Купите книгу, она смешная - Олег Сенцов

Глава девятая

Томительное ожидание, которое, казалось, что уже никогда не закончится, кончается всегда резко и неожиданно. К исходу второго месяца отсутствия Джеббса и Эльзы, когда в пустой лагерь к полудикому Биллу в очередной раз с молчаливым аудиторским визитом пришла Елен, то она, убедившись во все еще имеющимся в наличии ценном грузе, бросила в пустоту: «Уже видно». Я сразу же побежал за ней и еще некоторое время шел параллельным курсом, смотря на ее живот и готовя похабные шуточки из серии незапланированных зачатий. Елен спокойно посмотрела на меня, как вы смотрите на кенгуру в зоопарке, которое, скачет рядом с вами вдоль своей клетки, когда вы спокойно идете к вольеру с попугайчиками. К тому времени с нее окончательно слетел лак «дурочка-блондинка», сквозь который стал уже хорошо виден матовый блеск железной леди у которой просто все в роду рождаются со светлыми волосами. Поняв сначала, что в этой позиции пристяжной лошади я выгляжу дефективным особенно ярко и, сообразив, что видно что-то с верха вагона, с которого только что слезла Елен, я махнул на удаляющуюся блондинку и рванул назад. Я взметнулся наверх, как марсовый матрос по свистку боцмана, застыв в соответствующей позе с козырьком из ладони над бескозыркой. По правому борту у самой линии горизонта, со стороны поселка был виден маленький столбик дыма. «Вижу один дым. Направление норд-норд-вест. Предположительно тяжелый немецкий линкор типа «Бисмарк», — крикнул я вниз на мостик, поняв, что, все-таки не смотря на ряд прочитанных в детстве книжек про корабли, мореходное училище перестало по мне плакать, но зато с интересом наблюдает медицина. Я спрыгнул вниз и зашагал в деревню, к Джиму, людям, новостям и обеду, широко расставляя ноги в клешах.

При встрече мы снова скромно поздоровались с Джимом за руку – я потом назову этот период в нашей жизни, периодом «холодных рук». Когда же он закончился, то мы никогда с Джимом его не обсуждали, впрочем, как и другие, более теплые периоды нашего общения. Как постоянные члены мужского клуба, мы не опускались до обсуждения собственных отношений: парни или дружат или нет – и нечего тут обсуждать. Мы снова сели обедать всей общиной, единственным отличием от прошлых застолий и соответственно самым большим огорчением было отсутствие Эолы. Ее отец, прознав, что сэр Самюэль покинул нас и скорее всего навсегда, забрал свою дочь обратно в свой дом, который рос где-то в кустах на другом конце пустыни, чтобы заново устроить ее судьбу, потому что, по его разумению, ее первый брак не сложился. Это же самое разумение никак не могло вместить в себя и тем более правильно обработать информацию, том, что его дочь была работником миссии, а не шестнадцатой женой сэра, как там его… забыл уже. Отец Эолы был крайне расстроен бегством своего крайне выгодного зятя, а еще более расстроен, впечатлением, произведенным, точнее не произведенным на него Джимом Гаррисоном, и особенно его категоричным отказом признать в Эоле свою новую супругу. По словам Джима, он полдня потратил на попытки растолковать коренному и крайне консервативному африканцу, как на самом деле обстоят дела. Тот в ответ улыбался, кивал головой, но своего мнения в ней не менял. В конце концов, Джимми плюнул. В сердцах и на пол. Как говорится, и у святых гениев клубок нервов может размотаться в нить, накопиться слюна и кончится терпение. Затем произошло изъятие родителем Эолы, ее самой, также некоторых ее вещей из данного общежития при некотором физическом воздействии первого и истошных воплях и царапках второй. Как я узнал позже, отец Эолы взял в свое время за свою дочь у предводителя монашек, одну корову и шестерых свиней, что учитывая тогдашнее положение на рынке, инфляцию и даже возможную эпидемию свиного гриппа, было очень даже хорошей ценой! Обратно, он скотину естественно не привел, ввиду отсутствия второго участника договора, да и Джим, публично отказавшийся от должности приемника и нового мужа Эолы, не мог претендовать даже на парочку отбивных. Единственное, чего я опасался, это как бы старику не понравился такой вид бизнеса, и он не поставил его на поток, пока я буду перерывать всю Калахари в поисках моей прекрасной Эолы! Я сказал «моя», потому что в моих мыслях она уже давно была моей, хотя она уже несколько раз отказывалась пройтись вечерком в лагерь, чтобы взглянуть на мою коллекцию барабанов.

Не успел я, как следует освоиться со своим новым горем и доесть суп (к слову сказать, про Эолу я больше так ни разу и не вспомнил), как появился Он. Сначала, конечно же, появилась, а затем припарковалась прямо перед крыльцом, машина, легковая, с ручной гориллой за рулем. Из задних дверок вышли Он и Она, Ромео и Джульетта, дожившие до средних лет, Бонни и Клайд в адаптированном детском издании, Адам и Ева, после того как продали первую партию молодильных яблочек, или просто Джебб и Эльза. Елен, только завидев машину, обрадовалась, как радуется женщина только раз в жизни, когда к ее дому подъезжает свадебный кортеж. Джим встал и встретил прибывших, как папа, противник абортов и ранних браков, встречает жениха в панковском прикиде, то есть достаточно дружелюбно. Я же смотрел на все происходящее глазами собаки, сидящей под столом и понимающей, что в такой день гулять уже точно не поведут.

На Эльзе был надет полный набор женского счастья, не хватало только шубы до пят, но она наверняка ждала своего часа в багажнике. Джеббс на восемьдесят процентов состоял из виски, остальное – улыбка и шляпа. За отчетные два месяца он довел себя до той блаженной формы существования, которой пытается достичь любой нормальный пьющий мужчина, когда, ты что пьешь, что ты не пьешь – твое внутренне и внешнее состояние не изменяется. Первые же его фразы вернули мне подзабытое ощущение собственной ущербности:

— Привет парни! Как урожай, Билли?

Рукопожатия, попытка обнять, мое удачное уклонение от телотискательств и поцелуев. Я пожалел, что у меня не было под рукой спичек, а то я бы всем показал, какой к нам залетел огнедышащий дракон!

— А ты Джимми? Я слышал, ты ударился в религию? Тоже полезное дело!

Развязная попытка положить Джиму руку на плечо, в ответ – интеллигентное отстранение чуждой конечности.

— Ну, чего вы такие хмурые!? Я привез вам выпивки. Эй, Мак!

Окаменевшая обезьяна на водительском сидении ожила и с не первой попытки вылезла из довольно сильно качнувшейся при этом машины.

— Достань ящик, дружище!

Дружище, с лицом, не приспособленным к речи, покорно принес из багажника булькающий ящик. Наши ответы: «Я не буду» и «Что-то не хочется» никак не повлияли на дальнейшие действия и поступки Джеббса. Он и раньше мало обращал внимание на других людей, а после известных событий, и вовсе начал жить в мире картонных манекенов. Джеббс разделив виски между тремя стаканами и столом, сразу поднял и выпил сначала свой, затем разыграв коротенькую сценку между двумя оставшимися и толкающими друг друга стаканами, выпил их по очереди, приговаривая скрипящими голосами: «Только после Вас! Ну, что Вы, что Вы…» Стало сразу понятно, что Джеббсу стало в целом значительно хуже, а его паранойе намного лучше. Все недолгие пять минут, пока Джеббс развлекал нас с Джимми демонстрацией возможностей своего робота-обезьяны и ставил на скатерти пятна и драматическую постановку о трех стаканах, Эльза с Елен рвали в клочья рекорды по обниманию, лобызанию, а также скорости и объему произносимых звуков в секунду. Затем Елен, как настоящая хозяйка сегодняшнего, да всех последующих дней, пригласила гостей отобедать. Джеббс, стул, сел. Эльза, величественно откинув воображаемую фату и воссадила свои чресла на кресла. Чудовище Франкенштейна, гудком внутри своей черепной коробки, возвестил мир о том, что он есть не будет. По видимому, ему просто раз в день вливают кастрюлю с супом в какое-нибудь отверстие в спине. Из водопада реплик, прерываемый только смехом Джеббса, который низвергала на нас Эльза, как прошли их последние два месяца, понять было совершенно невозможно. Только когда, наконец, потоки ее речи начали разделяться ложками с супом на какие-то более удобоваримые куски, удалось понять, что завтра прибывают гости, практически все важные шишки из Столицы, все те, кто принял долевое участие в концессии. Далее речь еще замедлилась – сказались более частые взмахи ложки – и можно было уже с уверенностью сказать, что Эльза от всего без ума: от Джеббса, от всего того что было, короче, от всего. Единственное только чего она не может понять и принять, зачем он уперся в эту железную дорогу, если вывести все на грузовиках было бы гораздо быстрее и проще (слово «дешевле» или «дороже» Эльза, как бесконечно обеспеченная содержанка очень быстро отучилась употреблять). Ее клиент, услышав кодовое слово про дорогу, начал бить кулаком по столу и кричать что-то о пользе, памяти, глупости, непонимании, узости – короче, начал наугад доставать существительные из своего словарного запаса и разбрасывать их по столу. Дойдя до слова «бутылка», Джеббс немного успокоился, а киборг, стоящий за его спиной, достал из ящика и поставил на стол продолжение дня для своего шефа.