели в дом увеселений, это было неудивительно. Печалило только, что дни так совпали.

— А императрица?

— Она не участвует в подобных мероприятиях, — про Августину Хадаан даже не заикалась — женщина уже не в том возрасте, чтобы гулять по шумному городу.

— План пути разработан? — спросила она у ближайшего стражника. — Покажите.

На секунду замешкав, имперец всё же достал карту и показал их путь.

— Где расставлена стража?

— В местах красных точек.

— А чёрные точки?

— Городские патрули.

— Добавьте группу здесь, здесь и здесь, — приказала Хадаан. — Если не хватает людей — кай-ли в вашем распоряжении.

— Вы уверены, что это целесообразно? — нахмурился страж и, наткнувшись на вопросительный взгляд принцессы, встал по стойке смирно и представился: — Капитан личной стражи его императорского величества Пудис Агэпетус.

— Хорошо, капитан Пудис. И да, я уверена, что это целесообразно. В этих местах частная собственность, не входящая в юрисдикцию магистратов, следовательно, это самые опасные для нас места. Понимаю, что совершить нападение на императора решится только самый отчаянный, но лучше перестраховаться, верно?

— Так точно, ваше высочество.

— А с принцем Амадеем что?

— С ним также отправилась его личная стража во главе с капитаном Гамелем.

— Хорошо… Ваше величество? — она повернулась к императору.

— Да, Хадаан.

— У нас пешая прогулка?

— В открытой повозке.

В этот момент слуги как раз и вывезли эту самую повозку, и Хадаан оценила крепкий капюшон, которым можно было прикрыть пассажиров в случае опасности. Подошли и юные принцы, едва скрывая свой энтузиазм.

— Тогда отправляемся, — приказал император и протянул Хадаан руку, помогая взобраться в повозку. Следом он подсадил сыновей и только потом сел сам.

Окружившая стража, сидя верхом, не мешала рассматривать всё вокруг, только что перекрывала дорогу, замедляя движение остальных. Не каждый с первого раза понимал, что перед ними сам император, кто-то даже пытался возмущаться, однако лазурные гербы с золотыми львами мигом приводили их в чувство. Не каждый мог позволить сопровождать себя государственной символикой, а уж с золотыми львами — только императорская семья. Впрочем, по мнению Хадаан, лучше бы они ехали верхом и без такого приметного сопровождения. Безопасность, безусловно, важна, но всем этим блеском и толпой они привлекали к себе только больше внимания.

— Случайно на нас и так и так не нападут, вся опасность в тех, кто мог запланировать покушение. От таких, буть мы хоть трижды под прикрытием, нам не спрятаться. Потому — лучше привлечь внимание толпой, чем обнаружить себя в плену или, того хуже, с перерезанной глоткой в «трясине».

— Трясина? Что это?

— Преступный район, в самой низкой точке города, ближе к лесу. Изначально это была пустынная территория, пока её не обжили бедняки, а после и торговцы, нечистые на руку.

— Бедняки? — удивился Лукиан, и Валентин начал шёпотом объяснять ему, кто же это такие.

— О чём я и говорила, — хмыкнула Хадаан, — рада, что наследник осведомлён на этот счёт. Ваше высочество, вы знали, что в столице есть так называемая «трясина»?

— Нет, тётя Хадаан.

— Вы же тоже не были в курсе.

— Чем опечалена донельзя. Такой яркий момент, а упущен, — девушка нахмурилась. — Действительно странно.

— Об этом мало говорят, предпочитая игнорировать, да и «трясиной» называем только мы, жители Раванны.

— И с этим ничего не поделать? То есть, не разогнать «трясину»?

— Нет, бедность есть везде и всегда, от неё не избавиться. Как и от преступников.

— Не соглашусь…

— И вы можете оставаться при своём мнении, но реальность такова, Хадаан. Дай десяти беднякам средства на существование, девять — выберутся из трясины, станут уважаемыми гражданами, но обязательно будет тот, кто все средства растратит на минутные радости и продолжит существовать в своей тьме. У него наверняка появятся дети, и, что парадоксально, именно у таких пропащих людей их много, они будут видеть плохой пример и расти по подобию. Трясина — она ведь на то и трясина. Из неё сложно выбраться.

— А преступность?

— Тем более. Человек по своему существу такой, что ему редко бывает достаточно. Всегда нужно больше, лучше, красивее. У нас говорят: «У соседа всегда лучше», «Хорошо там, где нас нет». Люди стремятся к эфемерному образу лучшей жизни, они достигают её, но всегда появляется тот, у кого «дом богаче», «жена красивее», «конь породистее». Не будет трясины — хорошо, но люди живут не по совести даже во дворце, хотя он, казалось бы, оплот идеальной жизни. И я сейчас говорю про одну