Третий источник - Дмитрий Кравцов

- А как же купальник? - Глупо улыбается он, чувствуя растворение холодной стали внутри. Тепло и славно, ну может совсем чуть-чуть липко. Купальник-то как же?

- Хм... - улыбается Ольга в ответ, не торопясь поменять положение.

Ее полная бесстыдная открытость тянет магнитом, и Толяныч рассматривает девушку не спеша, смакуя и ничего не пропуская. Оглядывает и проникается восхищением перед этой хрупкостью и гибкостью одновременно, ее бессовестной и сытой ухмылкой, полупрозрачной кожей. И чувствует, как сыро животу и бедрам, о которые она лениво трется смешной челочкой паха.

Смешно и щекотно.

А в окно льется солнце. Солнце льется прямиком в него, словно апельсиновый сок в стакан. Шипит, играет, резвится... И невнятный, но очень радостный вопль распирает грудь - ХОРОШО!

Вопль Толяныч конечно глотает, это пожалуй тоже Фантику, вместе с настроением. Пусть порадуется.

Вот это девушка! Просто глаз не оторвать.

- Ладно. Надо ехать. - Говорит он через неопределимое время.

- Ага. - И Ольга, мимолетно мазанув его губами по губам, плюхается на сидение рядом. - Дай-ка мне футболку пожалуйста.

Толяныч нащупал требуемое меж сидений, протянул и выбрался на вольный воздух, унося с собой запах свежей спонтанной любви. Во рту - как в Каракумах в полдень, а тут солнышко нежное, как кожа у пупка... Закурил ох, хорошо! - и наконец-то застегнул штаны.

Следом лениво вытекла Матрена, подошла, потерлась о ногу, намекая на необходимость подкрепиться. Это, кстати, мысль.

- Хорошо тебе, девочка - можешь мышку поймать, подзаправиться. Матрена посмотрела с укором. Мол, ты че, хозяин, совсем офонарел от потрахушек? Мол, я-то отлично знаю, что ты по пути прихватил кое-что поприличней. - Ладно. Не хочешь мышку - получишь коврижку.

Пока Толяныч кормил кошку предусмотрительно прихваченным сухим кормом, Ольга привела себя в порядок - натянула топик и кроссовки, причесалась. И все. И тоже покинула авто. Ее джинсы остались лежать там, куда Толяныч в запале безжалостно зашвырнул их до востребования. Говорить она начала еще в салоне и, как показалось, сразу про все начиная с погоды и кончая... Хм, какие пикантные подробности... Щебетала, словно маленькая птичка. Да и похожа на нее здорово - круглые быстрые глаза и острый, с горбинкой, нос. И ножки, тоненькие такие...

Мысль расположиться на травке показалась Толянычу перспективной. Спешить-то некуда. Москва растворилась в дрожаще-пыльном мареве, но ему все еще казалось, что он отдалился недостаточно далеко от... Чего?.. Той дряни, что закопал на кладбище? И от этого тоже.

- Поехали дальше. - Опять сказал он, глядя Ольге куда-то за ухо. Заскочим в Домодедово, и будет у тебя купальник. Нам еще не раз пруды попадутся, а там вода потеплее, да и почище будет.

- Поехали! - Звонко соглашается она сразу же и лезет в машину. Толянычу видно, как Ольга возится там, натягивая джинсы.

Вот это девушка! На все согласна!

В первой же придорожной палатке Толяныч рассеяно смел всякие шоколадки, чипсы и прочие орешки. Не забыл и про пиво. И, оценив товарный вид, взял четыре шампанского - хорошее название "Надежда", внушает оптимизм, но это будет уже на вечер. Дальше он вел машину столь же рассеянно, прибывая в приятной расслабухе.

Вдруг Ольга зашлась смехом. Звонкий, он показался Толянычу особенно притягательным. Эта подружка-пичужка определенно ему нравилась и ежесекундно открывала все новые и новые грани для симпатии.

- Ты чего?

- Ой, не могу! Ой, щас помру! - Закатывалась Ольга. - Ты только посмотри...

Толяныч посмотрел - она держала в руке маленький белый комочек. Тряхнула, разворачивая прямо у него под носом. Это оказались трусики. Ее трусики, превращенные грубыми толянычевыми руками во что-то совершенно неопознаваемое. Дыра на дыре не считая естественных.

- Ой, ты только посмотри! - Она растянула бывшую свою запчасть и лукаво зыркнула сквозь особо выразительную дырку. Смех так и звенел, звенел будоража. - А ты... Ты говоришь "купальник"!

Толяныч чуть остолбенел сперва, и тут же стал высматривать очередной подходящий съезд с трассы.

В Домодедово он купил ей и белье и купальник. И еще несколько разноцветных маек, объединенных общим признаком - размера на три больше чем надо. Одну она тут же и напялила в машине, ничуть не смутившись шастающих по улице людей (прохожий орденоносец чуть не утратил вставную челюсть). Здорово получилось - то ли длинная майка, то ли короткое платье. До Параминова они тормозили еще не раз, и даже не два. Крот называл такое состояние "снять давление".

Давления оказалось с избытком, но и девочка попалась на диво заводная, а Толяныч, хоть и выжатый почти насухо, все никак не мог остановиться...

***

Когда они все же сподобились, довольные друг другом и шальные, подъезжать к Параминову, устоялся вечер, какой бывает только в мае - словно сруб деревенского колодца, от земли на метр, но глу-у-бокий, собака. Закачаешься.

Дорога вышла длинноватой, но приятной во всех отношениях. Видимо в конце концов Ольга пришла к выводу, что связалась с маньяком, и к обоюдному удовольствию проявила достойный темперамент. В какой-то момент Толяныч спросил, с чего бы это вдруг она заявилась сегодня утром? А если б он так и не появился? Спросил просто так, чтоб разговор поддержать, не надеясь на честный ответ. И услышал жизнерадостное:

- А мне ты еще позавчера понравился. А тут время выдалось свободное дай, думаю, загляну, тем более ты сам говорил, что с утра уйдешь, а потом дома будешь. Ну и зашла, тебя нет, домофон не работает. Уж больно погодка классная, жаль даже было уходить. Вот и решила подождать. Вот...

Честный ли ответ, трудно сказать - разве упомнишь, чего там нес по пьяни, если уж на утро не мог вспомнить, с кем вообще был. Да и после сегодняшних кубинских фейерверков это казалось совершенно не важно. Но Толяныч проникся к ней окончательно.

Руки больше не дрожали, словно нервных окончаний в них не осталось совсем. Матрена дрыхла без задних лап на заднем сидении.

- Знаешь, я всегда мечтал потрахаться в машине. - Ни с того ни с сего сказал вдруг Толяныч. И чуть было не цапнул себя за язык - вдруг обидится.

Но Ольга ничуть не смутившись, обхватила его за шею, чмокнула в нос:

- Ну и как тебе?

- Здорово! - Честно и восторженно ответствовал Толяныч, получая очередной чмок в ухо. Ну и девушка!

Она откинулась на сидении, забросила обе руки за голову, и когда он бросал в ее сторону мимолетные взгляды - машина свернула на бетонку, и приходилось быть предельно внимательным, чтоб не угодить в какую-нибудь колдобину - улыбка, адресованная неизвестно чему, блуждала по ее заметно припухшим губам. И Толяныч улыбался, насвистывал, и вообще был катастрофически беззаботен.