Ковен озера Шамплейн - Анастасия Гор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В противоположную сторону двинулся Диего: на его поясе висели ножны, как у Коула, только сразу с десятком клинков, подобных тем, что были воткнуты в землю по всему холму. Расстегнутая рубашка и закатанные рукава подставляли холодному воздуху черные сигилы. Они двигались, перетекая с места на место, как чернильные змеи, пока Диего читал заклинание на коптском, которого даже не было в моем гримуаре.
Я увидела гримов, собравшихся в одну неказистую, но высокую и горбатую тень со скорпионьим хвостом и гигантскими лапами. Не имея физической оболочки в лице Сэма, они были хилыми, но зато проворными: кружили вокруг Ферн, перемещаясь быстрее, чем та успевала повернуться. Она невольно тронула пальцами свой ушной хрящик: тот, однажды задетый Монтагом и распухший от его яда, так и остался темно-фиолетовым.
– Кис-кис, котик, – едко ухмыльнулась Ферн, демонстративно потеребив свое ухо. Монтаг заурчал и занес для удара хвост.
В следующую секунду она взметнула руку, отгородившись от выпада скорпионьего хвоста заклятием, как стеклянным барьером. Затем Ферн повторила свой жест, и стекло это сделалось настоящим: его острый шип выскочил из земли и пронзил Монтага в грудь, деля пополам. С утробным криком распавшись на части, трое гримов уползли под деревья. Я чертыхнулась: совсем забыла включить шеду в наш проклятый договор!
С облегчением увидев, что Монтаг вновь сползается в единое существо, медленно восстанавливаясь, я чудом увернулась от темного сгустка, что прыгнул на Ферн с другой стороны. То был Исаак: покрытый бархатистой тьмой, как волчьей шкурой, с лезвиями вместо пальцев и в белой безобразной маске, он ударился об ту же стеклянную стену и упал в песок. Но ему потребовалась всего секунда, чтобы подняться вновь. Он просочился между нами с Коулом, даже не заметив: все его внимание было приковано к Ферн, на которую Морган, стоя поодаль, молча указывала пальцем. Лишь волосы ее колыхались от янтарного света, источаемого кожей и самой душой.
Исаак снова прыгнул, поднявшись на дыбы, а Ферн вновь отразила атаку, одним точным телекинетическим броском отправив его купаться в озеро. Не давая ему всплыть, Ферн шепнула, упиваясь раздавшимся воем от звука ломающихся костей:
– Xordos!
Но не прошло и секунды, как пытка Исаака оборвалась и заклятие Ферн обернулось против нее же. Она согнулась пополам и откашляла темно-бордовую кровь. Точно такая же вовсю бежала по ее пальцам из пореза, оставленного нашим договором, который она беззастенчиво отказывалась соблюдать. Столь грубый жест неповиновения не мог пройти бесследно: клятва методично уничтожала ее в ответ на всякую попытку уничтожить мой ковен.
– Тебе плохо? – не упустила возможности подтрунить над ней я, подходя ближе. – Интересно, с чего бы это…
– Гидеон, – шепнула Ферн, проигнорировав мою издевку.
Тот, с трудом оторвав взгляд от Коула, стоящего рядом с моим плечом, повернулся и одним отточенным движением едва не обезглавил прыгнувшего Исаака.
Ферн облегченно усмехнулась, все-таки найдя лазейку: о Гидеоне в нашем договоре не было ни слова. Вытянувшись во весь рост и поправив ободок, сдерживающий ее медовое безобразие, она снова сконцентрировалась на мне. Голос ее прогремел так громко, что холм содрогнулся, будто бы сделал вздох. В лицо мне ударил сноп сухих осенних листьев, а под ногами заклубилась голодная мгла. Сделавшись матовой и густой, как дым от тлеющих пучков трав, она поднялась и обрела человеческие черты. Много-много черт.
– Revelare te! Явитесь те, чей дар теперь мой!
Вокруг Ферн выстроился целый ковен из призраков. Она вобрала в себя магию семидесяти двух ведьм и ведьмаков, павших от ее руки в горе Кливленд следом за Марком Сайфером. В ней же были десятки новоодаренных, чьи жизни она забрала в Ривер-Хейтс. Неизвестно, сколько было смертей на ее совести там, где она успела побывать до своего прибытия в Вермонт. То были не души, а лишь колдовство мертвых. Дары, облаченные в некогда утраченную форму, как старые выцветшие фотографии. Ферн отпустила свою магию на волю, разделив ее на сотню самостоятельных стражей, готовых на все, чтобы защитить свой сосуд – свою Верховную.
– Afferte mihi cor Audrey Defoe, – шепнула Ферн, и призраки синхронно повернули ко мне свои безликие головы. – А ты, Гидеон, принеси мне сердце ее атташе.
Я увидела, как окаменело его лицо, но как подчинилась рука с загоревшейся оранжевой меткой. Пальцы перехватили копье крепче, и вены вздулись, побелев. Коул, все это время держащий боевую стойку, опустил навахон, даже не в силах допустить мысль, что Гидеон послушается. Одно дело – удерживать брата, чтобы не мешался под ногами, а другое – прикончить собственными руками.
– Убей Коула Гастингса! Ну же!
Кадык Гидеона дернулся. Он сглотнул и затряс головой, пытаясь попятиться, но ноги сами понесли его вперед.
– Я не стану этого делать!
Но делал. Копье поднялось, целясь в Коула. Горящая метка стала темнеть, как предзакатное небо, и набухла, разрастаясь. Цвет прогнившей вишни, титановым обручем сжимающий и запястье Гидеона, и его свободу воли. Я никогда не видела, как работает привязь атташе, когда защитники отказываются выполнять приказ. Ведь мама никогда не просила их делать то, что они не стали бы делать априори, а я не была способна на это и подавно. Клятва атташе – магия, которую создали сами охотники на ведьм, неприкосновенные для нее испокон веков. Исторический и колдовской парадокс. Потому клятва атташе – воплощение благодарности и любви, а не принуждения и насилия. Но если извратить ее суть, принести не из добрых побуждений, а из безысходности… Клятва атташе становится поводком.
«Принеси в жертву вещь, самую близкую твоему сердцу, ибо отныне лишь ведьма имеет на него право».
И ты не имеешь права отказаться.
– Гидеон, – позвал брата Коул. Тот стремительно сокращал между ними дистанцию и пытался оттеснить его к кромке воды, чтобы отрезать от меня. – Ты все, что у меня есть. Борись с Ферн, а не со мной!
– Я пытаюсь, – процедил Гидеон, наступая. – Но не могу. Гребаная метка! Прошу, останови меня!
Гидеон замахнулся, нарочито неуклюже, вяло, давая Коулу фору. Тот с легкостью увернулся и маневрировал, не позволяя зажать себя у воды. Искры от двух скрещенных клинков согрели октябрьский воздух.
– Lacus, – шепнула я, подобрав горсть песка и взметнув его в воздух. Тот прошел сквозь полотна нескольких магических фантомов в длинных платьях, увешанных крупными бусинами, как те, что носили в Завтра. Призраки Ферн, наступающие на
