Хо Ши Мин - Евгений Кобелев

Через несколько месяцев, когда Исполком Коминтерна поручил Дмитрию Захаровичу Мануильскому выступить на V конгрессе с основным докладом по национальному и колониальному вопросам, он вспомнил об энергичном молодом вьетнамце, с которым познакомился в Париже, и посоветовал французским товарищам направить его в Москву.

В те годы добраться из Франции в Россию было делом крайне опасным, тем более для выходца из французских колоний. Нгуен сам не раз участвовал в митингах протеста против очередного убийства полицейскими наемниками французских коммунистов, которые ехали в Россию или возвращались оттуда. Французские власти продолжали упорствовать в своей враждебной политике в отношении Советского государства. Единственный путь из Парижа в Москву лежал через Германию, которая в то время лишь одна из великих держав имела нормальные отношения с Советской Россией.

До отъезда Нгуену предстояло проделать сложную работу — подготовить условия для незаметного исчезновения из Парижа. Он пишет несколько статей и заметок для «Парии» и французских партийных газет, с тем чтобы их можно было постепенно публиковать, создавая видимость, будто он находится где-то во Франции. Чтобы запутать филеров, неотступно следивших за ним, Нгуен ведет довольно праздный образ жизни, демонстрируя отход от всякой общественно-политической деятельности. До обеда он работает, затем идет в библиотеку или музей, вечером регулярно смотрит фильмы. Постененно филерам надоело изо дня в день ходить за ним по знакомому маршруту, и они несколько ослабили свою бдительность. В один из темных июньских вечеров Нгуен, как обычно, купил билеты в кино на последний сеанс. Задолго до окончания фильма он незаметно выскользнул из зала через черный ход, который присмотрел заранее. Затем быстро спустился в метро и доехал до Северного вокзала, где в условленном месте его поджидал с небольшим чемоданом французский товарищ.

Жизнь на улицах ночного Парижа продолжала бить ключом. Играла буйными огнями реклама, зазывно светились огни кабаре Монмартра и Больших бульваров. По улицам к центру города в направлении знаменитого «чрева Парижа» уже тянулись огромные грузовики, груженные апельсинами, цветной капустой, коровьими и свиными тушами, овощами. На черном небе то и дело вспыхивали гигантские буквы, образующие фразу «Автомобили только Ситроен». Это при помощи виражирующего аэроплана, оставлявшего за собой воздушный след, рекламировалась автомобильная фирма. Светились видимые отовсюду огни на верхушке Эйфелевой башни.

Нгуен прощался с этим городом если не навсегда, то надолго. Он уже твердо решил, что из России будет пробиваться на родину. Шесть лет, проведенные в Париже, не прошли даром. Он стал коммунистом, приверженцем самого верного революционного учения — ленинизма. Он искал и нашел путь освобождения своего народа — ту сияющую идею, которая влекла его в дальние странствия. Он прошел суровую трудовую школу, много учился, усвоил основные принципы революционной борьбы, стал профессиональным революционером.

Только своему самому близкому другу Блонкуру он раскрыл истинную причину неожиданного отъезда. Ему же оставил прощальное письмо для коллег по Союзу колониальных народов и «Парии», которым сказал, что уезжает в деревню отдохнуть и подлечиться.

«Дорогие друзья, мы долго работали вместе, — писал Нгуен. — Несмотря на то, что мы представители разных стран и национальностей, люди разных убеждений, мы любили и понимали друг друга, были как родные братья.

Мы все страдаем от жестокостей колониализма и боремся за общий идеал — освобождение наших соотечественников и восстановление независимости наших стран. В этой борьбе мы не одиноки, нас поддерживают все народы мира. И французы-демократы, настоящие французы стоят на нашей стороне.

Наша общая работа в Союзе колониальных народов, в газете «Пария» уже дала хорошие результаты. Она показала Франции, каково положение в ее колониях. Франция поняла и разглядела истинное лицо акул-колонизаторов, которые используют ее имя и честь, чтобы грабить нас и умножать свои прибыли. Наша работа способствовала пробуждению наших соотечественников, она же помогла им узнать настоящую Францию — родину лозунгов свободы, равенства и братства. Но нам предстоит еще много сделать. Что именно?

Этот вопрос нельзя ставить и разрешать механически. Все зависит от положения каждого народа в отдельности. Лично для меня вопрос ясен: нужно вернуться на родину, к своему народу, пробуждать его, организовывать, сплачивать, готовить к борьбе за свободу и независимость…»

Чтобы не попасть в поле зрения филеров, Нгуен, одетый в элегантный костюм, ехал в вагоне первого класса экспресса Париж — Берлин и, как он вспоминал, «курил дорогую гаванскую сигару, изображая из себя богатого коммерсанта». В Берлине его встретил один из немецких товарищей, который затем посетил представительство РСФСР и попросил советских друзей выдать документ представителю ФКП, уроженцу Индокитая, который направляется в Москву на работу в Коминтерн. Вскоре Нгуену вручили за подписью полномочного представителя РСФСР в Германии «проходное свидетельство» на имя фотографа Чен Ванга, совершающего путешествие. Через несколько дней на советском пароходе «Карл Либкнехт» он прибыл из Гамбурга в Петроград.

В историко-мемуарных работах многих авторов, писавших о Хо Ши Мине, почему-то утвердилась версия о том, что он впервые приехал в Советскую Россию в 1924 году. Однако «проходное свидетельство», выданное на имя Чен Ванга представительством РСФСР в Германии, документально опровергает эту версию. На нем стоит штамп пограничной охраны, на котором ясно видна дата прибытия его владельца в Петроград — 30 июня 1923 года.

Исчезновение Нгуена вызвало переполох во французской тайной полиции. В архиве министерства по делам колоний сохранились копии депеш, которые одну за другой слало в те дни Альберу Сарро управление безопасности. 30 июля 1923 года сообщалось: «Нгуен Ай Куок говорил, что уезжает дней на десять отдохнуть, однако прошел уже месяц, а он не вернулся. Этот аннамит играет ключевую роль в коммунистическом движении в колониях…»

8 октября новая депеша: «В телеграмме за номером 832 от 30 августа вы сообщили нам об исчезновении Нгуен Ай Куока, аннамского революционера, который состоит в коммунистических организациях и является редактором газеты «Пария». Имею честь довести до Вашего сведения, что Нгуен Тат Тхань, известный под именем Нгуен Ай Куока, усиленно разыскивается нами, но до настоящего времени пока безрезультатно…»

Лишь через год, в октябре 1924 года, министерство по делам колоний получило из Москвы следующую шифровку французского посольства, которое только что было открыто в связи с установлением дипломатических отношений между Францией и Советской Россией: «Докладываю: в Москве находится коммунистический бунтовщик Нгуен Ай Куок».