Тайна голландской туфли. Тайна испанского мыса - Эллери Куин

Все четверо сели в полицейскую машину. В поместье остались на посту три детектива. Они медленно брели от калитки к дому.

В это время Филип Морхаус вышел из передней двери, осторожно огляделся и примерз к месту, увидев три фигуры.

Он застегнул пальто до подбородка, натянул пониже шляпу и сбежал по ступеням. Пробегая мимо полицейских, он пробормотал извинения. Они внимательно поглядели ему вслед.

Морхаус, не оглядываясь, широкими шагами заспешил в направлении города.

Трое детективов расстались у портика. Один пошел вслед за Морхаусом, второй исчез в кустарнике возле стальных ворот, третий громко постучал в парадную дверь дома.

Глава 16

Окружной прокурор опаздывал в свой офис, поэтому требовал ехать быстрее. Харпера высадили по его просьбе в Вест-Сайде для срочного звонка по телефону. Полицейская машина взвизгивала тормозами, пробираясь через напряженное движение полуденного Нью-Йорка.

В дергающейся на ходу машине инспектор Квин мрачно подсчитывал на пальцах те вопросы, в которые он обязан вникнуть по приезде в управление… Поиски таинственного посетителя Дженни; исследование найденной хирургической униформы для того, чтобы обнаружить ее истинного владельца; кроме того, нужно было определить магазин, который продал проволоку, которой удушили миссис Дорн; исследовать в лаборатории нитки, собранные с униформы…

— …И большинство из этих манипуляций — совершенно бесполезны! — прокричал старик через шум мотора и вой сирены.

Машина остановилась у парапета Голландского мемориального госпиталя, чтобы высадить Эллери, затем сразу же набрала скорость и исчезла в направлении Даун-тауна.

Второй раз за этот день Эллери Квин поднялся по ступеням госпиталя — и во второй раз в одиночестве.

Айзек Кобб нес дежурство в вестибюле, переговариваясь с полицейским. Напротив главного лифта Эллери обнаружил доктора Минхена.

Он кинул взгляд вдоль коридора. При входе в кабинет анестезии стоял детектив, оставленный час тому назад. Полицейские сидели и в комнате ожидания. Тут же подскочили трое, тащившие тяжелое фотооборудование.

Эллери и доктор Минхен повернули за угол налево и вошли в восточный коридор. Они прошли мимо телефонной будки, в которой был найден брошенный хирургический костюм. Будка была теперь запечатана клейкой лентой. Несколькими шагами дальше по коридору они свернули в северный коридор, подошли к закрытой двери.

— Подожди, Джон. Это — внешняя дверь к лифту предоперационной, так? — насторожился Эллери.

— Да. Здесь двойная дверь, — ответил Минхен. — В лифт можно войти либо из коридора, либо через предоперационную. Коридорной дверью пользуются, когда пациент поступает через больничную палату на этом этаже.

— Прекрасно продумано, — прокомментировал Эллери. — Как и все вокруг. И, как я вижу, наш сержант опечатал здесь дверь.

Минуту спустя, когда они были в кабинете Минхена, Эллери вдруг попросил:

— Расскажи мне подробнее о взаимоотношениях Дженни с остальным штатом. Мне нужно знать, как его воспринимали люди.

— Дженни? С ним нелегко поладить; поначалу его приняли настороженно, однако скоро стали уважать, и это уважение заслужено. Его репутация хирурга неоспорима. Профессионализм — прежде всего, Эллери.

— Ты утверждаешь, — уточнил Эллери, — что у него не было врагов в госпитале?

— Враги? Вряд ли. Если только какая-то личная вражда укрылась от моего взгляда. — Минхен задумчиво поджал губы. — Правда, но если подумать, то есть в госпитале один человек, который всегда был в оппозиции к Дженни…

— Да? И кто же он?

— Она… Доктор Пеннини. Заведующая — впрочем, бывшая заведующая — родильным отделением.

— Почему «бывшая»? Сама подала в отставку или уволена?

— Ах, нет-нет. Просто в госпитале недавно была перетасовка кадров, и Пеннини была назначена главой ассистентского совета. А вместо нее, пока номинально, назначен Дженни.

— А почему?

— Это произошло не по воле самой Пеннини, — поморщился Минхен. — Просто воля покойной… видишь ли, еще одно из ее проявлений любви и уважения к Дженни.

— Понятно. — Эллери нахмурился. — Говоришь, была в оппозиции? Просто профессиональная ревность, я полагаю.

— Не просто. Ты не знаешь личности доктора Пеннини, иначе бы так не говорил. Итальянская кровь, страстный темперамент, да еще, как мне кажется, налицо определенная мстительность.

— И что из того?

— Я сказал тебе — это мстительная женщина. Вот, собственно, и все. — Минхен выглядел слегка удивленным.

Эллери церемонно, медленно зажег сигарету.

— Естественно. Глупо с моей стороны. Ты не упомянул… Я бы хотел видеть эту Пеннини, Джон.

— Конечно. — Минхен набрал номер. — Доктор Пеннини? Джон Минхен. Рад, что быстро нашел вас. Вы всегда заняты в этот час… А не можете ли прийти прямо сейчас в мой кабинет, доктор?.. Нет, ничего особо важного. Несколько вопросов к вам, познакомитесь с одним представителем… Да. Будьте добры.

Эллери разглядывал свои ногти, пока в дверь не постучали. Оба встали, Минхен крикнул:

— Войдите!

Вошла коренастая женщина в белом облачении. Взгляд приковывали ее нервные движения.

— Доктор Пеннини, позвольте мне представить вам мистера Эллери Квина. Мистер Квин помогает расследовать дело об убийстве миссис Дорн.

— Понятно. — Голос доктора был грудным, глубоким, почти мужским. Она подошла к одному из кресел и села.

Женщина оказалась примечательной внешности. Царственная осанка. Оливкового цвета кожа; над верхней губой заметный пушок. Пронзительные черные глаза. Лицо с идеально правильными чертами. Совершенно черные волосы, на которых поражала яркостью одна седая прядь, безупречно разделены на прямой пробор и зачесаны назад. Возраст определить невозможно: ей могло быть и тридцать пять, и пятьдесят.

— Я так понял, доктор, — мягко начал Эллери, — что вы прослужили в госпитале достаточно много лет.

— Совершенно верно. Позвольте сигарету. — Видно было, что Пеннини импонировал взятый Эллери тон.

Эллери предложил ей свой позолоченный портсигар, любезно подержал спичку у ее сигареты. Она глубоко затянулась и расслабилась, с любопытством разглядывая его.

— Понимаете, — продолжил Эллери, — расследуя данный случай, следствие зашло в тупик. Все выглядит совершенно необъяснимым. Я опрашиваю всех и задаю всем самые разнообразные вопросы… Как хорошо вы знали миссис Дорн?

— Как? — Черные глаза доктора блеснули. — Вы подозреваете меня в убийстве?

— Дорогой доктор…

— Послушайте, мистер Квин. — Она решительно сжала полные красные губы. — Я не знала миссис Дорн, почти не знала. И ничего не знаю об убийстве. Если вы полагаете, что я вам что-то открою, — вы напрасно тратите время. Вас удовлетворил мой ответ?

— Нет, конечно, — с сожалением сказал Эллери, и глаза его настороженно сузились. — Но я никогда не делаю заключений так стремительно. Причина, по которой я задал вам этот вопрос, следующая: если бы вы хорошо ее знали, вы бы могли назвать ее предполагаемых недоброжелателей.

— Простите. Я не могу этого сделать.

— Доктор Пеннини, давайте перестанем сооружать на своем пути преграды. Я буду совершенно откровенен. — Он закрыл глаза и откинул голову на подголовник. — Скажите, вы когда-либо… — он резко выпрямился и уперся в нее взглядом, — угрожали миссис Дорн в присутствии свидетелей?

Пеннини была так изумлена, что несколько мгновений смотрела на него, не мигая. Минхен вытянул ладонь, протестуя, и пробормотал какие-то извинения. Он досадовал на Эллери.

— Так отвечайте на вопрос: угрожали ли вы ей? — Эллери говорил нарочито резко. — Здесь, в этом именно здании?

— Совершенно невероятное предположение. — Она искренне рассмеялась, откинув голову назад. — Кто вам сказал такую глупость? Я никак не могла себе позволить угрожать старой леди. Я ее почти не знала. И никогда не делала в чьем-то присутствии замечаний о ней. Я вам ответила. Я… — И вдруг она остановилась, смутилась и кинула взгляд на доктора Минхена.

— Что?.. — переспросил Эллери. Он отбросил всякую суровость и теперь улыбался.

— Ну… видите ли… я позволяла себе критические замечания о докторе Дженни, — смущенно объяснила она. — Но это были не угрозы, и, уж конечно, они не были направлены против миссис Дорн. И не могу понять, как…

— Хорошо! — Эллери лучезарно улыбался. — Итак, против Дженни, а не против миссис Дорн. Хорошо, доктор Пеннини. А что вы имели против доктора Дженни?

— Ничего личного. Полагаю, вы уже слышали… — И она снова взглянула в сторону Минхена. Он вспыхнул и пытался уйти от ее взгляда. — Меня отстранили по желанию миссис Дорн от руководства родильным отделением. Естественно, я была обижена — и обижена до сих пор. Я полагаю, что именно доктор Дженни нашептал обо мне на ушко миссис Дорн. Конечно, в пылу обиды я говорила, наверное, гадости, а доктор Минхен и еще некоторые могли слышать это. Но какое все это имеет отношение к…