Зверь в тебе - Татьяна Володина

– Юля где-то в кладовке нашла.

Борис не удержался от сарказма:

– Надо же, какая полезная у Вас Юля! Всё знает, всё умеет!

Врач расплылся в улыбке.

– Она чудесная девочка. Действительно всё знает и умеет.

– Вот сейчас я бы и хотел поговорить с этой прекрасной девушкой, – сказал капитан. – У вас найдется кем ее заменить пока?

– Найдем.

– Тогда попросите ее прийти сюда. И напомните мужчинам, чтобы никуда не разбегались, даже когда приедут наши. Я опрошу их всех. А Вы пока свободны. Выпейте что-нибудь, на Вас смотреть страшно.

Доктор ушел, и Борис, в ожидании чудесной Юли, остался один. Его не покидало ощущение, что он спит и видит фантастический сон, перед этим выпив приличное количество горячительного под очередной американский триллер. Хотелось ущипнуть себя за руку, чтобы проснуться. Оглянувшись на дверь, Коваленко так и сделал. Боль в руке была настоящей, но сон продолжался.

В кабинет вошла Юля. Невысокая, худенькая, хрупкая шатенка в светло-зеленом медицинском костюме и шапочке, с аккуратно убранными волосами и, несмотря на потрясения и позднее время, при свежем и ровном макияже. По ее внешнему виду и догадаться было нельзя, что в отделении происходит что-то необычное.

– Вы хотели со мной поговорить? – тихим, мелодичным голоском спросила она. – Юрий Алексеевич попросил меня зайти сюда, к Вам.

– Да, хотел, – ответил Коваленко и указал девушке на стул напротив себя. – Присаживайтесь. Мне нужны Ваши ответы на некоторые вопросы.

– Охотно помогу, если смогу, – улыбнулась девушка, присаживаясь и разглаживая складки одежды.

Борис обратил внимание на эти спокойные и естественные движения, подумав про себя, что девушка явно аккуратистка и любительница порядка во всем и везде. Это может быть полезным.

– Тогда давайте начнем с самого начала. Расскажите мне, что Вы знаете о сегодняшнем необычном поведении пациентки Царёвой. Всё по порядку, пожалуйста. Мне нужно всё, что Вы сможете вспомнить.

Девушка немного подумала и начала рассказывать. Судя по ее словам, выходило, что всё началось неожиданно и поставило на уши всё отделение. На работе оставались еще, помимо дежурного персонала, несколько человек с дневной смены, не успевших уйти домой, и их помощь тоже пригодилась. Сама Юля в палату, откуда доносились крики, прибежала одной из последних, но успела хорошо рассмотреть, как одну израненную женщину с трудом смогли скрутить трое здоровых мужчин. Это было страшно и непонятно. Такого медсестричке ранее не доводилось видеть. Объяснения этому она не могла найти. Но когда пациентка встала повторно, хотя до этого в нее вкололи даже не лошадиную – медвежью дозу снотворного, Юле стало так страшно, что она сама не поняла, как ей удалось вырубить больную и снова уложить ее на кровать. Не иначе как адреналин добавил ей смелости и физической силы. Говорят, в состоянии сильного стресса люди способны на невероятные вещи.

Она смотрела на Коваленко такими честными синими глазами, что он не мог не верить ее словам. Просто не было даже повода усомниться в том, что она говорила. Но он не смог отказать себе в удовольствии добавить в свои слова сарказма, когда стал задавать ей следующие вопросы.

– А как Вы прокомментируете заявление Вашего дежурного врача о том, что пациентка стала превращаться в оборотня? – Он не удержался от улыбки.

Юля тоже улыбнулась, словно бы нехотя, как если бы ей было очень смешно от того, что он говорил, но из уважения к нему и к врачу, с которым она работала, она не могла позволить себе смеяться в открытую. «Умная девочка, – подумал Коваленко, – и совсем не так проста, как хочет казаться».

– Боюсь, Юрий Алексеевич был слишком удивлен поведением пациентки и, вероятно, просто очень устал на дежурстве. В последние дни у нас в отделении было много работы и сложных пациентов. Быть может, он просто задремал на секунду, и ему что-то привиделось.

– Ага, – кивнул капитан, записывая Юлины слова. – То есть конкретно Вы никаких оборотней в палате не видели?

– Никаких оборотней, – уже открыто улыбнулась Юля. – Так же, как и других мифологических сущностей вроде вампиров, троллей, эльфов, гномов и прочих хоббитов.

– Хорошо, – принял ее ответ Коваленко. – Тогда последний на сегодня вопрос к Вам: как Вы можете объяснить тот факт, что Царёва проявила подобную живучесть, активность и местами агрессию? По заключению и врачей Вашей больницы, и наших собственных экспертов, она была в критическом состоянии, почти при смерти, и вот так просто скакать по палате и кидаться на персонал никак не могла бы – но при этом и скакала, и кидалась.

Юля задумалась. Она сохраняла на лице доброжелательную маску, но Коваленко уже видел, что думает она всерьез, прокручивает в голове то, что собирается сказать ему. Интересно, насколько то, что она думает, будет отличаться от того, что она скажет? И что же именно такого она думает, что нуждается в серьезной обработке? Или лучше всё же не знать таких подробностей? Возможно. Но узнать очень хочется.

– Знаете, – заговорила наконец девушка, – я не врач. Как Вы видите, я всего лишь медсестра, и я могу многого не знать из того, что знают наши врачи. Наверное, Вы не мне должны задавать этот вопрос, а им.

– Не волнуйтесь, – сказал Коваленко, и его посетило ощущение дежавю: что-то подобное он уже говорил чуть ранее дежурному врачу, как бишь его там? – Юрию Алексеевичу, кажется. – Им я тоже эти вопросы задаю и задавать буду до тех пор, пока не разберусь во всем как следует. Но от Вас сейчас я не прошу и тем более не требую официального медицинского заключения, мне нужны Ваши личные ощущения и мысли. И не говорите мне, что Вам самой это неинтересно и Вы об этом не думали, – я всё равно не поверю.

– Не скажу. – Юля продолжала изображать девочку-одуванчик, но Борис отчего-то верил ей всё меньше и меньше. – Думала. Это и правда очень интересно. Возможно, от шока, когда ее похитили, у нее что-то произошло в гормональном фоне. Какие-то сбои, увеличение количества одних гормонов и уменьшение количества других. Вдобавок она еще и переохладилась сильно, кто знает, как это могло сказаться на выработке гормонов? Потом ее оперировали под общим наркозом, это тоже как-то могло повлиять. Я не знаю как. – Она подняла на полицейского глаза. – Но ведь что-то же повлияло! Умирающие обычно не пытаются загрызть тех, кто их спасает!

Борис с интересом наблюдал за эмоциональным всплеском в конце выступления. Именно такие слова пришли ему в голову, пока он слушал ответ Юли. То ли его чутье, то ли многолетняя практика в расследованиях самых разных дел, то ли просто житейский опыт подсказывал ему, что девушка не до конца искренна в своих словах. Нет, она не лгала, – по крайней мере, ощущения откровенной лжи у капитана не было, – но в ее поведении и словах ему виделась попытка перенести фокус его внимания с одних фактов на другие. И от этого стало уже очень интересно, с каких же именно. Что она считает важным, но таким, о чем полиции рассказывать не нужно?

– Хорошо, – кивнул он. – Я понял Вашу точку зрения. Спасибо, что поделились своими мыслями. К Вам у меня будет пока одна просьба: мне нужны Ваши и Юрия Алексеевича паспортные данные. Я заполню протоколы и попрошу вас их подписать.

– Я принесу, – легко вскочила с места девушка. Коваленко снова отметил про себя, как привыкла она быть полезной и помогать, быть хорошей, «чудесной» девушкой. – Вам же, наверное, и паспорта остальных сотрудников понадобятся?

– Желательно. Но если нет сейчас, не страшно – я и потом могу их добавить. Для меня сейчас намного важнее сами ваши показания.

– Буду рада помочь, – снова улыбнулась Юля.

Коваленко откровенно любовался девушкой.

– Пригласите тогда сюда кого-то из санитаров, что дежурят возле Царёвой. И узнайте заодно, не прибыли ли наши сотрудники.

Медсестра кивнула и вышла за дверь, легко и невесомо, словно не шла, а летела по полу. И тут Коваленко вспомнил, что опять кое-что забыл.

– Юля! – крикнул он вслед девушке, но дверь уже закрылась, и он решил, что она не услышала его, а потому