Пять к двенадцати - Эдмунд Купер

- А чувствую слишком мало, - немного подумав, добавил он.

Опустошив бутылку пива, Дайон бросил ее в открывшуюся дыру и достал новую.

- Cogito, ergo, ['Мыслю, следовательно.. (лат.) Начало знаменитого изречения Рене Декарта: "Cogito, ergo, sum" ("Мыслю, следовательно, существую")] кое-что, - заметил он решительно как раз в тот момент, когда молодой немецкий солдат, проткнувший штыком французского офицера, стал молить труп о прощении. Экран тридцать на двадцать был полон увечий, боли и смерти.

Дайон чувствовал себя буквально утонувшим в крови, но это не мешало ему продолжать методично приканчивать коробку пива. Просмотрев две трети фильма и опорожнив наполовину последнюю бутылку, он приступил к обдумыванию грандиозной возможности заказать еще одну коробку, когда ему неожиданно помешал телефон.

Некоторое время Дайон как зачарованный слушал звонок, играя с мыслью изменить всю последующую историю человечества, просто не отреагировав на него. Но любопытство победило. Он переключился на прием, и на экране почти сразу появилось лицо Леандера Смита. Очевидно, тот звонил из уличного автомата.

- Привет, спаситель, - сказал Леандер весело.

- Спокойной ночи, ублюдок, - быстро ответил Дайон, протягивая руку к выключателю. - У тебя свойство быть одновременно и абсолютно нежеланным и абсолютно незваным гостем. Я шагаю сквозь ад Западного фронта я не нуждаюсь ни в чье" помощи. Как, Стоупс тебя побери, ты умеешь всегда вторгаться в мой пересыхающий поток сознания?

- Погоди с этим, - сказал Леандер, увидев, что Дайон потянулся к переключателю. Смит поднял табакерку так, чтобы его собеседник увидел палец, осторожно прикоснувшийся к красной кнопке:

- Ты же не выключишь меня, старина, не правда ли?

- Да, шут гороховый. Если и ты в свою очередь не выключишь меня. Леандер улыбнулся:

- Esprit de corps [корпоративный дух (фр.)]. Мне это нравится. Сейчас его так недостает... Ты один, надеюсь?

- Твои надежды не беспочвенны. Добрая доминанта отправилась ненадолго прошвырнуться по Европе. А теперь говори, что тебе надо, и возвращайся в ад.

- Мы должны встретиться, братец призрак.

- Я еще не забыл твой юмор в туманном парке.

- Это хорошо. День уже назначен.

- Да принесет этот день нам наш дневной хлеб и простит нам наши прегрешения... Кто же играет с остатком моей жизни?

- Верховное командование, дорогой. Пути его таинственны и неисповедимы.

- И его неслучайный приказ должен быть выполнен любой ценой, подхватил Дайон. - Итак, жить мне осталось меньше, но зато я могу смеяться громче. Очень интересно. Ну а теперь позволь мне вернуться к моей маленькой сказке, и я обещаю тебе прекрасную ночь.

- Не так быстро, друг моей юности. Надо утрясти кое-какие детали.

- Так утрясай их и прекрати тратить попусту драгоценный остаток моей жизни.

- Ты знаешь бар "Виват, жиган!"?

- Я знаю бар "Виват, жиган!".

- Я встречу тебя там завтра в полночь.

- Тебе надо будет быть чрезмерно удачливым. Леандер лучисто улыбнулся:

- Я надеюсь. В противном случае, ты можешь стать чрезвычайно мертвым.

Он отключил связь, тем самым лишив Дайона возможности послать парфянскую стрелу [Отступая, парфянские всадники забрасывали противника тучей стрел. В переносном смысле "парфянская стрела" - меткое, бьющее наповал замечание в конце спора] в сторону противника.

Дайон трижды пнул кровать и пожалел, что здесь нет Джуно, которую он мог бы задушить, а ее безжизненное тело сбросить с балкона, с высоты полумили, на землю.

Но Джуно здесь не было, и не было никого, кого можно было бы убить, изувечить или с кем можно было бы заняться любовью. Потерпев поражение, расстроенный Дайон уселся перед экраном двадцать на тридцать и снова принялся смотреть "На Западном фронте без перемен".

Он успел увидеть, как рука молодого немецкого солдата протянулась, чтобы коснуться бабочки. И успел увидеть, как французский снайпер пресек это движение пулей.

9

Она была маленькой, тонкой и такой мягкой, какой может быть только инфра. Почти ребенок - двадцати пяти лет, может быть, - но нищета, или полунищета, уже оставила на ней свой знак. Брошенная на произвол судьбы, она состарилась бы очень быстро. К шестидесяти, если бы ей удалось избежать рождения слишком большого количества детей и прожить так долго, она сделалась бы совершенной старухой. Джуно нашла ее поющей песни в мюнхенской пивной за жалкую плату. Она была почти чистокровной англичанкой по имени Сильфида.

Джуно привела ее в момент, когда Дайон при помощи старинного карандаша пытался накорябать очередную поэму. Он вспоминал свое столкновение с Леандером в Сент-Джеймском парке и творчески преломлял его. Дайон вычеркнул слова "капля росы" и написал вместо них "дождевая капля". Он считал, что нельзя позволять искусству, особенно если стихи сентиментальные, слишком близко соприкасаться с жизнью. Это может быть опасно для искусства. В конце концов он прочитал:

Капля дождя превратилась в стеклянный собор, Тишина прокатилась как гром у него в голове. Он спал, как тот, кто не живет. Он бодрствовал, как тот, кто не умрет.

Тогда-то в сопровождении Сильфиды и появилась Джуно, похожая на трирему, тянущую на буксире ялик.

- Привет, мейстерзингер. Я скучала без тебя.

- Привет и прощай. Я совершенно не скучал. Как тебе понравились мюнхенские жиганы?

- Они гораздо любезнее здешних. Что ты пишешь?

- Твою эпитафию... Что это за ребенок, которого ты, ясное дело, где-то украла?

- Ее зовут Сильфида, и она собирается родить мне сына.

Дайон внимательно осмотрел девушку, чье чрево он должен был оплодотворить. Она была испугана, но выглядела далеко не отталкивающе. И то и другое ему понравилось.

- Enchante de faire votre connaissance, [Счастлив, познакомиться с вами (фр.)] - сказал он, отвешивая церемонный поклон.

- Merci, monsieur. J'espere que notre connaissance sera tres heureux pour tous. [Спасибо, месье. Надеюсь, наше знакомство окажется весьма удачным для всех (фр.)]

- Твой французский почти так же ограничен, как и мой, - сказал Дайон. - Как удалось этой суке заманить тебя обратно в Англию?

- Пожалуйста, не надо, - сказала Сильфида нервно, - доминанта Джуно была очень добра ко мне. Она уже дала мне тысячу львов.

- Еще тысяча - после зачатия, - добавила Джуно, - и, наконец, тысяча после рождения ребенка.

- Живого или мертвого? - спросил Дайон со злобой.

Хорошее настроение Джуно мгновенно испарилось.

- Не играй слишком грубо, малыш, - посоветовала она, - и не обижай мою инфру. Она получает деньги за зачатие, а не за то, чтобы ее обижали. Дайон засмеялся:

- Мою инфру! Черт побери, кем ты себя воображаешь? Султаном семнадцатого века?

- Переключи трансмиссию. Мы провели в полете полдня и довольно устали. Будь любезен, закажи что-нибудь поесть.