Запасной - Гарри Сассекский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне показалось, она собиралась попросить у меня косячок.
35
НАША СЕМЬЯ БОЛЬШЕ НЕ становилась. На горизонте не маячили ни новые супруги, ни новые дети. Тёти и дяди, Софи и Эдвард, Ферги и Эндрю, перестали растить свои семьи. Па, конечно, тоже. Наступила эра застоя.
Но теперь, в 2002 году, меня осенило, осенило всех нас, что семья, в конце концов, не была статичной. Мы собирались стать меньше.
Принцесса Маргарет и Ган-Ган обе были нездоровы.
Принцесса Маргарет
Я не знал принцессу Маргарет, которую называл тётей Марго. Она была моей двоюродной бабушкой, да, у нас было 12,5% общей ДНК, мы проводили вместе большие праздники, и всё же она была почти совершенно чужой. Я знал о ней столько же, сколько и большинство британцев. Я был знаком с общими очертаниями её печальной жизни. Великая любовь, разрушенная Дворцом. Буйные полосы саморазрушения пронеслись по таблоидам. Один поспешный брак, который с самого начала казался обречённым, а в итоге оказался даже хуже, чем ожидалось. Её муж оставлял ядовитые записки по всему дому, обжигающие списки того, что с ней не так. Двадцать четыре причины, почему я тебя ненавижу!
Когда я рос, я ничего не чувствовал к ней, кроме небольшой жалости и большой нервозности. Она могла убить комнатное растение одним хмурым взглядом. В основном, когда она была рядом, я держался на расстоянии. В тех более чем редких случаях, когда наши пути пересекались, когда она соизволяла обратить на меня внимание, заговорить со мной, я задавался вопросом, было ли у неё какое-либо мнение обо мне. Казалось, что нет. Или же, учитывая её тон, её холодность, это мнение было неважным.
И вот однажды на Рождество она раскрыла эту тайну. В канун Рождества, как всегда, вся семья собралась, чтобы открыть подарки — немецкая традиция, которая пережила англизацию семейной фамилии от Саксен-Кобург-Готской до Виндзорской. Мы были в Сандрингеме в большой комнате с длинным столом, покрытым белой скатертью, и белыми именными карточками. По обычаю, в начале вечера каждый из нас занял место перед своей горой подарков. Затем внезапно все начали открывать подарки одновременно. Хаос, с множеством членов семьи, говорящих одновременно, дергающих за банты и рвущих оберточную бумагу.
Стоя перед своей стопкой, я решил сначала открыть самый маленький подарок. На бирке было написано: От тёти Марго.
Я оглянулся и крикнул: Спасибо, тётя Марго!
Надеюсь, тебе понравится, Гарри.
Я оторвал бумагу. Это было…
Шариковая ручка?
Я сказал: О, ручка. Вау.
Она сказала: Да. Ручка.
Я сказал: Большое спасибо.
Но это был не просто какая-та шариковая ручка, отметила она. Она была обёрнута в крошечную резиновую рыбку.
Я сказал: О, рыбная ручка! ОК.
А про себя отметил: Как хладнокровно.
Время от времени, когда я становился старше, мне приходило в голову, что мы с тётей Марго должны были быть друзьями. У нас было так много общего. Двое Запасных. Ее отношения с бабулей не были точным аналогом моих с Вилли, но довольно близкими. То кипящее соперничество, напряжённая конкуренция (движимая в основном старшим братом) — всё это выглядело знакомым. Тетя Марго тоже не так уж сильно отличалась от мамочки. Обе мятежницы, которых считали сиренами. (Пабло Пикассо был одним из многих мужчин, одержимых Марго.) Поэтому моей первой мыслью, когда в начале 2002 года я узнал, что она заболела, было желание, чтобы у меня было больше времени узнать её получше. Но то время уже давно прошло. Она была не в состоянии позаботиться о себе. После сильного ожога ног в ванне она была прикована к инвалидному креслу и, как говорили, быстро шла на убыль.
Когда она умерла 9 февраля 2002 года, моей первой мыслью было, что это будет тяжелым ударом для Ган-Ган, которая тоже угасала
Бабуля пыталась отговорить Ган-Ган от участия в похоронах. Но Ган-Ган с трудом поднялась с больничной койки и вскоре после этого дня тяжело упала.
Именно па рассказал мне, что она была прикована к постели в Роял Лодж, просторном загородном доме, где она частично жила в течение последних 50 лет, когда её не было в главной резиденции, Кларенс-Хаусе. Королевский домик находился в 3 милях к югу от Виндзорского замка, в том же Виндзорском Большом парке, который является частью Королевского поместья, но, как и замок, он был одной ногой в другом мире. Головокружительно высокие потолки. Мощёная галькой подъездная дорожка, безмятежно вьющаяся через яркие сады.
Построен вскоре после смерти Кромвеля.
Я почувствовал утешение, услышав, что Ган-Ган была там, в месте, которое, я знал, она любила. Па сказал, что она была в своей постели и не страдала.
Бабуля часто бывала у неё.
Несколько дней спустя, в Итоне, во время учёбы, я ответил на звонок. Хотел бы я вспомнить, чей голос был на другом конце провода; кажется, придворного. Я вспоминаю, что это было незадолго до Пасхи, погода была ясной и тёплой, косой свет проникал в окно, наполненное яркими красками.
Ваше королевское высочество, королева-мать умерла.
Перейдём к Вилли и мне, несколько дней спустя. Тёмные костюмы, опущенные лица, глаза, полные дежа-вю. Мы медленно шли за лафетом, под звуки волынок, их было сотни. Этот звук отбросил меня назад во времени.
Меня начало трясти.
Мы снова совершили этот отвратительный поход в Вестминстерское аббатство. Затем мы сели в машину, присоединились к кортежу — из центра города, вдоль Уайтхолла, к торговому центру, к часовне Святого Георгия.
В течение всего того утра мой взгляд не отрывался от крышки гроба Ган-Ган, где они установили корону. Это три тысячи бриллиантов и украшенный драгоценными камнями крест, мерцающий в лучах весеннего солнца. В центре креста был бриллиант размером с крикетный мяч. На самом деле это не просто бриллиант, а величайший бриллиант мира, 105-каратный монстр под названием Кохинур. Самый большой алмаз, когда-либо виденный человеческими глазами. “Приобретенный” Британской империей в её зените. Украден, подумали некоторые. Я слышал, что его вид гипнотизирует, и слышал, что он проклят. Мужчины сражались за него, умирали за него, и поэтому считалось, что это проклятие для мужского рода. Носить его разрешалось только женщинам.
36
СТРАННО, ПОСЛЕ стольких лет траура, просто... веселиться. Но несколько месяцев спустя наступил Золотой юбилей. Пятидесятилетие правления
