Отголоски прошлого (СИ) - Ришард Дариуш

— Совершенно верно, — рыжий кивнул.

— А как? — парнем теперь овладело любопытство, достойное пятилетнего ребенка.

— Ну… — немного помедлив, Траинен выдвинул сундучок с инструментами и извлек оттуда агрегат, подозрительно напоминавший напильник. — Примерно вот такой штукой.

— Ух ты… А ты и сам когда-нибудь отпиливал ноги?

— У живых людей?.. Ну…нет, — заметив, что беседа ушла в совсем уж безрадостное русло, Ларри слегка смутился, а еще больше смутился он тогда, когда между делом бросил взгляд на матроса, лежащего на соседней койке и ставшего невольным свидетелем этого разговора. Несчастный сейчас с лицом белым, как полотно, и испариной на лбу переводил красноречиво-испуганный взгляд со своей покоившейся не подушке перебинтованной ноги на докторскую пилку и обратно. Вот так нетрудно было понять причины, почему даже те, кому Лауритц был симпатичен как человек, крепко недолюбливали его род деятельности и старались обходить лазарет десятой дорогой… — Нет-нет, это не то, что ты подумал! — поспешил заверить врач матроса, взмахнув руками и позабыв о том, что все еще сжимает в одной из них «орудие пыток». — Это была всего лишь гипотетическая история. Как бы «например», твоего случая она никак не касается… Не дрейфь, матрос, через недельку поставим тебя на ноги, будешь как новенький. А я всего лишь хотел сказать, — добавил он, снова обернувшись к Армину, — и не устану этого повторять, что даже пустяковая рана может привести к смертельному исходу. Точно так же, как и незначительные на первый взгляд поступки могут сыграть решающую роль в судьбе…

Глава 8. Укрощение строптивых

Живописный синяк под глазом Варфоломео Ламберта жил собственной жизнью и проявлял удивительные метаморфозы. Из багрового он стал иссиня-фиолетовым, затем — зеленым и, в конце концов, приобрел едва заметный золотистый оттенок, как драгоценная пудра на щеках городских модниц. За это время низложенный пиратский капитан постепенно вернул себе не только смазливую морду, настойчиво требующую кирпича, но и свою лихую самоуверенность. Опытным путем он обнаружил, что, несмотря на все его то и дело проскальзывающие дерзости и ужимки, за некоторые из которых его по-хорошему стоило бы заковать в цепи и посадить в карцер до конца путешествия, капитан относилась к нему довольно лояльно, можно даже сказать, мягко. Чем больше сходило пирату с рук, тем больше он начинал себе позволять и, продолжая оставаться безнаказанным, превратился в того же надоедливого хвастуна, которого сколопендровцы впервые встретили на острове Трилистника. Причины такого «особенного» отношения со стороны мадам Гайде были Ламберту неизвестны (как и другим членам команды), но он, конечно, придумал несколько собственных версий для объяснения этого феномена и возомнил себя незнамо кем…

Как-то раз славным погожим вечерком большая часть моряков отдыхала на верхней палубе, рассевшись кто на чем попало, и расправлялась с очередным кулинарным шедевром, состряпанным на ужин коком. А ведь действительно нужно было быть по крайней мере волшебником для того, чтобы умудряться готовить не просто съедобные, но и вкусные и разнообразные блюда из стандартного простого набора продуктов, водившегося в трюме. Лауритц ужинал с командой, манерно орудуя ложкой в удерживаемой на коленях миске. Доктор уже не поражался манерам просмоленной матросни, его не смущали ни разговоры с набитым ртом, ни звучное рыгание, ни ковыряние пальцами в зубах с последующим вытиранием рук об одежду… Разве что юный Армин, сперва шумно выхлебавший похлебку из миски через край, а потом выедавший самые вкусные кусочки разваренной говядины со дна прямо пальцами, его слегка удивил…но и в этом не было ничего странного. В по-домашнему рассевшейся компании мужчин пролавировала поднявшаяся с камбуза Марука и начала собирать у всех пустую посуду, попутно премило улыбаясь матросам.

— Сударыня, вы не иначе как добрая колдунья, — заискивающе заговорил Барт, протягивая женщине пустую миску. — А можно добавки этого божественного нектара из волшебной солонины?

— Ох, вас тут попробуй накормить, не говоря о том, чтоб прокормить… — вздохнула кокша. — Не будет добавки, а то никаких харчей на вас не напасешься.

Продолжив свое шествие, Марука резко обернулась, почувствовав, что кто-то дерзко ущипнул ее за филейную часть, и уже грозно замахнулась поварешкой, но мужчины с самыми невинными лицами дружно указали ей на расплывшегося в довольной ухмылке первого помощника.

— Мадам, не могли ли вы с вами где-то встречаться? — официально поинтересовался Бертоло. — Не бывали ли вы на балу во дворце лет этак пятнадцать назад и не теряли ли хрустальную туфельку?.. Скажите, а какие у вас планы на этот замечательный вечер?

— Сам видишь мои планы, — она слегка встряхнула в руках башню из грязных мисок, — вот, одна и та же каторга каждый день.

— Тоже мне, каторга, — хмыкнул одноглазый, — вот рудники или каменоломни — вот это да…

— Ой, не умничал бы, старый хрыч! — слова поварихи были сварливыми, но сама она при этом была благодушна и кокетлива. — А пришел бы да помог, языком ведь трепать всякий горазд. Или слабо?

— Ха! На слабо меня не взять! Вызов принят, голубушка, через час жди меня на камбузе — твоим тарелкам и кастрюлям несдобровать.

— Все, мытье посуды, как я вижу, отменяется, и завтра на обед я прихожу с собственной миской, дезинфицированной… — доктор Траинен тихонько усмехнулся в усы, пока старпом и кокша обменялись еще парочкой любезностей, и последняя удалилась на корабельную кухню.

— Что-то больно ты строгий стал, второй помощник, — добродушно заметил ему на это Бертоло. — Не было же до сих пор такого, чтобы из-за вашего недосмотра кто-то помер от насморка или корабль сел на рифы? — на последних словах все дружно обернулись через плечо и поплевали, дабы не сглазить. — Так чем же кок хуже судового врача или самого капитана в выполнении своих обязанностей? Главное, чтобы человек находился на своем месте и работал на совесть, а уж то, чем он занимается в свободное время, — его личное дело. Так-то!

— Ну, Бертоло, ну и старпом! Какие твои годы… — восхитился один молодой матрос. — А ты еще теткам проходу не даешь. В чем секрет, поделись, а?

— Э, друг мой… Если тебе уже в этом возрасте понадобились стариковские секреты, то я тебе не завидую.

Задавший вопрос парень что-то проворчал и покраснел под дружный смех, а другой морячок полюбопытствовал:

— А все-таки, если по правде рассказать, мастер Бертоло, какое у тебя было самое горячее приключение с девицами? Как ты барышень очаровывал? Интересно ведь!

— Тогда все, знаете ли, было намного проще… Стукнул зазнобу дубиной по макушке и тащи к себе в пещеру, на шкуру саблезубого тигра…так как кроватей тогда умные люди еще не изобрели. Ну а если серьезно, были у меня, конечно, пассии самые разные. Однажды даже, помню, еще до того, как стать первым помощником, я с Рыжей Бородой…эй, народ, чего кривитесь, да не про глаз история! Так вот однажды мы захватили пиратский корабль (что поделать — конкурирующая компания) и нечаянно спасли двух прекрасных пленниц, которых везли на невольничий рынок, одну дворянку и ее служанку. Ту, что была одета побогаче и вела себя поскромнее, кэп оставил на всякий случай, авось пригодится, чтоб стребовать выкуп, а мне служаночка приглянулась… И тут раскрылось, что на самом деле они исхитрились платьями поменяться, и моя оказалась настоящей аристократкой. Попросила меня моя красавица помочь ей в город сбежать, а мне что, жалко, что ли? Я помог. И знаете, благодарности не было границ. И будет неправ тот, кто скажет, что благородные дамы — холодные недотроги. Та ведь ехала вроде как к какому-то жениху, до того, как встретиться с пиратами. Вот уж не знаю, добралась она до него в итоге или нет, но ему там уже мало чего осталось… Вот вам общий рецепт — девиц спасать надо, и не суть важно, от кого и от чего. Девы любят, когда их спасают, особенно прекрасные. Причем сам «спасатель» совсем не обязательно должен быть писаным красавцем и прынцем на белом коне… Ну, это так, для души. А если просто поразвлечься охота, то я могу потом еще посоветовать несколько первоклассных борделей на островах.