Увидеть весь мир в крупице песка… - Юрий Андреевич Бацуев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
22. 04. 1974 г.
Восемь часов утра. Зоя Ким – химичка предпочла спать в машине – подальше от непривычных шорохов и уступила мне свою раскладушку. Я поселился в большой 12-ти местной палатке, которая отведена под столовую.
Вот они картины Кастеева перед глазами – степной ландшафт, колодец, кашары, отары овец, чабаны и наши палатки с тремя автомобилями, двумя собачками-тузиками и нами. Недалеко пасутся худые ещё лошади с жеребятами. У одного, самого задиристого – грива светлая.
Дочитал наконец «Звезду пленительного счастья» – нахожусь под впечатлением. Вчера просидели в лагере. Я пересчитывал геофизические значения на логарифмической линейке дважды. Гриша копался в аппаратуре. Бас ездил на Каратал. Вечером привёз дрофу – сейчас в котле. Георгиевичу пришлось съездить в Уштобе, отвезти ребят в больницу на проверку.
Полевые будни. Вечером американцы опять вспомнили Солженицына и Сахарова. Игнатич с утра материт и того, и другого. «Нашёл Сахаров «гиганта» нашего трагического века. Предатели, подонки», – то и дело срывается с его языка.
Сделали один профиль и закончили прошлый. Опять неполадки. Григорий Павлович то и дело проверял ток, ковырялся в аппаратуре. Дул сильный ветер. Я заметил: ветер здесь перед дождём. Действительно после обеда пошёл дождь, а после него наступила тишина, спокойствие. После обеда построили графики. Бас с Колей ездили на озеро Ушколь, поймали несколько рыб. Николай Игнатьевич опять принёс кучу образцов с ликующим видом: – Смотри, блестит!– Мне показались блестящие налёты следами слюды мусковита, но он хотел верить, что это нечто другое. Игнатич всегда такой. Увлечённый. Это хорошо.
Решено. Упор делать на геофизику – почти вся поверхность покрыта «рыхлятиной» – и только потом уже отбирать в аномальных местах водные вытяжки и бить шурфы.
Василий Иванович (Ваха) сидел на телефоне сердитый: – Плевал я на эту геофизику, лучше шурф рыть, чем здесь на побегушках быть.
Сейчас тихо. Хорошо слышно блеяние овец и редкие перепевы птиц. Вечер.
…7 – 30 утра. Проснулся часа в четыре ночи после неприятного сна. Привиделось, что снова призвали в армию и я отстал в институте от своих однокурсников. Почему меня второй раз призвали, думалось мне во сне. Проснулся. Дышалось тяжело. В груди посвистывало. Встал, накинул тулуп. Дул холодный, пронзительный и сырой ветер. Птицы уже проснулись и распевались во все горло, встречая рассвет. Вернулся в спальный мешок, закурил. Мало-помалу свисты в груди утихли, дыхание восстановилось. Но теперь уже думы не дали заснуть до утра. Вскоре проснулись Игнатич и Гриша. Включили радио, заговорили о Египте, о ненадёжности арабов.
Бас и Коля уехали в Алма-Ату ещё 23 апреля, и я перебрался в их палатку, поближе к последним известиям, к транзистору. По вечерам слушаем разные «голоса». Китайцы по – прежнему передают белиберду. Каждый год одно и то же, только сейчас они предпочитают анализировать международные события и умалчивать о себе. Американцы вьют тонко свои тенета, но всё равно ясно, чего они хотят. А хочется им приоткрыть границы Союза и двинуть поток туристов, то бишь шпионов, к нам с альбомами порнографии, валютой и мракобесной религиозной литературой.
Геофизические профиля идут не гладко, аппаратура барахлит, ребята – шофера, они же рабочие, еле передвигают ноги: «Мы же не сдельщики!». Гриша прыгает с машины на машину, от электрода к электроду, устраняя неполадки. Я вырисовываю графики, которые существенного ничего пока не показывают. Дует ветер. В промежутках смотрю на умирающего ягнёнка. Сообщили об этом чабану. «Ничего, он больной, сдохнет – закопаем», – реагирует тот. Барашек вытянулся на травке, закрыл глаза и иногда подрыгивает ножками. Земля втягивает его в себя, сегодня он уже будет частью её.
Дочитал киносценарий «Открытие» Тополя.
26. 04. 1974 г.
Ветер. Слегка всхолмлённая с уклоном на юго-восток степь. Где-то далеко покатые отроги Джунгарского Алатау. Мы на профиле. Сделали последнюю забивку электродов на сегодня. Но работа застопорилась. Стрелка микроамперметра застряла, и Григорию Павловичу пришлось разбирать датчик. Василий Иванович в 250 метрах от нас изнывает от тоски у телефона. «Как жизнь? – спрашиваю. – «Надоело, хоть бы скорей закончить». – Иди пока к нам сюда, всё веселей. – Иду». Когда наладили, всё пошло быстро. Но аномалий, ожидаемых сегодня, не было. Участок бесперспективен. Молибден в воде, видимо, от загрязнения. Под слоем песков и супесей сплошной монолитный гранит. Очевидно. В обед об этом толковали. – Толку нету, – говорил Игнатич. – И зачем он (Бас) выбрал этот участок. В маршрут-то идти некуда – всё перекрыто, а потом и геологи здесь ковырялись. Единственная надежда на геофизику, но и она едва ли что здесь обнаружит. Геологи тоже проводили ВП. В общем, конфуз и с этим участком.
Ещё вчера большая палатка от сильного ветра сверху пошла по швам. С утра сняли её, вшили вверх её кольцо от плиты и взяли на растяжки. Входом повернули на юго-запад от ветра. Сразу внутри стало тихо и уютно. Поставили на кольях стол из фанеры, сделали традиционную лавку для сидения. Стало «якши». Я не замедлил переселиться в неё.
Ждём машину из Алма-Аты. Послезавтра должны выехать домой на праздники. Может статься, что это последние мои полевые деньки, если, конечно, меня переведут в отдел геолконтроля.
28. 04. 1974 г.
Я дома. Вчера в 10 вечера вернулся со всеми на праздники, но с вещами. Так было передано Басом – «с вещами». Григорий Павлович подчеркнул – «с вещами». Это опять ссылка или что-то другое. – Другое, – сказал Николай Георгиевич. И мы поняли, что приказ подписан, и я переведён в отдел геолконтроля. Для непосвященных это было как гром с ясного неба. Зоя была ошеломлена, Ваха тоже. Вчера до обеда обрабатывали профиль. После этого я устроил прощальный стол: бутылка водки и две – сухого вина. Гриша в свою очередь тоже выставил бутылку вина. Решили ехать в Алма-Ату сразу же. Всю дорогу беседовали с Гришей, но у меня страшно болела голова. Давно не пил. Она болела до самого утра.
В отряд приехали две студентки из Семипалатинска. Сегодня день рождения жены Раиды. В доме всё вверх дном – полы просыхают. Идёт ремонт.
29. 04. 1974 г.
Да, это был конфуз или злая шутка. С отделом, вернее с переводом, пока ничего не ясно. По-прежнему штатное расписание не утверждено. Поэтому я, должно быть, хорошо развеселил Баса – предполагаю. Потому что, как только Игнатич появился на работу, он сразу же вызвал Баса и рассказал,
