Наследник Магнитной горы - Илона Волынская

– Что значит – все? – замирающим от восторга голосом выдохнул Хакмар.

– А что значит – ковать? – сварливо осведомилась Чикыш. – Не знаю я! Как сама слышала, так и рассказываю!

– Рассказывайте-рассказывайте! – ерзая на каменном порожке, взмолился Хакмар. То ли от постоянной боли в плече, то ли от усталости, то ли, наоборот, от восхищения перед открывающимися ему новыми знаниями в глазах у него потемнело, а сквозь мрак мерцали странные, размытые картины. Огонь – Алый огонь! – пылающий в горне, и черный, как тень на снегу, молот, ударяющий по распростертой на наковальне полосе неистового голубого сияния. И торжествующе вскинутая рука, сжимающая сыплющий искрами меч – Голубой меч, вызывающий ужас и восторг одновременно!

– Все южные горы кузнец на помощь шаману привел… – в интонациях Чикыш появилась напевность.

– Только чудов не взяли, – забирая у Чикыш миску и тоже основательно прикладываясь к вареву, неожиданно проворчал Юкся. – Хотя то еще до кошки было, чуды не хуже других сражаться могли – у них были страшные убивательные палки! Боевые молоты! – он многозначительно поглядел на позабытые Хакмаром камень и палку. Мальчишка торопливо кивнул и вернулся к работе. Юкся одобрительно вздохнул и продолжил: – Отец мой тогда очень сильно повоевать хотел – первый чуд-воин был бы, то-то бы ему все завидовали! Так не взяли! Кончай, говорят, чудить без баяна, оставайся дома. А что такое баян – не сказали.

– Баян – это… – начал Хакмар и осекся. – Да ладно, у вас и без него отлично получается! – он протянул счастливому Юксе готовый «боевой молот». – Дальше-то что было?

– А дальше худо у Черного пошло, – покачала головой Чикыш. – Девки побеждать начали. Ну, Кайгал и принес своего друга нижним духам в жертву. В обмен на помощь, – равнодушно закончила она.

– Как… в жертву? – помертвевшими губами прошептал Хакмар. – Этого не может быть!

– А так – чик, и все! – Чикыш полоснула себя ребром ладони по горлу. – Только взаправду если – так вранье все это! – так же равнодушно добавила она.

Высокое Небо, какое счастье! – невразумительные слова старой чудки оживили Хакмара. Вранье, конечно, вранье, проклятые голубоволосые ведьмы выдумали…

– Духи-то и оленем бы налопались. А дружка своего Донгар из-за девки на жертву пустил. Из-за первой из голубоволосых.

Тьма перед глазами стала гуще, а сквозь нее вырастал ледяной сад и лицо не девчонки, а совсем взрослой девушки, которое показалось бы Хакмару даже красивым, если бы не волосы цвета ультрамарин, разметавшиеся по плечам. Только глядела она не как обычная жрица – льдисто-холодно, – а как молодые енге в горе глядели на своих егетов. А за спиной у нее вставала яростная черная тень…

Хакмар помотал головой.

– А вот в это я уже совсем не верю, бабушка Чикыш! – твердо отчеканил он. – Не было никакой жрицы, не мог настоящий кузнец и могучий черный шаман, не могли они…

– Хочешь – верь, не хочешь – не верь, – обиженно поджала губы Чикыш. – А только я сама над горой высоко сидела, далеко глядела, как после смерти Первого из черных кузнецов собратья его от Донгара все ушли, в родные горы вернулись. Да только жрицы их после нагнали…

– Угу, спасенья от их голубых шаров не было, – с явным сожалением отдавая миску Косто, буркнул Юкся. – О, гляди! – он задрал лапу, открывая глазам Хакмара совершенно лысый, лишенный шерсти бок. – Маленький Юкся был, любопытный, захотел поглядеть, как ведьмы Черных гоняют, да за камушком не усидел, шелохнулся – жрица Огнем и запузырила! Еле откачали!

Хакмар благоговейно уставился на настоящего, живого свидетеля – пусть даже из-за камушка! – последних боев между черными кузнецами и ведьмами нарождающегося Храма.

– Ты, Юкся, мне еще палку – прямую только – и камень принеси, я тебе второй молот сделаю, – с некоторой даже почтительностью предложил Хакмар.

– Не обманываешь? – дрожащим от восторга голосом выдохнул маленький чуд и тут же вскочил на мохнатые лапки. – Я сейчас! На вот тебе пока! – он выдернул миску у Косто – чуда скроила обиженную гримаску, расставаться с варевом она явно не собиралась – и сунул ее в руки Хакмару. Ринулся за занавеску, напоследок предостерегающе крикнув: – Сиди здесь! Никуда не уходи!

– Да куда я денусь, – пробормотал Хакмар, мрачно разглядывая комковатую серую жижу на дне миски. Идти ему действительно было некуда. Совсем недавно, хотя кажется, так бесконечно давно, у него был и дом, и клан, и самое главное… Нет! Он не будет об этом думать! В его жизни больше нет ни семьи, ни предавшего его отца! У него и жизни-то осталось огрызок – пока внутренний Огонь кузнеца не разорвет неперекованное тело! И даже что ему есть, теперь зависит от того, что покрошат в миску чуды!

Хакмар решительно поднес край миски к губам и сделал солидный глоток. Тут же мучительно закашлялся, едва не расплескав остатки варева. М-да-а, это тебе не семь перемен блюд на официальном ежедневном обеде Отцов горских кланов. И уж тем более не блинчики с клановой кухни!

– Это что – похлебка из мышиных хвостов? – сдавленным голосом спросил он.

– Не-е, мыши – они мелкие, не наваристые, – охотно пояснила Косто. – Здеся…

– Стоп! – Хакмар предостерегающе вскинул руку. – Я не хочу этого знать!

Хакмар поглядел внутрь миски, как смотрят на кланового врага. Серая жижа вдруг нервно булькнула, выпустив большой круглый пузырь. Хакмар отпрянул. Миска стала нестерпимо горячей – и со дна ее прямо в лицо Хакмару плеснула кипящая жижа. Мальчишка с воплем отшвырнул миску от себя – она ударилась в стену, загрохотала и перевернулась, шипящая и побулькивающая лужица растеклась. Мальчишка почувствовал, как в крохотной пещерке вдруг стало нестерпимо жарко, воздух, шершавый, будто раскаленный песок, забил горло. Из носа закапала кровь. Алая капля упала мальчишке на руку – мгновенно вскипела и испарилась, как со сковороды. Мальчишка схватился за занавесь, пытаясь вырваться прочь из пещерки… В нос ему ударил резкий запах паленой шкуры. Там, где он схватился, остался четкий выжженный отпечаток его ладони. Хакмар медленно повернул руки – ладони пылали тусклым красно-оранжевым светом, как плавящееся железо в горне, а на кончиках пальцев извивались крохотные язычки Рыжего огня.

Завеса перед Хакмаром сама собой отлетела в сторону – и прямо перед ним возникла кудлатая макушка возбужденного Юкси.

– Вот, я принес! – запрокидывая голову и потрясая перед Хакмаром целой связкой разнообразных палок, вскричал чуд и вдруг осекся. Неотрывно глядя мальчишке в лицо, пробормотал: – Шаманка, а шаманка! А это у всех чужих так – из глаз огонь?

И тут же Хакмар почувствовал, как в нем разрастается нестерпимый жар – будто обещанный жрицей костер разложили внутри его тела. Огненные языки облизали печень и сердце, добрались до мозга… Мальчишка закричал, попытался стиснуть руками раскалывающуюся голову, обжег кожу на висках – и на него навалилась чернота.

Свиток 16

В котором Хакмар получает волшебный свиток и, наконец, выбирается наружу, даже слишком наружу

Стон. Долгий, протяжный.

«Интересно, кто это там завывает? – мучительно морщась, подумал Хакмар. И сам себе ответил: – Я. Это завываю я».

Открывать глаза ужасно не хотелось, но и лежать с закрытыми не было никаких сил – под веками чесалось и жгло, будто его ткнули физиономией в ящик с песком возле горна.

Хакмар с трудом разлепил веки. Он по-прежнему был в шаманкиной пещере – лежал на сваленных в кучу шкурах. Что-то больно давило ему в бок. Хакмар пошарил под собой и вытащил камень с острой гранью. Еще с десяток таких же заостренных булыжников были раскиданы по заменяющим ему постель шкурам. Рядом вязанкой хвороста лежали палки.

– Юкся! – садясь, простонал Хакмар. Камень вывалился у него из руки и покатился по полу пещеры.

Чудская шаманка на краткий миг оторвалась от грязного закопченного каменного котелка, в котором она помешивала что-то здоровенной желтой костью, поглядела на камень и пробормотала:

– Юксю я отослала – а то б он тебя своими боевыми молотами замучил, вояка чудский! А тебе покой нужен, – наставительно сообщила она. – Эх, не везет тебе что-то! – Старуха пригорюнилась, так что даже грязно-серые лохмы на сморщенной мордочке печально обвисли, и стала она похожа на очень грустный половичок с глазами. – Сперва кошка тебя драла, теперь вот Огонь из тебя шибает. Может, то Хозяйка Умай на тебя сердится, что ты ее зеркало кошкой разбил? Мне Косто рассказала. Хотя как у тебя это получилось – не знаю. Зеркало твердое, кошка мягкая…

– Я не кошкой. Я мечом, – низко опуская голову, пробормотал Хакмар. А в мече почему-то оказался Голубой огонь – хотя откуда он там взялся, Хакмар до сих пор не понимал. А теперь на него Хозяйка сердится. А до того его подземный кузнец Хожир с сыновьями в новые черные кузнецы избрали – да только где он возьмет черного шамана, не подумали. Ничего хорошего от этих духов – хоть от верхних, хоть от нижних! Мальчишка почувствовал, как по щекам у него катятся капли – горячие, как будто внутри их подогревала маленькая печка. Чтобы шаманка не видела его слез, он пошарил в куче палок и, вытащив оттуда невесть как попавшую на эту сторону подземного тоннеля ручку от кухонного черпака, принялся прилаживать к ней очередной камень. Но старуха, похоже, все равно увидела.