Путешествие оптимистки, или Все бабы дуры - Екатерина Вильмонт

– Кира, не смей на него так смотреть!

– Как?

– Не знаю, но это непереносимо! Ты глаз с него не сводишь. А между нами, смотреть там не на что!

– Котенька, родной, успокойся, я просто пытаюсь понять, из-за чего я столько лет сходила с ума, а еще слежу, как они с Дашкой общаются, ну, Котенька, ты же такой умный, все понимаешь…

– Я понимаю только, что ты вьешь из меня веревки, – чуть смягчился Котя. – Знаешь, я хочу объявить о нашей помолвке.

– Котя, в нашем возрасте это просто смешно! Какая, к черту, помолвка?

– А почему бы и нет?

– Потому что глупо!

– А если я просто скажу, что ты выходишь за меня замуж? Это можно?

– Котя, но я ведь, по правде говоря, еще не согласилась…

– Да куда же ты от меня денешься, моя хорошая? Я все равно тебя доконаю! Уж если я встретил женщину, которую даже моя сестрица одобрила, так я ее не упущу, будьте уверены! А кстати, ты сама просила не упустить тебя, так что молчи уж… – Он поцеловал меня. – А этому хмырю синеглазому я тебя не отдам. Надо было двадцать лет назад чухаться. А ну пошли!

Он схватил меня за руку и потащил в комнату.

– Господа! Господа! Прошу минуту внимания! Вот эта дама сию минуту согласилась стать моей женой. Так что можете нас поздравить!

Все повскакали с мест, бросились к нам, стали обнимать, Стас уже орал «Горько!», но Котя весьма тактично заметил, что это преждевременно.

За столом остались сидеть только двое – Марат и Етта.

У Марата лицо было ошеломленное и убитое, а у Етты просто злое. Впрочем, оно у нее всегда таково.

Стройный порядок застолья был нарушен. Кто-то еще что-то ел, кто-то курил на балконе, кто-то толокся на кухне.

– Ребята! – крикнула Дашка. – А десерт?

– Погоди с десертом! – гаркнул Стас. – Сперва попляшем, попоем, доедим все, что есть на столе, а потом уж и до десерта дело дойдет.

И вот в комнате молодежь топчется под музыку, а те, кто постарше, собрались на балконе, где стояли кресла и стулья. Шац взял гитару и начал перебирать струны. Я сидела в кресле, а Котя присел на подлокотник, обняв меня. Марат сидел напротив и курил. К нему подсела Етта. Она о чем-то спрашивала его, он отвечал как-то невпопад, явно думая о чем-то своем.

Вдруг она громко сказала:

– Подумать только – такое сходство! Кира, вы не находите, что Даша страшно похожа на Марата Ильича, просто одно лицо!

На балконе воцарилась мертвая тишина.

– Если бы я не знала, что Дашенькин папа давно умер, я могла бы подумать…

– Прошу прощения, – очень холодно сказал Марат, – мне, конечно, весьма льстят ваши слова, но, поверьте, я тут ни при чем. В природе еще и не то бывает!

Молодец, не растерялся. Обещал сохранить это в тайне и сдержал слово.

– Петух еще и трех раз не прокричал, а он уже отрекся, – начал Котя.

– Не говори чепухи! – рассердилась я. —

Я его просила молчать, совершенно ни к чему при всех обсуждать еще и это! Завтра они встретятся с Дашкой и все выяснят.

– Я так понял, что завтра ты с ним встречаешься?

– Нет, теперь уже нет, они оба знают и пусть поговорят с глазу на глаз. Дашка уже не ребенок.

– Ты мудрая, как змея, Кузя!

– Я не мудрая, я вконец растерянная!

– От чего ты так растерялась, моя хорошая?

– От всего. От Марата, от твоего напора… У меня, понимаешь ли, были совсем другие планы – отдохнуть, побыть с дочкой, повидаться с друзьями, порисовать, а вместо этого какие-то сплошные страсти…

– И это говорит оптимистка?

– Котя, милый, ты вот хочешь на мне жениться, но ты же совсем меня не знаешь – я терпеть не могу спонтанности, я люблю, когда все идет по плану…

– Начнем с того, что я тебя уже неплохо изучил, а что касается планов, то как архитектор могу тебе сказать, что даже в строительстве на определенном этапе один план может быть заменен другим, а уж в жизни… Считай, что теперь ты просто живешь по новому плану, только и всего. Ну, какие еще серьезные недостатки меня подстерегают?

– Я обожаю смотреть сериалы.

– Какой ужас!

– И терпеть не могу, если мне мешают. Для меня лучший отдых – завалиться вечерком на диван с чем-нибудь вкусненьким и смотреть «Санта-Барбару». И вообще, обожаю смотреть телевизор. И спать с тобой в одной комнате не буду!

– Вот это уже серьезно! Почему?

– Потому что не могу спать вдвоем, не привыкла!

– Сейчас я дам ему в зубы!

– Кому?

– Марату!

– За что?

– За то, что ты не привыкла спать вдвоем!

– Какой ты у меня глупый, Котя!

Между тем Шац начал петь под гитару. Любка сидела мрачная. Пение это и впрямь было малоусладительно. Песни скучные, немузыкальные, да и не песни вовсе, а вполне серьезные плохие стихи на музыку Шаца.

– Кузя, пошли лучше потанцуем с молодежью! – шепотом предложил Котя.

– Неудобно как-то, и Любку жалко!

– Тогда подожди!

Едва Боря кончил очередную песню и собрался уже запеть следующую, как Котя обратился к нему:

– Слушай, друг, дай-ка гитару!

– Зачем? – опешил Боря.

– Мне тоже чего-то попеть захотелось.

Он взял гитару из рук обескураженного Шаца и стал перебирать струны, потом немного подтянул колки и заиграл. Он играл по-настоящему, умело и страстно. На эти звуки сразу сбежались все. Ай да Котя! Потом он сел напротив меня и запел «Живет моя отрада». Душа моя наполнилась восторгом – пение всегда очень действует на меня. Голоса у него не было, но пел он чудесно, музыкально, с удивительным чувством стиля – именно так, как надо петь в компании. И не сводил с меня глаз.

– Мадам, заказывайте музыку!

– Нет, пой что хочешь!

А про себя я загадала – если он споет «Не уходи, побудь со мною», то я выйду за него во что бы то ни стало.

Он пел один романс за другим, но это было не то. Значит, не судьба, подумала я, и тут же взгляд мой упал на Марата. Он сидел мрачный, постаревший, погруженный в какие-то невеселые мысли, но, поймав мой взгляд, вдруг улыбнулся, приосанился, сверкнул синевой глаз…

– «Как глаза сияют, ласково маня, не меня встречают, ищут не меня…» – пел Котя.

Опять я рвалась на части – восхищение Котей и жалость к Марату.

– Ну, теперь последний романс, мой любимый, и все! «Не уходи, побудь со мною, я так давно тебя люблю…»

Боже мой, как он угадал? Меня опять захлестнуло восторгом.

Едва он допел и вернул гитару Шацу, как Дашка закричала:

– К столу, к столу!

Все с удовольствием вернулись к столу и снова принялись за еду.

– Кирка, и почему я на тебе не женился? – проорал Стас. – Надо же, упустить такую классную бабу! Вавочка, не ревнуй, это так, ностальгические мотивы!

– Чего ж мне ревновать, я ведь вижу, Кире совсем не до тебя, – не без яда заметила Вавочка.

– Кирюшка, выйдем на кухню, – шепнула мне вдруг Люба.

– Пошли.

– Знаешь, кажется, Дашка с Маратом уже объяснились.

– Когда? Они, по-моему, все время были у меня на глазах, а я ничего такого не заметила.

– Да был момент, они сидели рядом, он ей что-то очень горячо объяснял, она была вся красная, а потом вдруг обняла его и поцеловала. Он тоже ее поцеловал, потом они что-то сказали друг другу и разошлись в разные стороны.

Так, папа с дочкой обрели друг друга. Интересно, надолго ли? А как поведет себя Даша в отношении Коти? И что будет делать Марат? Оба обещали мне молчать и все-таки не выдержали, улучили момент… Боже, как я устала! Мне вдруг страстно захотелось домой, в свою одинокую квартиру, на диван к Жукентию и Мейсону Кепвеллу.

– Кирка, что с тобой, ты чего так позеленела?

– Ох, Любашка, родненькая, я так чего-то устала. Ты же знаешь, я совсем не привыкла жить в вихре вальса…

– Кирюшка, соберись, я все понимаю, ты на части рвешься, да? Знаешь что, гони-ка ты в шею всех мужиков, давай мы с тобой вдвоем куда-нибудь закатимся, хоть потреплемся по-человечески, а то вон уж сколько ты здесь, а мы толком и не поговорили.

– Ох, хорошо бы…

– Мама, тетя Люба, вы чего тут шушукаетесь? Мам, я уже убираю со стола, мы как, сразу все подадим – чай, кофе, сладкое и мороженое? Или нет?

– Я думаю, сразу, чего лишнюю суету разводить. Поставим все на стол, и пусть каждый берет что хочет. Я ставлю чайники, а ты там спроси, кому чаю, кому кофе.

– Да Лизке скажи, пусть оторвет задницу от стула! – напутствовала ее Люба.

– Она и так уже тарелки собирает! – доложила Дашка.

И правда, в кухню вплыла Лиза с большой стопкой грязных тарелок. А за нею Вавочка и Маня, Дашина подружка по ульпану.

Они принялись сразу же мыть посуду.

– Вавочка, зачем, мы бы и сами помыли.

– Понимаешь, Мурашка, мне всегда как-то совестно – люди трудились, готовили, накрывали, а мы пришли, сожрали все, разгромили и до свидания. Поэтому я всегда стараюсь хоть часть посуды помыть!

– Ты истинная христианка, Вавочка!

– Да, знаешь, Кира, я тут приняла православие.

Или я сошла с ума, или все кругом с ума посходили? Надо было уехать из России в Германию, потом перебраться в Израиль, хотя большинство делает как раз наоборот, чтобы принять православие?