При дворе Вечного императора. Флот обреченных - Аллан Коул

Хаконе любезно улыбнулся, но затем одним махом исключил из разговора и Лайзу, и Сенна, и Марра. Отпросил:

– Вы командуете императорской личной охраной, не так ли?

Стэн кивнул.

– Это, думается, очень интересная работа.

– Как вам сказать... очень не похоже на то, что я делал прежде, – уклончиво ответил Стэн.

– Не похоже? А чем вы занимались прежде?

Разумеется, Стэну теперь приходилось помалкивать о своем прошлом – об участии в операциях отряда Богомолов. В его официальном досье значилась служба в одном из очень удаленных миров – в достаточно беспокойном месте, что могло служить объяснением двух рядов нашивок на его груди, хотя на самом деле все эти медали были получены за тайную и грязную деятельность.

– Служил в охране. Большей частью в малоосвоенных районах космоса.

– Крайне необычно, – сказал Хаконе, – что человек ваших лет, такой молодой – поверьте, я не хочу обидеть, – вдруг выбран на подобный пост.

– Я полагаю, во дворе просто хотели иметь человека, который мог бы сновать вверх-вниз по бесконечным дворцовым лестницам без риска получить инфаркт.

– У вас хороший учитель, – не унимался Хаконе.

– Простите?

– Да это я так... Капитан, можно задать вам откровенный вопрос?

– Да, сэр.

– Судя по многочисленным нашивкам на вашей груди, вы бывали в гуще сражений. И вот вы здесь, в самом сердце Империи. Как вам тут нравится?

– Не совсем понимаю ваш вопрос, сэр.

– Подобно всем нам, вы поступили на военную службу с верой в ее нужность. Воображали, что будете служить великому делу.

– Полагаю, да.

Стэн отличнейшим образом знал, почему он завербовался в армию – чтобы спасти свою шкуру, чтобы вырваться из звездной системы, носящей название Вулкан, этой адской сети заводов, пожирающей жизни рабочих.

– Когда вы оглядываетесь вокруг... – тут рука Хаконе совершила круговой жест, указывая на увешанных бриллиантами придворных, составлявших большинство публики на банкете, – когда вы оглядываетесь вокруг, вам не кажется, что вы ожидали чего-то другого?

Стэн слушал его с непроницаемым видом.

– Вам не бросаются в глаза признаки тлена и упадка?

Никакого тлена и упадка я не усматриваю, вот что ответил бы Стэн. И вы бы их не усмотрели, если бы явились сюда из мира, где мальчиков и девочек приучают к рабскому труду с четырехлетнего возраста. Но разве такое скажешь вслух?

– Простите за грубость, многоуважаемый господин Хаконе, – произнес Стэн, – но в мире, откуда я родом, животные – привычные сексуальные партнеры.

Лицо Хаконе передернула гримаса отвращения, потом до него дошел смысл стэновых слов.

– А-а, вы шутите, капитан.

– Лишь до определенной степени.

– Читаете?

– Когда есть досуг.

– Возможно, мы при случае обсудим эти вопросы. А пока я хотел бы послать вам несколько своих книг. Они дойдут до вас, если я направлю их просто во дворец?

Стэн кивнул. Хаконе отвесил ему официальный поклон и отошел. Стэн проводил писателя взглядом. Любопытный вопрос: с какой стати почетный гость решил пообщаться с ним? И потом битый час валять дурака, прощупывать его взгляды? Похоже, на этой вечеринке сюрпризам нет конца.

Гости мало-помалу разъезжались, оживление быстро сходило на нет. У всех находился повод уехать раньше времени, и завершение вечера было скомкано потоком извинений – столь многим придворным оказалось совершенно необходимо попасть еще и на другие приемы и торжества. Стэн и Лайза, новички в прайм-уорлдском высшем свете, оказались в самом хвосте очереди гостей, которые покидали башню.

Марр настиг их у пневмотрубы – они собирались спуститься к своему гравимобилю.

– Куда же вы так рано, милые мои! Еще совсем-совсем рано!

Он схватил их за руки и потащил обратно через толпу. Стэн весь напрягся – солдаты, как и кошки, инстинктивно не любят, когда их тащат туда, куда бы они не хотели возвращаться. По трепету пальцев Лайзы в его руке он почувствовал, что и она отчаянно упирается. Как ни странно, это было бальзамом его душе – он ощутил себя ближе к ней из-за того, что они одинаково скептически относились к радушию хозяина.

– Нет, серьезно, Марр, – сказал Стэн. – Нам действительно пора уходить. Нам обоим с утра на службу. И совершенно нет времени...

Марр перебил его, презрительно фыркнув:

– Ах, эта служба, эта, как вы выражаетесь, чертова служба! А что касается времени – это хреновина, которую выдумали ученые олухи, чтобы ничего не случалось сразу, а только по очереди.

Он почти выволок их из толпы и затащил в пульсирующий золотистым светом коридор. Тут Стэн еще раз уперся. Пальцы Лайзы напряглись, потом она потянула его за собой. За поворотом коридора они оказались у развилки – туннели расходились в трех направлениях. Марр потянул их налево – в голубой коридор, и по напряжению своих стоп Стэн догадался, что туннель ведет наверх.

– Мы с Сенном наблюдали за вами, – говорил Марр. – Весь вечер напролет. Вы оба чувствовали себя слегка не в своей тарелке, мы правильно угадали?

– Да, и простите нас за это, – сказал Стэн, – мы не очень-то привыкли к таким...

Марр замахал передними конечностями.

– Бросьте эти глупые извинения. Наши сборища нельзя назвать утонченными светскими раутами. В глазах общественного мнения, мы устраиваем нечто противоположное чинным приемам.

– О Господи, – вдруг ахнула Лайза. – Я так и знала, что в чем-нибудь дам маху. – Она опустила взгляд на свое платье из полупрозрачной ткани. – Ведь оно просвечивает насквозь, да? Не напрасно я думала, что мне нужно...

Стэн покрепче прижал ее к себе, чтобы девушка замолчала.

– По-моему, он говорил о чем-то совсем другом, – сказал капитан.

Марр продолжал тащить их за собой, словно не замечая, что гости усиленно упираются. Они быстрым шагом проходили мимо комнат, которые или переливались всеми цветами радуги или зияли множеством оттенков черноты. И вот хозяин и пара его гостей очутились почти на самом верху башни, где располагалась художественная галерея. Здесь в каждом зале были собраны несметные сокровища, чего Стэн и Лайза, отнюдь не доки в искусстве, понять не могли. Запахи и звуки в галерее сменялись стремительно – зовущие, чарующие, но Марр торопился вперед и ни на секунду не умолкал.

– Это совсем особенное, – говорил Марр. – Это такое, что только вы двое можете понять. Вы увидите, своими глазами увидите, почему мы с Сенном построили наше жилище именно здесь.

Неожиданно коридор распустился в большой зал, и Стэн ощутил, что их легко овевает душистый ветерок.

– Смотрите! – воскликнул Марр. – Смотрите!

Своей короткой лохматой лапкой он сделал широкий круговой жест.

Место, где они находились, лаконичнее всего описать как сад на крыше под высоким куполом. Причудливые, невиданные растения тянулись к ним, норовили обнять, нежно коснуться своими листьями... Что за невидаль? Лайза, слегка напуганная, жалась к Стэну.

– Сюда, пожалуйста, – произнес Марр.

И они последовали за ним – уже медленно – по извилистой темной тропке. Казалось, они бредут сквозь ряд воздушных пузырей. Аромат периодически густел, свечение воздуха неуловимо усиливалось... усиливалось... напряжение достигало пика, разряжалось взрывом удовольствия, после чего начиналась новая область душистого света: аромат густел, свечение неуловимо усиливалось... Еще был и звук – возможно, как-то синхронизированный со свечением, потому что у гостей шумело в ушах. Стэн ощущал, что Лайза разомлела от всего этого.

И тут двойной изгиб тропы вывел их в тупик. Какое-то мгновение Стэн не чувствовал ничего, кроме округлой выпуклости лайзиного бедра, прижатого к его бедру. Марр снова заговорил – и, пока он говорил, Стэн поймал себя на том, что он смотрит вверх.

– Это случается трижды в год. Произведение искусства, которым можно любоваться, но которое нельзя продать.

Марр указал на дрожащее марево, отделявшее сад на крыше от реального мира. Стэн увидел облитые лунным светом горы, которые жались друг к другу и выгибали высоченные хребты к небесному куполу. Он шагнул чуть в сторону, почувствовал под ногой раздавленный цветок, который с легким шипением обдал его густым ароматом, после чего каждое прикосновение Лайзы к любому месту его тела начало необычайно воспламенять Стэна.

– Впитывайте это зрелище! – произнес Марр.

И они упоенно впитывали глазами расстилавшийся перед ними пейзаж. Внезапно то, что казалось еще одной огромной скалой у самой луны, недалеко от горизонта, стало медленно темнеть. Скала в небе наливалась чернотой – больше, больше, пока не превратилась в пульсирующий огромный черный шар.

– Погодите, сейчас... – певучим голосом произнес Марр. – Сейчас, сейчас...