До нескорого, она же (СИ) - Зарецкая Анастасия

— Буквально десять минут назад Влад дал мне твой номер, — произнес наконец Ярослав. — Скрипя своей черной душой, но все-таки дал. И поэтому я тебе звоню.

— Потому, что Влад дал тебе мой номер? — уточнила я.

— Потому что мне нужно было знать, как ты, выбралась ли из той ловушки. Но теперь я понимаю, что выбралась.

— Да, — согласилась, — выбралась. Через пару часов после тебя. И добралась до дома. А ещё этой ночью кто-то вернул мне мои вещи… Те, что остались у Янтарной. Надо будет спросить у отца. Мне кажется, это он. А ты сам как? — встрепенулась я. — Влад говорит, что встретил тебя.

— Встретил, — Ярослав хмыкнул. — Я еле успел спастись.

— Влад добрый, — вступилась за него я.

— Все бы были такими добрыми… Кстати, в сообщении он намекнул, что ты спрашивала обо мне прежде. И именно поэтому он все же дал мне твой номер.

— Ну да, — не стала отрицать. — Спрашивала. Беспокоилась. Ведь ты, как самый умный, опять куда-то влип по моей вине. Как я могла не беспокоиться? Я и за Вику переживала.

— А, — пробормотал он. — Та ещё истеричка ваша Вика. И что с ней?

— Все нормально, — ответила я. — Но после возвращения я с ней не виделась. И не хочу.

— Я тебя понимаю.

Пару мгновений Ярослав молчал, потом предложил вдруг:

— Слушай, может, встретимся сегодня?

— Зачем? — уточнила я скептично.

— Повторить, — Яр фыркнул. Издевается!.. — Ладно. У меня есть некоторые догадки и вопросы… И обсуждать их по телефону — мне кажется, не самое гениальное решение. Вечером я буду свободен. И ты, мне кажется, тоже.

— Я никогда не буду свободна, — призналась я.

Но на прогулку все-таки согласилась, и ровно в шесть мы с Ярославом договорились встретиться на том самом месте, где столкнулись лбами перед шабашем. Яр говорил, что в моем районе знает только его, потому что сам живет на другом конце города. А к тому пешеходному привели его, понимаете, дела.

И я уже почти собралась отключиться, как всегда, не прощаясь, но в самом конце разговора белый ляпнул:

— Лучше оскорбляй меня, сколько душе угодно. Но не будь больше такой равнодушной.

И отключился. Гад такой.

До ужаса не люблю людей, что пудрят другим мозги: говорят загадками и оставляют их без пояснений. А ты ходи потом, страдай…

Ходи и страдай.

Я поднялась с кровати и пошла собираться. Школу никто не отменял, хотя отменить ее было бы справедливо. Но попробуй скажи это моему отцу! На смех поднимет. Перетрудилась доченька, ага. Бедняжка.

У него свои методы воспитания, и жалость к ним не относится.

— Ведь так, Хомячидзе, мой зайчик? — спросила я, садясь к клетке.

Хомячидзе выполз из пластмассового домика и посмотрел на меня глазками — черными жемчугами.

Ведь так.

***

Осень — это нечто большее, чем просто красное, желтое и черное.

Это ещё серая дымка, коралловый закат и темно-зеленая листва, которая никак не хочет увянуть; это тепло, которое не обжигает, а прощается, и осторожный холод, пока что не осмеливающийся коснуться души.

И это конец, но в то же время начало.

Вся моя жизнь — и начало, и конец.

Школьный день прошел насыщенно. Я не была в школе всего лишь два дня, но на уроках мне казалось, будто я прогуляла, по меньшей мере, месяц. Учительница истории напрочь завалила меня на зачете, а на физкультуре я сама завалила кросс, прибежав предпоследней. Биологичка очень возмущалась тем, что я пропустила консультацию. Классная руководительница, она же величайший математик всех времен и народов, весь день ходила за мной по пятам и требовала заявление от родителей до тех пор, пока я, спрятавшись в туалете, не сотворила ей это заявление и подписала вместо отца. За годы обучения я мастерски научилась изменять подчерк и подделывать подпись. И это я сейчас не намекаю на то, что часто прогуливаю. Судьба такая…

Вика, к слову, в школу не пришла.

И я даже догадываюсь, почему.

Так вот, я была даже рада, когда смогла оторваться от домашки, которая уже звенела в голове, и отправиться на встречу с Яром.

Правда, в этот раз я была в кроссовках, а не в туфлях, но вышла с запасом, и поэтому уже в семнадцать сорок шесть стояла возле пешеходного и смотрела вокруг.

Светофор подмигивал мне то красным, то зеленым.

Люди смотрели недоуменно. Чего, мол, стоишь? Но это вообще-то было мое дело, стоять или нет. И всех неравнодушных я награждала высокомерным взглядом. Хотя сегодня, да, у меня не было стрелок на глазах, выразительных бровей, ярких губ и скул, и особо выразительно я не смотрелась. Однако ещё утром я замазала круги под глазами, и поэтому не должна была выглядеть пугалом.

Яр — он не Влад.

Влад бы заявился сюда ещё в половину шестого и ждал бы меня, чтобы, не дай Всевышняя, я не стала ждать его. Влад очень не любит, когда его ждут. А вот Яр, видимо, относится к этому спокойно. Белый, что с него взять…

Когда часы на телефоне показали ужасающие три минуты седьмого, у меня зазвонил телефон.

Говорил маг.

В этот раз я ответила первой:

— Только не говори, что ты заблудился.

— Я заблудился, — сказал Яр. Мне показалось, что он разговаривает на ходу. — Нет, правда. Ты уже там?

— Я тут уже пятнадцать минут, — призналась я. — То есть шестнадцать. Ой, семнадцать…

— Виноват, — отозвался он. — Но все же подскажи. Вот я вышел на остановке, и…

Я терпеливо объяснила Ярославу, как ему подойти ко мне, и уже через пару минут увидела, как он заворачивает за угол.

Честно говоря, я думала, что это будет сложнее.

Но Ярик оказался молодец. Ещё не потерян для этого города.

Он тоже меня увидел. Махнул рукой. Я величественно кивнула в ответ. Ещё бы я махала каким-то там белым…

Яр был как тогда, несколько дней назад, перед шабашем. Красивый, если смотреть объективно. В своем ненаглядном пальто и темных джинсах. С открытой головой.

А на мне была короткая зеленая куртка и леггинсы. Ну, ещё и кроссовки. И лохматый хвост, скатившийся с макушки куда-то к затылку. Встретились два слоя общества: Яна из среднячков и аристократ-Ярослав. Угадайте, над кем будут больше смеяться? А кого пожалеют?..

Яр почти приблизился ко мне, и я соизволила сделать пару шагов к нему навстречу.

Когда между нами оставалось чуть больше метра, он остановился, и я тоже замерла, поругав себя, что чуть не приблизилась к нему вплотную.

— Ну привет, — пробормотала я. — Вы же, белые, любите приветствия.

— Ну привет, — отозвался он. И заметил: — Я спокойно живу и без них.

Я чуть склонила голову, рассматривая его, и не выдержала:

— А ты чего такой красивый?

— Я таким родился, — заметил Ярослав с гордостью. И перевел стрелки на меня: — А ты чего?

— Чего я чего? — поинтересовалась я. Собрались высококультурные люди и давай чегокать, как гопники на лавочке.

— Чего такая красивая, — пояснил Яр.

— Это ты так пытаешься заявить, что я не соответствую твоим внешним идеалам красоты и смотрюсь рядом по-нищенски? — уточнила на всякий случай.

— Нет, — он помотал головой. — Это я делаю тебе комплимент.

Я неловко рассмеялась.

И стала вспоминать, когда меня в последний раз называли красивой. Даже если и в ответ.

Зря вспоминала! Потому что в голове почти сразу всплыло письмо, накатанное Владом в конце летней охоты на нечисть. Оно у меня до сих пор на старом телефоне хранится. Смелости удалить не хватило.

Вот там да. Там Влад называл меня красивой.

Но его можно понять и простить. Голову мальчика задурманили гормоны, он придумал себе, что влюбился, и объектом его влюбленности стала я. Быть может, и потому, что в момент активации гормонов находилась рядом. И он придумал себе мою красоту.

А вот что ударило Яра, я не знала.

И чтобы не драться в ответ, предложила ему пройтись вдоль улицы.

Ярослав на предложение никак не ответил, о чем-то серьезно задумавшись, и я, не дожидаясь соглашения, пошла сама.

А Яр побрел следом, по непонятным причинам не слишком довольный моим решением.