Служители зла - Светлана Полякова

Она подошла к телефону и набрала номер.

Сначала ответом ей были долгие гудки, но потом трубку все-таки сняли.

Глухой голос сказал:

— Я слушаю.

— Это я, — сказала старуха. — Ты мне нужен. Пожалуйста, приезжай.

После этого она повесила трубку и судорожно вздохнула. Потом опять подняла глаза на распятие и тихонечко спросила:

— Ты меня простишь?

Собрав в сумку все, что Игорь считал необходимым (а в разряд необходимого входили самые неожиданные вещи, как то: Евангелие, блок сигарет, зажигалка, теплый свитер и почему-то детская игрушка, которую Игорь любил уже двадцать пять лет, а именно совсем старая собака-сенбернар, плюшевая и с оторванным ухом), он немного подумал и засунул туда еще и охотничий нож.

Теперь он был полностью экипирован.

Присев на кровать, он закурил и подмигнул собственному изображению.

— Не знаю уж, куда мы отправляемся, ну да такова, видно, воля Божья.

Он посмотрел на икону и собрался уже задуть лампаду, но передумал.

Ничего не случится. Пусть горит, пока его не будет. Он терпеть не мог, когда в его доме НИКОГО не было.

К тому же Игорь рассчитывал скоро вернуться.

Он перекрестил порог и вышел навстречу холодному ветру, бросившему ему в лицо пригоршню мелкого колючего снега.

Автобусная остановка была совсем близко.

День начал уже окрашиваться голубым цветом сумерек, а Душка все сидела рядом с молчащим братом, пытаясь понять, что же произошло с ним.

— Они… плохие, — наконец вымолвил он одними губами. Обернувшись к сестре, мальчик смотрел на нее. В его огромных глазах, ставших из синих почти черными, Душка уловила упрек: «Вы бросаете меня. Вы живете своей жизнью, бросая меня на этих непонятных стариков».

— Почему они плохие?

— Не знаю.

Мальчик тихо вздохнул. Получилось у него это как-то уж чересчур по-взрослому — я знаю, что завтра я умру от рака, но что же с этим поделать?

— Они делают тебе больно?

Он замотал головой:

— Нет, нет! Но…

Он замолчал и прикусил нижнюю губу. Душка терпеливо ждала ответа.

— …они делают мне СТРАШНО!

Он взмахнул рукой, как бы пытаясь разрубить собственный маленький мир, наполненный одиночеством и страхом, найти выход оттуда, и, когда рука бессильно упала на колени, словно ее маленький хозяин понял бессмысленность и тщету собственных потуг, продолжал почти шепотом:

— Например, они после обеда обязательно укладывают меня спать. И мне снятся какие-то ужасные сны. Например, как мама становится вампиром и набрасывается на тебя. Или вот еще был сон — папа совершенно голый стоял на поляне, а в груди у него торчало лезвие ножа, на рукоятке которого была змея. Он стоял и улыбался, а изо рта у него хлестала… — Он вздрогнул и зажмурился. Потом все-таки собрался и продолжал: — Кровь и гной… Это так отвратительно все и страшно, Душка! — Он поднял на нее глаза, полные мольбы: — Можно, я буду приходить после школы домой? Можно, да? Я лучше посижу один! Честное слово, я совсем не боюсь сидеть дома один! Но по крайней мере, я не стану СПАТЬ ПОСЛЕ ОБЕДА!

Она почувствовала, как его страх начал передаваться ей. Прикрыв глаза, она как бы повторила в воображении Павликовы сны и почувствовала приступ злости.

«Бабушка, — тихонько позвала она, — ты же обещала приходить ко мне, когда будет нужна помощь. Где же ты? Или ты обманула меня, как все взрослые, и никаких ВХОЖДЕНИЙ ЗА ГРАНЬ не существует? И значит, мы совершенно одиноки и беспомощны? Кто угодно может пугать моего братишку страшными снами?»

Осознание бессилия ворвалось в ее душу, почти полностью парализуя волю, вызывая к жизни колючие и злые слезы.

И вдруг мысль, ясная и четкая, пронзила ее, наполняя силой, — если допустить, что эти дурацкие сны навеваются малышу, то почему бы тогда не поверить во ВХОЖДЕНИЕ?!

Почему хотя бы не попробовать самой сделать что-то подобное?

Раз уж никто не может им помочь, то она сама попробует понять, что тут происходит, и, если это у нее получится, тогда она попробует справиться!

Он ехал в насквозь промерзшем автобусе и смотрел на запотевшие стекла, на которых уже проступала изморозь.

Обычно ты привыкаешь к тому, что в автобусе холодно. Обычно даже становится теплее…

Но сейчас все было совершенно не так. Сейчас чем дальше он отъезжал от города, тем сильнее становился холод.

Игорь закутался поглубже в теплую альпинистскую куртку, которая раньше могла согреть его даже в сорокаградусный мороз.

Теперь она почти не спасала.

«Такое чувство, что я проваливаюсь в могильную яму и меня уже начинают засыпать землицей, а я еще слышу все это, и мне ужасно неприятно, — мрачно усмехнулся он. — Наверное, это связано с переходом в новую жизнь!»

Звонок раздался внезапно.

Старуха встала, поморщившись от резкой судорожной боли. Человек, стоящий на пороге, был высок и сухощав. Седые волосы были коротко пострижены, а большие спокойные глаза смотрели с легким оттенком насмешки.

— Ты решила вернуться? — спросил он, проходя в комнату.

— Нет, — покачала она головой.

— Тогда зачем?

Он обернулся. В это время его взгляд уперся в «горку». При виде фигурок, выставленных лицом к стене, он едва заметно поморщился.

— Мне нужна помощь, — тихо сказала старуха. — Мне надо узнать что-нибудь об одном месте. Ты это сможешь?

— Я могу многое, — усмехнулся он. — Могу и не это… Твоя просьба только просьба? Или…

Она знала, ЧТО он имеет в виду.

Приказа было бы достаточно, чтобы смести с лица земли многие города. ЕЕ приказа.

И еще она знала одно — именно этого от нее и ждут.

— Просьба, — сказала она. — Только узнать, что за место эта самая Старая Пустошь.

Он еле уловимо приподнял бровь — удивление его не было наигранным.

— Как? — переспросил он. — Старая Пустошь?

Она кивнула.

— Почему тебя туда понесло? Это запретное место.

Она испуганно подняла на него глаза:

— Что ты этим хочешь сказать?

— Ничего. Ты и сама прекрасно знаешь о «запретных зонах». Я бы не рекомендовал соваться туда простым смертным, поклоняющимся… — Он вздохнул, посмотрев на распятие. — Поклоняющимся Назарею.

— Что может там произойти с простыми людьми?

Старуха чувствовала, как напряжение охватывает ее, грозя достичь своей высшей точки, за которой следует взрыв.

— Не знаю. Но уж точно ничего хорошего там не происходит, — усмехнулся он. — Ты хочешь, чтобы я узнал все об этом месте?

— Не только, — покачала головой старуха. — Я хочу, чтобы ты вытащил оттуда моих детей.