Ночи Лигурии - Вероника Франко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я тебя научу. Но сначала давай выпьем за твоё освобождение, – Лоренцо поднимает бокал с игристым напитком.
Молча салютую итальянцу и делаю большой глоток. Вообще я не фанат алкоголя. Но пока сидела в застенках Дзанетти, ужасно хотелось напиться. И, кажется, сегодня я реализую своё желание.
Глава 19
София
– Смотри. Это делается так, – итальянец берёт левой рукой устрицу, сбрызгивает её долькой лимона и затем, чуть запрокинув голову, всасывает содержимое раковины в себя. – Уммм, потрясающе! – комментирует, промокая рот тканевой салфеткой. Запивает шампанским. – Теперь ты.
Повторяю манипуляции, которые только что продемонстрировал Лоренцо. Едва на языке оказывается холодная фигня, напоминающая сгусток соплей, у меня возникает рвотный рефлекс. Зажмуриваюсь и заставляю себя проглотить мерзость. Хватаю бокал с шампанским. Осушаю его до дна.
– Ну как? – интересуется Энцо.
– Редкостная гадость, – меня передёргивает.
– К устрицам надо привыкнуть, – улыбается Спада. – Распробовать их, – заговорчески подмигивает. Берёт ещё одну раковину и, не торопясь, высасывает её, смакуя содержимое. Нервно сглатываю. Аллегория на оральный секс слишком очевидна. Или итальянец меня настолько развратил, что теперь я во всём вижу эротический подтекст?
– Я лучше попробую осьминогов на гриле, – тянусь к блюду с морским ассорти.
Энцо посмеивается и снова наполняет шампанским наши фужеры.
– Почему ты спас меня? – задаю вопрос, когда чувствую, как накрывает лёгкая приятная эйфория от выпитого алкоголя.
– Потому что мне нравится тебя трахать, – спокойно отвечает итальянец.
– Господи! Энцо! – прикрываю глаза рукой. Щёки моментально становятся пунцовыми.
– Ну а что? Ты предпочла бы услышать какую-нибудь романтическую херню?
– Нет, но… Не мог бы ты выражаться более культурно?
– Моя дорогая Софи! – пафосно произносит Лоренцо. – Те дни, что мы провели в разлуке, я места себе не находил. По ночам обнимал подушку, на которой ты спала, и не мог сомкнуть глаз. Твой запах сводит меня с ума. Ты проникла в мою кровь. Поселилась глубоко в сердце. Я понял, что отныне мы связны навеки. Так лучше? – смеётся мужчина.
– Значительно, – одобрительно киваю. – Ну, а если серьёзно?
– А если серьёзно, то Дзанетти покусился на моё. А этого никто не имеет права делать. И было бы совершенно несправедливо, если бы ты погибла из-за меня.
– О! Лоренцо Спада и справедливость! Это что-то новенькое! – подкалываю своего визави.
– Нет, Аморе, ничего нового, – отрицательно качает головой итальянец. – Моя семья всегда была за справедливость. Это основная концепция «Ндрангетты». (прим. автора: мафиозная структура Калабрии). Отнимать у богатых – отдавать бедным – базовый принцип, лежащий в основе нашей организации.
– О! – снова вырывается у меня. – Прямо Робин Гуды!
– Можешь не верить, но это именно так. Изначально «Ндрангетта», как и «Коза Ностра», «Каморра», «Сакра Корона Унита» возникли именно для того, чтобы защищать бедные слои населения. Власти всегда творили беспредел. Ты знаешь, что в начале двадцатого века на юге Италии был ужасающий голод?
Отрицательно мотаю головой.
– После объединения Италии репрессии и эксплуатация, которым подвергались крестьяне на Сицилии и в других южных регионах, привели к тому, что появились бандитские группировки. Сначала они грабили богатых иностранцев и делились добычей с односельчанами. За что снискали поддержку и благодарность простого народа.
– Но сейчас-то нет голода, – резонно заявляю, продолжая налегать на шампанское. – А деятельность мафии далека от благотворительности.
– Голода нет. Но есть кучка зажравшихся промышленников, которые пользуясь поддержкой правительства, продолжают грабить итальянцев. Давить неподъёмными налогами. А взамен люди не получают ни помощи, ни поддержки от государства. Поэтому, как говорят у нас в Калабрии: «Лучше я обращусь к капо, чем в полицию». Несправедливости очень много. Наша организация, по крайней мере, не обижает слабых. Мы помогаем сиротам, вдовам, старикам. Никогда не бросаем «своих» на произвол судьбы. Решаем вопросы по совести. И люди нам верят больше, чем официальной власти.
– Получается, это прямо какое-то государство в государстве, – растерянно бормочу. Мне сложно переварить услышанную информацию. Никогда не интересовалась мафией. Относилась к этому явлению, как к элементу кино.
– Фактически так и есть, – согласно кивает Лоренцо. – И как в любом государстве бывают предатели, беспредельщики, изгои. Дзанетти – один из них.
Пока Спада рассказывал о мафии, нам принесли горячее – рыбу-меч на гриле с лимонным соусом и овощами. Шампанское сменилось на белое вино. Очень вкусное, кстати. С удовольствием допиваю второй бокал.
– Спасибо, что не бросил, – беру Лоренцо за руку. Только сейчас меня окончательно отпускает оцепенение, в котором я находилась последние часы, и накрывает безмерная благодарность к итальянцу.
– Не за что, – Энцо целует мою руку. – Я же сказал: мы «своих» не бросаем.
– Но я – не «ваша», – отрицательно качаю головой.
– Ты – моя, Софи, – Спада пристально смотрит мне в глаза. – А я – часть организации. Следовательно, ты уже «наша».
Я молчу. Когда на вилле на озере Комо Лоренцо говорил, что я – его, считала это психоделическим бредом. А теперь, после всего, что Спада для меня сделал, волей-неволей приходится поверить. Итальянец мог бы просто «забить» на очередную любовницу, а не подставляться из-за неё под пули, не рисковать жизнью. Но нет. Вытащил из лап Дзанетти.
– И что теперь требуется от меня? – нервно отпиваю вино. Ведь знаю же, что за всё в этой жизни придётся платить.
– Быть преданной. И любить меня, – абсолютно серьёзно отвечает Лоренцо.
После ужина мы выходим на палубу. Я никак не могу надышаться свежим воздухом. Он – невероятный. Пропитанный морем, солью, ночью. Вглядываюсь в чёрную даль. На многие километры не видно ни одного огонька. Только бриллианты звёзд мерцают в продрогшем небе. Ощущение, что мы остались одни в целом мире. Такой Ноев Ковчег, стоимостью в несколько миллионов евро. И мне больше не хочется бежать от Спада. Не потому, что сейчас это физически невозможно, а потому что мне хорошо с этим мужчиной. Он обнимает одной рукой за талию, но и этого уже достаточно, чтобы зарядить меня энергией. Дать чувство защищённости, принадлежности сильному, уверенному в себе самцу. От изысканного парфюма Лоренцо слегка кружится голова. По телу растекается будоражащее тепло. Я хочу Энцо, но понимаю, что сегодня секса не будет. Ведь ранение ещё слишком свежее и от напряжения может открыться кровотечение.
Итальянец наклоняется, касается моих губ своими губами. С удовольствием отвечаю на поцелуй. Лоренцо неторопливо гладит спину. Даже через ткань рубашки и кардигана чувствуется жар его рук. Внизу живота становится щекотно. Тело наполняется сладкой истомой.
– Ты же не можешь сегодня ничего делать… – скорее утверждаю, чем спрашиваю.
– Ммм, я – нет. Но ты – да, –
