Цивилизации долины Нигера - Ваккури Юха

Когда в последнее время историки стали беспристрастно рассматривать деятельность ши Али, стало ясно, что сонгайский царь был отнюдь не только садистом и распутником, как его рисуют арабские хроники.

Существенной чертой ши Али Бера как полководца была его необычайная энергичность. Все время его господства было одним непрерывным военным походом: своими быстрыми передвижениями он, несомненно, хотел показать вассалам, что зорко стережет свои необъятные владения. Вассалы не могли поэтому плести свои интриги, так как никто не знал, когда и откуда появится войско ши Али.

Другим фактором, способствовавшим возвышению империи сонгаев, было тонкое политическое чутье царя. Завоевание Томбукту и Дженне и особенно резко отличающееся отношение ши Али к жителям этих городов говорят о том, что он прекрасно понимал раницу между находившимися под его властью территориями и не упускал этого из виду. Политическое чутье помогало ему и в выборе времени завоевательных походов. Кроме того, Западный Судан уже созрел для рождения новой империи: сфера власти Мали сжималась, а грабительские набеги моей и туарегов тревожили мелкие племена. Весьма вероятно, что эти племена- прежние вассалы Мали, испытывали облегчение, возвращаясь под эгиду сильной центральной власти после периода раздробленности и неопределенности. Таким образом, внешние обстоятельства были также на стороне ши Али, и он сумел извлечь из них пользу. Возвышению Сонгай способствовала и целеустремленность ши Али: он сознательно шел к созданию империи. Об этом красноречиво свидетельствуют размеры его войска-оно было набрано не для охраны уже имевшихся владений, а для новых завоеваний. Войско поражало своей численностью (когда было в сборе): Акил бежал в Томбукту, увидев сонгайское войско на другом берегу Нигера; также и государь моей отказался от сражения, когда армия ши Али оказалась в поле его зрения.

Неоспорима также личная храбрость ши Али: он сам водил в бой всадников, которые играли важную роль в сражениях. Еще в детстве он научился искусству верховой езды, как и все дети сонгайской знати; с детства ему была привита мысль о необходимости быть храбрым: показать спину врагу считалось позором.

Наряду с конницей существенной частью военных сил ши Али был флот, состоящий из представителей племени сорко. Устная традиция подчеркивает хорошие отношения ши Али с сорко-рыболовами. Проект канала Рас-эль-Ма еще раз обнаруживает отсутствие у ши Али предубеждений против новшеств, даже наличие фантазии. Правда, этот план не был воплощен, но можно думать, что в других случаях ши Али извлекал пользу из своих новых и неожиданных идей.

Одной из важнейших причин успехов войска ши Али была строгая дисциплина и безоговорочное подчинение повелителю. В «Тарих ал-Фатташ» находим конкретный пример этому: после смерти ши Али только один его вассал, Баракой, отверг законного наследного принца ши Баро и присоединился к замышлявшему переворот аскии Мухаммеду. Если принять во внимание, что на стороне аскии Мухаммеда было не только такое важное обстоятельство, как старшинство по возрасту, что в Африке вызывало почтение, но и прочное место в сонгайском войске, — было бы неудивительно, если бы младшие военачальники и вассалы государства признали именно его новым властелином, поскольку ему противостоял не имеющий опыта юнец. Однако ши Али удалось создать в войске и среди вассалов такую устойчивую лояльность, что она сохранялась и после его смерти.

На положение ши Али как вождя народа, без сомнения, повлияло воспитание его в духе анимизма. Очевидно, он рано понял, как поверхностно все же был воспринят ислам народными массами. Проводимые ши Али ликвидация привилегированного положения и даже преследование мусульманских ученых вряд ли уменьшили бы приверженность к нему простого народа. Возможно, что ши Али намеренно использовал религиозные догматы и предрассудки в свою пользу: преследуя высший слой мусульман, он создавал себе ореол властителя, близкого народу, или, говоря современным языком, заботился о своем имидже.

В этой связи следует также помнить, что анимизм ши Али не только означал приближение к традиционным верованиям народа, но и позволял эксплуатировать народную веру в своих интересах. Дело в том, что в народе ши Али считался чародеем, наделенным сверхъестественными способностями. К нему восходят многие клановые легенды о колдовских силах предков. Подданные ши Али верили, что он может летать, становиться невидимым и превращаться в змея. Благодаря тайному союзу с грифами ши Али умел превращать в грифа своего коня Цинцибаду!

Несомненно, что часть легенд о ши Али родилась достаточно поздно, уже после его смерти, и они не имели особого значения при его жизни. Но невозможно отрицать, что у властителя-анимиста всегда предполагалось наличие корте — владения чарами, которое было тем большим, чем могущественнее был властитель. Чем больше удач ждало ши Али на пути к господству, тем более росло его корте; а чем сильнее было его корте, тем бессмысленнее было бороться против ши Али!

Смена династий

Смерть ши Али в октябре (или ноябре) 1492 г. означала не только смену правителя и династии, но и изменение всей духовной атмосферы Сонгайского государства. После четырех месяцев междоусобной войны его сын ши Баро успел отступить по Нигеру в Айону близ Тиллабери. Вместе с ним из страны ушли и другие сохантье — члены династии ши. Командующий войском ши Али аския (Абу Абдаллах) Мухаммед (бен Абу Бекр), он же Мухаммед Тородо, принадлежавший к текрурскому клану Силла, он же, по устной традиции, Мамари, одержав в феврале-марте 1493 г. ряд военных побед, в боях захватил власть и основал династию аския.[100]

В «Тарих ал-Фатташ», где его деяния несколько приукрашиваются, рассказывается, что между ши Баро и аския Мухаммедом после длительных и бесплодных переговоров произошло решающее сражение. Аския послал к ши Баро известного мусульманского ученого Мухаммеда Туле, чтобы подвигнуть только что пришедшего к власти государя вернуться в лоно ислама. Ши Баро был в то время в деревне Анфао. Новый правитель, понятно, еще опасался за свою власть, и проповеди Туле могли только раздражать его. Согласно хронике, ши Баро грубо обошелся с послом, грозился казнить его и наотрез отказался от предложения аскинг. Очевидно, молодой царь понимал, что дело не в его отношении к вере, а в желании мятежных командиров обрести повод и право для государственного переворота.

До начала военных действий аския послал в лагерь ши Баро еще двух эмиссаров, но и они вернулись ни с чем. Интересно, что третьим посланцем аскии был Махмуд Кати,[101] то есть автор «Тарих ал-Фатташ».

Его задача была особенно опасной, поскольку ши Баро пригрозил второму посланцу (один из вассалов Баро предлагал его просто прикончить): пусть аския готовится к бою, а не посылает гонцов — они будут убиты. Махмуд Кати ухитрился уцелеть в ходе своего опасного посредничества. Он говорил с ши Баро «с наивозможнейшим подобострастием, ибо так повелел аския Мухаммед, повелитель верующих».[102]

Генеральное сражение началось через 52 дня после первой попытки переговоров и принесло быструю победу аскии Мухаммеду, несмотря на то, что главная часть войска сражалась на стороне ши Баро. По «Тарих ал-Фатташ», воины ши Баро в ходе яростной битвы попали в такое отчаянное положение, что «полагали, что все пропало и настал конец света». Очевидно, войска ши Баро действительно впали в панику, поскольку даже денди-фари Афумба, «один из храбрейших мужей», который отличался в сражениях уже во времена ши Али, счел положение столь безнадежным, что утопился.

После этого сражения власть окончательно перешла от династии «чародеев»-ши к династии аскиев, которая поддерживала не анимизм, а духовное и религиозное наследие ислама. Правоверным властителем династии аскиев был сам аския Мухаммед, о котором Махмуд Кати говорит, что «равного ему было не найти ни среди его предшественников, ни среди преемников». Аския Мухаммед заботился о бедных и, что для автора «Тарих» было еще важнее, об ученых мусульманах-улемах, которым он «щедро дарил рабов и богатства». Если ши Али, согласно арабским хронистам, был олицетворением всего дурного, то аския Мухаммед, по их мнению, воплощал все хорошее, что есть в людях.

Взаимоотношения аскии и мусульманских ученых характеризует приведенный в «Тарих ал-Фатташ» диалог сонгайского царя с мусульманским судьей кади Махмудом бен Омаром. Аския Мухаммед прибыл в Томбукту без свиты, верхом, в сопровождении только своего слуги Али Фолена, очевидно, с тем, чтобы выяснить, почему в городе не выполняются его предписания. Деликатность аскии видна из того, что Али Фолен был послан пригласить кади для беседы с царем наедине. Аския Мухаммед не хотел, таким образом, делать выговор судье публично. Когда тот пришел к аскии и они обменялись обычными приветствиями и любезностями, царь перешел прямо к делу: