Кеес Адмирал Тюльпанов - Константин Сергиенко

– Я, собственно, по городским делам, – сказал дон Рутилио. – Для штурма войск недостаточно, нет осадных орудий. Хватит с нас Хаарлема. Вы бы положили пол-ордена, отец Антонио?

– Разные вещи, сын мой, разные вещи… Мой человек стоит вашего батальона.

– Имею просьбу от полковника Вальдеса помочь штурму. У вас ведь есть люди в городе?

– Есть, сын мой, а как же.

– Не смогут ли они ночью открыть ворота или взорвать стену? Мы ведь сражаемся за одно дело, отец Антонио.

– «Открыть ворота»! Как это просто у вас, капитан! Да, есть наши люди. Они есть везде! И под землей и в небе есть наши люди! Неверный народ Голландии думая связать нам руки, закрыв коллегии в городах, изгнав со своей земли. Не тут-то было!..

Он заговорил тише:

– Просто стало труднее работать. Но мы работаем. Как видите, даже в Дельфте, под носом у принца. Что же вы топчетесь месяцами у городских стен? Все ваши Ромеро, Авилы, Вальдес? Берите города, идите на Дельфт, Роттердам… Гоните сюда толпы глупых валлонов, мы дадим им оружие. Да, да, у нас есть оружие! Они вырежут всех реформатов, погонят принца, как крысу…

Отец Антонио вздохнул, сложил руки на животе.

– Дело у нас опасней вашего, капитан. «Открыть ворота»! Вот гляньте: посланцы из Утрехта. Двое только и уцелели. А ведь потому, что хотели открыть ворота вашим войскам.

Дон Рутилио обернулся и внимательно посмотрел. Я опустил глаза.

– Кто это? – спросил дон Рутилио.

– Я же сказал: посланцы из Утрехта, новиции Якоб и Никодимус.

Дон Рутилио взял со стола свечку и осветил угол. Ну что ж, тут не спрячешься. С отчаяния я поднял голову и посмотрел в глаза дону Рутилио. Помирать – так с музыкой, адмирал!

– Вы что, кого-нибудь знаете? – спросил отец Антонио.

– Показалось, – сказал дон Рутилио.

В одно мгновение я весь взмок, по лбу потекли капли пота. Ведь он узнал меня, я это точно видел. Даже усмехнулся слегка.

– Ну что ж, капитан, – сказал отец Антонио, – передайте полковнику, что мы вам поможем. Да благодарите господа, что посланы вы, с другим говорить не стал бы. С вашим отцом я вместе испил не одну чашу горечи, не один кубок радости и потому говорю вам: возвращайтесь в полк, сын мой, всё будет хорошо. О часе, когда для штурма будет открыта дорога, сообщим особо. Группа в Лейдене уже действует. Прощайте, капитан, да не попадайтесь ищейкам принца. Кстати, почему это Вальдес вздумал рисковать лучшим офицером? Прислал бы человека поменьше… Итак, всего наилучшего.

Дон Рутилио встал, взглянул ещё раз на меня, усмехнулся и вышел.

– Внимательно слушали? – спросил отец Антонио.

– Да, комиссар, – ответил Лис.

– Первое. Задание утрехтской коллегии можно считать выполненным. Второе. Новиций Якоб утром отправится в Лейден с инструкциями лейденской группе. Там его ждёт приятный сюрприз. Третье. Новиций Никодимус спустя полчаса пойдёт вслед за капитаном Рутилио, найдёт дом Пауля Бейса, где, как известно, капитан тайно остановился, и сделает все, чтобы узнать о связях капитана Рутилио с племянницей Бейса Эглантиной.

Я так устал за сегодняшний день, что эта новость уже не ударила обухом по голове, а так, вроде бы подзатыльник получил. В мыслях сразу запрыгали слова: «Эглантина… любовь… испанский офицер… Караколь…» Я сразу как-то всё понял. Видно, дон Рутилио и есть тот испанец, в которого влюбилась Эглантина. Почему он не выдал меня?

Но дальше мне поразмыслить не удалось. Вошёл Кристофель.

– Териар Берендрехт из Утрехта с сообщением.

Лис подпрыгнул чуть не до потолка. У меня мелькнула слабая надежда, что это не тот Берендрехт, башмачник, у которого мы выкупили Рыжего Лиса.

Но это был тот Берендрехт. Он вбежал, то ли споткнулся, то ли на колени упал и сразу заголосил:

– Ваша милость, отец Иоанн казнен позавчера, и брат Филипп, и отец…

– Молчать! – крикнул отец Антонио. – Встать! Забыли устав? Не знаете, как обратиться? Перед вами комиссар Антонио Поссевино, правая рука генерала! Встать!

– Простите, отец Антонио, не узнал… – Берендрехт вытер нос рукавом. – Я же не в ордене, я только помогаю.

– У вас есть звание – териар. Вы светский член ордена. А дисциплина у нас одна. Докладывайте.

– Я из утрехтской коллегии. Многие члены взяты по обвинению в государственной измене. И по-моему, отец Иоанн отец Гервард и брат Филипп, по-моему… вчера их казнили…

– По-вашему или казнили?

– Во всяком случае, их приговорили.

– А где вы болтались до сегодняшнего дня? Вы, взрослый сподвижник ордена? Юнцы вас опережают. – Он показал в нашу сторону. – Новиции из Утрехта доставили сообщение раньше вас.

Берендрехт выпучил на нас глаза.

– Ваша милость, то есть отец Антонио, – прошептал он, – да это же… никакие не новиции… Вор! Вор! – закричал Берендрехт. – Это вор и бродяжка!

– Что?!

– Никакие не новиции! – говорил Берендрехт. – Я знаю всех в Утрехте, всех! Это шпионы, шпионы принца!

Тут и Лис выскочил из своего угла и тоже давай кричать:

– Сам ты шпион! Он шпион, отец Антонио! Заманил меня и держал неделю, всё выпытал об Утрехте! Никакой он не териар, шпион принца Оранского, хватайте его! Вы же знаете меня, отец Антонио!

– И меня знаете! – закричал Берендрехт. – Помните, я привозил вам письмо от брата Герциано!

– Странно, – задумчиво сказал отец Антонио. – Обоих вас я действительно знаю… Кристофель! – крикнул он.

Вошёл Кристофель.

– Когда вернутся братья Эразмус и Ансельмо?

– На рассвете.

– Они-то должны знать своих людей? Пусть разберутся, кто говорит неправду и почему такая склока в рядах ордена. А покуда запереть этих в разных помещениях. Берендрехта в подвал, а у двери новициев положи зверя.

– Исполню, комиссар.

Отец Антонио потёр виски, а потом сказал:

– И горе тому, кто окажется ненастоящим иезуитом.

ЗВЕРЬ КРИСТОФЕЛЯ

Значит, мы попали в лапы иезуитов. Кое-что об этих господах я слышал и раньше.

Слава у них не меньше, чем у святой инквизиции. Только костры инквизиторов я видел сам и даже знал одного доносчика. Он жил на соседней улице.

Иезуитов не видел никто. Во всяком случае, у нас в Лейдене. Что им надо и почему живут тайно, этого я толком не знал. Только все их боялись, и даже Сметсе говорил, что нет никого хуже. Потому что биться в открытую с ними нельзя, а от ножа из-за угла уберечься трудно.

А тут ещё Лис страху нагнал. Уж больно он трясся, когда я тянул его в это дело.

Правда, чудная штука: теперь трясся я, а Лис спокойно расхаживал из угла в угол. Да ещё говорит:

– Ты что, адмирал? Чего приуныл? Теперь уж нечего. Запрут нас в какой-нибудь подвал – и поминай как звали. Ха-ха! С голоду и помрем.

– Ты что, – говорю, – веселишься? – А у самого зубы стучат. – Мне помирать неохота.

– Ладно-ладно, – говорит Лис. – Помирать… Я и не знал, адмирал, что ты себе на уме.

– Как на уме? – говорю. – Ты про что?

– А про то, – говорит Лис. – Нашёл дурачка. Ох и хитрый ты, адмирал! С тобой не пропадёшь!

Махнул я рукой и сел в угол. Наверное, Лис спятил. Потому что время совсем не для шуток.

Осмотрел я комнату. Нет, отсюда не убежишь. На окне решетка, выходит в сад. Бей стекло, кричи – никого не докричишься. Что это с Лисом?

А тот снова побегал из угла в угол и говорит:

– Я сразу понял, что ты меня разыгрываешь!

– Чего это мне разыгрывать? – говорю.

– Ни один человек в дом к иезуитам просто так не полезет. У тебя что, здесь свои люди? Когда они нас выпустят?

Нет, Лис точно, спятил. Наверное, со страху.

– Никто нас не выпустит, – говорю. – И нет здесь своих людей. Может, у тебя есть?

– Как? А обломок тарелочки кто показал, когда нас сцапали. Это же пропуск! Иначе бы сразу нам крышка!

Тут я всё вспомнил. А до этого вроде бы из головы выскочило, уж это точно, со страху.

Вспомнил про сон прошлой ночью. Как бежал вслед за мамой с обломком тарелки. Как у входа в рай показал этот обломок, и боженька пропустил. Вспомнил, как утром невзначай прихватил из кухни кусочек разбитой тарелки, а когда нас схватили показал этот осколок человеку со свечой. Ума не приложу, почему показал.

Лису я так и объяснил. Сначала он не поверил и даже заставил поклясться. Я клялся три раза. Тут Лис почмокал губами, поднял палец и сказал:

– Не иначе как чудодейственный сон! А раз так, значит, боженька нас охраняет. Не пропадём!

Тут я ещё добавил, что дон Рутилио наверняка меня узнал, но не выдал. Не знаю сам, почему.

– Ух! – говорит Лис. – Боженька нас охраняет! Точно, не пропадём!

Прошло ещё какое-то время. Мы с Лисом обнюхали все углы, но ничего не нашли интересного. Настроение у Лиса снова упало.

– А что, если боженька перестанет нас охранять?

Я говорю:

– Давай сами попробуем выбраться.

– Как же! – говорит Лис. – Видал этого урода, Кристофеля? Он тебе голову щелчком отшибет.

– Откуда ты их всех знаешь?

– Я многих знаю, – говорит Лис. – Отца Антонио видел ещё в Люксембурге, до того как сбежал. Большой человек. Разъезжает по всем странам, проверяет своих людей. Потом докладывает генералу.