Бешеная свора - Владимир Колычев

Салтан отстегнул лыжи, приставил их к дереву. Светлый лыжный костюм на нем, специальные очки вполлица, шарф закрывает подбородок и рот. Машина в трех километрах, вернуться к ней не проблема. Но сначала надо сделать дело. Другого такого случая может и не представиться…

Он действовал на свой страх и риск. Лег спать, велев его не беспокоить, выждал момент и, осторожно выйдя из палаты, через приемное отделение покинул больницу. Полчаса ему понадобилось, чтобы добраться до своего гаража, там он взял машину, достал из тайника ствол и пару гранат. В принципе Салтан мог бы обойтись без лыж и костюма, но раз уж все это оказалось в гараже, почему бы не взять.

Пятнадцать минут ушло на сборы, еще час – на дорогу до Кузьминок. Небольшой лыжный марш-бросок, и он уже у озера, на берегу которого стояла знакомая баня. Свет в окошке, дым из трубы, полынья с рваными краями. Похоже, лед не вырубали, а взрывали. С пиротехникой у Нестора без проблем.

Салтан рассчитывал на успех. И место подходящее, и погода как на заказ, а главное, банька не охранялась. На встречу с друзьями Нестор, как правило, телохранителей не брал.

Он мог бы зайти в баню и зачистить всех, кто там был. Или даже швырнуть в окно гранату так, чтобы она упала под ноги Нестору. Но такой вариант был плох по той простой причине, что мог пострадать Буратино, с его «золотым ключиком» в голове.

Салтан надеялся, что Нестор выйдет из бани. Может, в прорубь полезет, может, фейерверки на пьяную голову станет запускать. Или к дому пойдет… Но если он через час не появится, придется идти напролом. Зайти в баню, «замочить» Нестора, его телохранителя, если таковой там имеется, а остальных, по возможности, пощадить…

Дверь со скрипом открылась, наружу из бани вырвались клубы пара. И послышался возмущенный голос, в котором Салтан узнал Нестора:

– Кому слабо? Мне слабо?

Пьяная голова Нестора сыграла с ним злую шутку. Он выскочил из жаркой бани в морозную ночь и с разгону сиганул в полынью, подняв сноп воды. И не утонул – всплыл, с диким гоготом взмахивая руками.

Гранаты одна за другой полетели в купальню, и одна из них шлепнулась под носом у Нестора. И снова в ночь взметнулся сноп воды, куда более плотный и подкрашенный человеческой кровью…

Никто и не заметил, как Салтан вернулся на исходную позицию, влез в лыжи. Через пятнадцать минут он уже садился в машину. А снег падал, заметая следы…

Кто рискует, тот пьет шампанское по утрам, как аристократ. А кто не рискует – делает это, как дегенерат…

У Матраса нет вопросов, но есть предъява к нему самому. Одной рукой Джут схватил его за патлы, а другой ударил в живот. Бедняга и скрючился, и заплакал от боли.

– Ой, а что это у нас за слезоньки? – хохотнул Салтан.

Он сделал свое дело, грохнул Нестора, теперь пусть пацаны колбасят Матраса, а он будет наблюдать за ними со стороны и спрашивать.

Фишка легла как надо. Салтан и Нестора гранатой накрыл, и ноги удачно сделал, и даже в больницу вернулся незаметно. Лег в постель, накрылся одеялом и заснул как ни в чем не бывало. А утром узнал новость, взбесился напоказ, тут же выписался из больницы, взял с собой пацанов и отправился к Матрасу.

– Я не убивал Нестора! – простонал «ботаник».

– А гранату в прорубь кто бросил?

– Это не я! Полиция была, разбиралась! Если бы я, меня бы арестовали!

– Менты не святые, они тоже ошибаются.

– Не ошибаются!

– Кто гранату в прорубь бросил?

– Не я!

Салтан посмотрел на Джута, и тот снова врезал Матрасу в живот, хотя надо было бы сломать ему нос или челюсть. Но нельзя этого делать. Матрас проходит и как свидетель, и как подозреваемый – в любой момент к нему могут нагрянуть менты, Салтан не мог этого не учитывать.

– Ну, не я это! – снова расплакался Матрас.

– А кто Нестора к себе на огонек позвал?

– Я! Но я же не идиот, чтобы убивать своего гостя!

– А прорубь вы как взрывали?

– Тротиловыми шашками! А гранат у нас не было!

– Будет… – Салтан посмотрел на Гогу: – Тащи гранату!

Парень на мгновение задумался. Не было у них гранат, и непонятно, как он мог ее принести. Но голова сработала, и он понял, что это разводка для лоха.

– Один момент! – выходя из комнаты, бросил он.

– Не убивал я! Зачем это мне? – в ужасе смотрел ему вслед Матрас.

– Зачем? А я скажу зачем. Завод к рукам прибрать хочешь!

– Какой завод?

– Машиностроительный! На кого Нестор свои акции оформил?

– Я не знаю! – побледнел Матрас.

– А я знаю! Через тебя Нестор эти дела решал! А ты ход конем сделал! Его на тот свет, а сам в шоколаде!

В комнату вернулся Гога и кивнул, не вынимая руки из кармана:

– Принес!

– Отлично! – усмехнулся Салтан и, повернувшись к Матрасу, заорал: – Что ты про акции знаешь?

– Все! – выпалил тот.

Салтан торжествующе просиял. Все-таки не зря он подозревал Матраса больше, чем его дружков.

– Какая фирма ими владеет?

– «Премиум Интерком Лимитед».

– Кто владелец?

– Я.

– Что и требовалось доказать! – подмигнув Гоге, весело проговорил Салтан.

– Но я не убивал Нестора! – Матрас упал перед ним на колени.

– Ментам это скажешь… Если я тебя не грохну… Ты моего брата убил, падла!

– Это не я!

– А кто?

– Не знаю!

– Что с этой гнидой делать, пацаны?

– Да «замочить», и все дела, – сказал Джут.

– А «Премиум-Интерком» кому отойдет? – спросил Салтан. – Насколько я понимаю, это тридцать два процента завода.

– Правильно! – затравленно кивнул Матрас.

– Если вдруг тебя не станет, кто «Премиум Интерком» подберет?

– Никто. Там все на меня завязано… Ну, Нестор мог бы вытащить, но его нет…

– Я есть. Я вытаскивать буду. А ты будешь жить… Если Нестора не убивал!

– Нет, нет, не убивал! – жалкой собачонкой проскулил Матрас.

Салтан качал головой, глядя на него. И как Нестор мог доверить этому чмошнику чуть ли не главную свою тайну? А может, на ничтожность этого человечка и был расчет? Кто бы в здравом уме заподозрил этого чепушилу в чем-то серьезном? А Салтан заподозрил и точно попал в цель. Осталось только взять в руки плоды своей победы…

Глава 24

Голова болела и кружилась, тошнота не проходила, сломанное ребро ныло. Лечения в больничке никакого, но жить все-таки можно. Какой-никакой уход, тепло, кормежка более-менее и главное – работать не нужно.

Но уж лучше бы работать на каторжной погрузке, чем лежать в больнице в ожидании катастрофы.

– Добром это не закончится, – сказал Ряха.

Раньше он Трофима старался не замечать, а сейчас чуть ли не лучший друг.

Вчера он еще пластом лежал, а сегодня ожил. Сначала Трофима к себе подозвал, а ночью сам к нему на шконку подсел. Чифирь запарили под горстку карамелек-грохотулек. На конкретный чифирь не хватило чаю, жиденький «Байкал» вышел, но лучше что-то, чем ничего.

Дверь в палату заперта снаружи, дежурный врач спит в ординаторской, но жизнь в больничке теплится. Где-то неподалеку находится палата, где отлеживается Греция. Он уже оклемался, наверняка тоже сейчас чифирит. А есть еще палата, где марку держат даудовские, два бойца из бригады Кулича, которым так не повезло в драке с Трофимом и Ряхой. Они уже тоже более-менее в порядке, как бы удар не нанесли…

– Это хозяин мутит, – отхлебнув из кружки, произнес Ряха.

Он бросил в рот конфетку, но выражение лица стало таким, как будто на зуб ему попала долька лимона. Тревожно ему на душе, и это настроение заразой перекинулось на Трофима. Впрочем, он и сам осознавал всю сложность своего положения.

– Для него главное – с Грецией покончить. А потом он и за Дауда примется… Сначала Дауд сожрет Грецию, а потом его самого… Но пока его сожрут, нас вперед ногами могут вынести.

– Если хозяин мутит, жди беды, – невесело кивнул Трофим.

Даудовские действовали нагло, агрессивно, и все двери для них открыты, как будто сама лагерная администрация помогала им. Их много, и они отмороженные. Власть Греции пошатнулась, зато Дауд прет как танк, и Трофим снова может оказаться у него под гусеницами. В прошлый раз повезло, но это не повод для оптимизма…

Трофим услышал шум за дверью – кто-то вставлял ключ в замочную скважину. Сначала открылась решетчатая дверь, а затем основная. Трофим к этому времени уже стоял на ногах, сжимая в руке алюминиевую ложку с заточенным черенком. И у Ряхи в руке заточка…

В палату вошел атлет в арестантском ватнике, за ним нетвердой походкой следовал крупного сложения мужчина средних лет. Лицо вроде бы не старое, но лоб изрезан глубокими морщинами, в волосах ранняя седина. Раскосые глаза, с хищной горбинкой нос. Шествие замыкал еще один «бык». Все в теплых ватниках нараспашку.

Трофим напрягся, а Ряха, напротив, расслабился.

– Станислав Сергеевич! – с достоинством, но радушно улыбнулся он.

Мужчина с греческим носом благодушно кивнул. Сначала приложил палец к губам, а затем подал Ряхе руку. «Бык» тихонько закрыл дверь в палату.