Клеймо сводного брата (СИ) - Попова Любовь

— Я, пожалуй, рискну, потому что другого выбора, кажется, у меня нет.

— Хорошо, — возвращает он голову в исходное. – Но потребуется больше одного сеанса.

— Я готова.

— Это может быть болезненно.

— Хватит меня пугать. Ради Славы я готова на многое! Даже на боль.

— Хорошо, — останавливает он мои движения, целует ладонь и встает из-за стола. — Тогда не будем медлить. Я все подготовлю.

И пока он уходит, я смотрю на место касания его губ и не могу выкинуть из головы мысль, что я ничего не ждала так сильно, как этого массажа.

Глава 32.

Мне должно быть крайне стыдно перед мужем. Но отправляя его на работу на следующий день, чинно целуя в щеку, я испытываю только разочарование, что уезжает и Герман.

Значит он забыл? Или перехотел? Или посчитал неприличным оказывать подобного рода услугу замужней девушке.

Тем более, что он никогда не проявлял ко мне симпатии.

Однажды я проходила мимо его комнаты в купальнике, и он только зло осмотрел меня с мокрой головы до розовых пяточек и с размаху захлопнул двери.

При этом он был единственным в доме, кто по-настоящему поддерживал меня. И я всегда отвечала ему взаимностью.

Как жаль, что все-таки массажа не будет. Пришлось выкинуть из головы эти глупости и заняться обычными домашними делами.

И именно потому что я оставила надежду, была очень удивлена, когда увидела Германа с массажным столом, идущего по направлению к дому.

Руки тут же задрожали, а сердце забилось так, словно я снова сделала заплыв на километровую дистанцию.

Соски заныли, зачесались, словно мозг подает им команду, что скоро придется познать кое-что сумасшедшее.

Руки Германа. На моем теле. Кто бы мог подумать? Кто бы мог поверить. А главное, почему тело активно реагирует так, словно уже знает какого это.

Не знает. Не должно знать. Но очень и очень хочет.

Я хочу забежать в ванную, намазаться кремом, подкраситься, но не успеваю. Герман заглядывает в комнату, сначала идет к Славе и как будто не замечает меня.

Но я инстинктивно чувствую его скрытое напряжение, чувствую, как он ощущает мое присутствие. Пусть и занят разглядыванием спящего Славы.

А я стою ни жива, ни мертва возле ванной и смотрю на него во все глаза.

Очередное дежавю. Откуда оно. И почему, ложась вчера в кровать, я захотела увидеть этот нереальный сон, где Герман таранит мое тело жесткими точками, срывая с губ смачные, звучные стоны.

Он медленно поворачивает голову, рассматривает босые ноги с розовым лаком на ноготках, поднимается выше, скользит по коленкам, которые мне невольно захотелось раздвинуть, и выше к объекту работы, соски на котором, кажется, скоро превратятся в обугленные камушки.

— Ты готова? – справляется он тихо, я слышу в его голосе утверждение и киваю. Конечно.

И нет, конечно.

Не знаю, как можно быть готовой к такому.

К моей груди не притрагивался никто уже очень давно.

Тут главное не забыть, что у всего этого есть благородная цель, а не просто желание быть помацанной.

— Только освежусь…

— Не надо. Ты хорошо пахнешь.

Он правда сказал, что я хорошо пахну? Я правда иду за ним по коридору прямиком в другое крыло, где его комната?

И почему мои глаза то и дело опускаются к его заднице. Такой круглой, как орешек и, наверняка, упругой, и почему во рту образуется вязкая слюна, словно я помню, какого кусать ее?

Мы останавливаемся возле комнаты Германа, где внутри возле кровати стоит обыкновенный массажный стол.

Ничего особенного, но меня все равно начинает потряхивать.

Ведь это крайне неприлично проходить в комнату к мужчине. Не к родственнику. Пусть и брату, но только к сводному. Особенно к тому, от которого соски сейчас прорвут ткань халата, а между ног можно делать бухту и пускать корабли. Один конкретный корабль. Гигантский, покрытый выпирающими венами и увенчанный темно-розовой головкой.

Вот откуда я могу это знать? Наверняка подсмотрела в каком-нибудь порно и спроецировала.

Только вот беда.

Порно я никогда не смотрела. А член Пети видела только в темноте. Да и только пару секунд.

— Ты не заболела? – резко вырывает меня из плена аморальных мыслей Герман, а я, оказывается, стою и как дура пялюсь на его пах.

Дергаюсь, когда его широкая ладонь касается лба.

– Соня! Да ты кипишь! Сегодня не стоит!

— Стоит! Стоит! Ты сам сказал, нельзя медлить, — хватаю я его руку в свою и крепко сжимаю, умоляюще смотрю в глаза.

До чего я докатилась? Умоляю брата себя поласкать.

Он поднимает взгляд, подходит ближе и кивает на комнату, издавая хриплый приказ:

— Давай быстрее, пока я не передумал.

Я забегаю и вздрагиваю, когда слышу щелчок замка.

Назад пути нет.

А мне и не хочется.

Сейчас я готова на все… На все, что захочет сделать со мной Герман. Как бы это было неправильно и стыдно. Наплевать. Сейчас уже на все наплевать.

— Раздевайся и ложись, — слышу его бархатный голос и покрываюсь мурашками, а тело трепещет от предвкушения.

— Соня, я жду.

— Да, да, — развязываю я поясок. Пытаюсь. Черт. От спешки затянула узел, от чего теперь не развязать.

— Соня, чего ты там копаешься? — говорит он за спиной, разворачивает меня за плечи. – Передумала?

— Нет! Нет! – качаю я головой и отрываю ладонь от своей проблемы. – Развязать не могу.

Герман усмехается, вдруг подгибает колени и собирает складки халата по моим бедрам. Выше, так что я натягиваюсь струной. Выше, так что тело сотрясается от сладкой дрожи. Выше, так что с губ срывается предательский стон.

Герман откидывает халат в сторону и замирает.

Так смотрит на грудь, что я задыхаюсь, прикрываю острые, темные соски ладонями, но он отводит их.

— С такой грудью и не кормить моего с… Славу… – говорит он быстро и заглядывает мне в глаза.

Ахаю и прикрываю веки, когда он касается кончиком пальца венки и ведет линию, как по руслу реки, обрисовывая круглую форму.

Одну, потом вторую и ни разу не задев вершинку.

— Она такая чувствительная у тебя.

— Да…

— Для того, чтобы результат был хорошим, тебя нужно возбудить.

Серьезно? Да я уже так завелась, что позавидует двигатель самолета.

— Я уже…

— Мне нужно убедиться.

— Как? — шепчу, чувствуя, что от переизбытка эмоций текут слезы.

— Сними трусики и дай мне.

— И как ты проверишь?

— По степени влажности и запаху.

Господи, это просто какой-то сумасшедший, эротический сон, а не медицинская процедура.

Но я стараюсь Германа воспринимать как врача – почти. Поэтому подцепляю резинку белых, шелковых трусиков, что по ощущениям уже можно выжимать. Спускаю вниз, медленно наклоняясь и бросая взгляд вперед, сглатываю, потому что под обычными форменными брюками врача у Германа проглядывается крупный бугор.

Стягиваю трусики, медленно поднимаюсь и отдаю. Завороженно смотрю, как он трогает их пальцами, как потом эти пальцы подносит к лицу и шумно втягивает воздух.

Причем так, словно одержимый наркоман.

Пусть это не заканчивается никогда, пожалуйста!

— Ты готова, — хрипит он, и я вижу, как в темных глазах стали виднеться яркие коричневые прожилки, словно искры страсти. – Ложись грудью вниз.

Я уже делаю, как он велит, и только потом разочарованно протягиваю:

— Почему грудью.

— Твое тело нужно размять, чтобы массаж груди не казался болезненным, — говорит он тоном профессионала, но я все равно бурчу, что готова.

Но стоит мне открыть рот, как на задницу неожиданно падает тяжелая ладонь, а на вторую изливается что-то густое и теплое.

— Герман…

— Просто доверься мне, — шепчет он у самого уха, так что внутри живота теплеет наслаждение. – Ты же доверяешь мне…

— Целиком и полностью, — расслабляюсь я, но шумно выдыхаю, когда ребро ладони трогает между булочек, чтобы массажным маслом заполнилось каждое отверстие.

Он начинает пальцами мять мне плоть. Сначала мягко, потом все активнее, пока я лежу и просто задыхаюсь от того, как идеально действует Герман. Как знает, куда надо нажать, чтобы внутри меня загорелось пламя, чтобы я не захотела его тушить.