Древняя Греция. От Геракла до Перикла - Андрей Николаевич Савельев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но причем тут конь? Здесь также имеется связка с любовными страстями, причем божественными, а оттого бесстыдно-физиологическими. В схолиях к Ликофрону и к Пиандру содержится миф о рождении коня Скифия, который порожден из семени Посейдона, извергнутого во время сна на скалах Колона в Аттике или на фессалийских скалах. Прозвище коня – Скиронит (Скальный). Ему приписывается также первый прыжок со скалы. Тем самым, конь оказывается символом сексуального влечения, следствием которого является прыжок со скалы. Мифологический сюжет лишь переставляет местами некоторые детали. Конь «из-под низа скалы» – Скиронит, летящий чудесный потомок Посейдона. Ему уподобляется «окрыленный страстью», летящий с Белой Скалы.
Божественное женское начало в древнем мифе активно и столь же опасно. Оно несет и любовь, и смерть. В «Теогонии» богиня зари Эос похищает Тифона и рождает Мемнона – царя эфиопов, затем – Кефала и Фаэтона, которого похищает Афродита. В «Одиссее» Эос похищает героя Клита. Там же содержится упоминания о похищении Ориона. Каждый раз подобное похищение связано со смертью либо в начале, либо в конце сюжета.
Граница, за которой начинается мир мертвых – недоступное пространство за пределами реки (potamos) Океан, окаймляющей Землю. Образ мировой реки-Океана как границ, внутри которой протекает жизнь, присутствует и в поэмах Гомера, и в «Теогонии» Гесиода. В «Илиаде» Океан обозначает край щита Ахилла. Согласно «Илиаде» солнце встает из Океана и садится тоже в Океан, дающий начало всем рекам. Правда, реки впадают в Океан. Поэтому логичнее говорить о том, что они находят там свой конец, а не начало. Лишь «обратное» (надо понимать, противоестественное) течение Океана может поменять логику: в мифе начало и конец меняются местам, устье становится по значению истоком.
По мифологии Океан – отец ряда больших рек. Одна из мифических рек – Эридан, которая имеет сходство с самим Океаном. У Эсхила пораженный молнией Зевса Фаэтон падает в Эридан, что совершенно аналогично заходу Солнца в Океан. Кроме того, дочери Солнца были превращены в тополя на берегах Эридана. В «Одиссее» тополя ассоциируются с Океаном и границей царства мертвых. Преемство определяется связкой – Фаэтон – сын Гелиоса, Эридан – сын Океана. Разница лишь в том, что героический сюжет представляет однократное событие, божественно-космический – многократное (восход и заход Солнца). Земное начало в герое заключено в смертной матери, породившей его. Женское начало в данном случае становится причиной гибели героя, который забывает, что он – сын смертной.
Эос и Афродита именуются дочерьми Зевса, когда описывается сцена похищения возлюбленного. Можно предположить, что похищение происходит ради Зевса или именем Зевса – точно так же, как боги похищают Ганимеда для Зевса, чтобы его красотой ублажать олимпийцев. Кони Эос, которых дает ей Зевс, зовутся Ламп и Фаэтон (то и другое – «сияющий»), при этом дочери Гелиоса называются теми же именами в женском звучании. Гелиос, выходит, является прародителем коней, первым Конем. В мифологическом символизме это также первоначало Любви.
Архаическая миниатюра, изображающая древнегреческую колесницу
Всюду похищение связано со словами «подхватить, схватить, взять». В гомеровском «Гимне Афродите» сюжет с похищением богами Ганимеда сопровождается формулой «порыв ветра подхватил». Эта формула повторяется и в других эпизодах гомеровских текстов. О пропавшем Телемахе Пенелопа говорит, что его «подхватили порывы ветра», Телемах о своем пропавшем отце говорит, что его «подхватили хваткие ветры, Гарпии». Пенелопа просит Артемиду унести ее дух (thymos) порывом ветра (thuella) и погрузить в «потоки текущего вспять Океана» (то есть, совершить путь Солнца). Примером для ее формулы служит судьба дочерей Пандарея, которых «взяли (anelonto) порывы ветра», а Гарпии (harpuiai, «хваткие ветры») «подхватили» (anereipsanto) их.
Смерть для человека, таким образом, связана с порывом ветра, который уносит дух, потом погружает в Океан, подобно Солнцу, а потом перемещает в подземный мир (где Солнце бывает ночью). Смертный проходит этот путь однократно и остается в подземном мире. Тем самым следование за Солнцем-Любовью – это путь смерти. Пенелопа просит смерти от Артемиды – от ее «нежных стрел». А вот когда ветры «подхватывают», смерть мучительна («Одиссея»).
В «Илиаде» говорится, что коней Ахилла родила от ветра Зефира гарпия Подарга («яркая, быстроногая»). Гарпия при этом «паслась» у побережья Океана. То есть вблизи царства мертвых. Диоскуры имеют эпитет leukopoloi («яркие кони»), у них есть конь Harpagos («хваткий») и сын Podarge («яркий, быстроногий»). В Спарте существовало сообщество жриц-левкиппид («яркие лошади»), связанных с культом Елены.
Жеребец – символ жениха во многих древнеиндийских ритуалах. Следы этой традиции прослеживаются и у греков. В «Фаэтоне» Еврипида конем (polos) Афродиты именуется жених – герой свадебной песни (гименея) Гимен, который должен получить «новое ярмо» от дочери Зевса.
Любовь и Смерть связаны в мифологических персонажах. Дочерей Пандарея боги сохраняют, Афродита намеревается устроить их брак, но они унесены Гарпиями. Эос похищает и сохраняет Ориона, но он находит смерть от Артемиды. При похищении Клита Эос «подхватывает» его (губит), но для того, чтобы он смог стать бессмертным. То же проделывает Афродита с Фаэтоном. При этом Афродита имеет культовый эпитет «Черная» (Павсаний), связанный с подземным миром – как черная Кера, олицетворяющая неизбежную погибель.
Гомеровские греки страшатся смерти. Ахилл высказывает это вполне недвусмысленно: «С жизнью, по мне, не сравнится ничто». Потому богатства можно потерять, а потом нажить, а жизнь назад не воротишь: «не поймаешь, когда чрез ограду зубов улетела». И утешение можно найти лишь в идее «вечного возвращения» – жизнь возвращается, как возвращается листва у деревьев весной. Судьба определяет жизнь и смерть, а потому беспокоиться не о чем – ни о собственной жизни, ни о жизни других. Смерть приходит как судьба, и никто не волен ее отвести. Страх смерти может быть моментальной слабостью того, кто знает о неотвратимости судьбы.
У греков нет Рая, нет упокоения души. «Острова блаженных» – это не то место, где положено быть всем душам. Это лишь аналог Олимпа, куда доступ не дозволен даже самым великим героям. Поэтому Ахиллу и Патроклу после смерти приходится отправляться на «Острова блаженных». А куда деваются остальные герои? Они направляются в Аид и там влачат жалкое существование – как «уставшие». Печальное зрелище этого места представляет в своих рассказах Одиссей.
Аид – место вовсе не в глубине земли. Оно – на дальних пределах морских путей, подобно обычной земле, но населено бестелесными душами, которые в большинстве своем способны вступить в общение со смертным, лишь когда напьются
