Встречи с амурским тигром - Сергей Кучеренко

Почему? Вижу, следы кабана уходят в другую сторону, но они оставлены «пешим ходом». Почему же атака амбы прекратилась так внезапно, и отчего кабан не побежал?

Подошел к лежке — и сразу все стало ясно: здесь дремал огромный секач. Учуяв вражину, он не только не побежал прочь, но даже шагнул ему навстречу! Поразительное мужество старого вепря!

Пантелеймон сориентировался мгновенно. Будучи сытым и отлично представляя опасность больших острых клыков секача, он, как и накануне, не стал лишний раз испытывать судьбу. Знать, не лишен благоразумия.

В другом месте амба учуял в дупле старого дуба белогрудого медведя. Снег вокруг дерева был утрамбован, на дубе повсюду виднелись следы зубов и когтей. Даже через корни тигр хотел достать лакомую добычу, но все его попытки были тщетны.

Надолго залег он у дуба. Может быть, на полдня. Потом все же ушел. Вероятно, на другой день натерпевшийся страху медведь решил сменить «квартиру», ставшую известной врагу.

В одном месте тигр встретил след невесть откуда появившегося волка, тщательно обнюхал и пошел по нему. Преследование бросил лишь после того, как убедился: серый зверь бежал быстро, и догнать его не удастся при всем старании.

Вечер застал меня в устье ключа Дорохина. На отсчете шагомера 22 400. Пора было устраиваться на ночь. Нашел сухой наклонившийся кедр, нарубил смолья и поджег его внизу. Пока дерево подгорало, сварил ужин, натаскал пихтового лапника для постели. А кедр все не падал. Только поздно вечером с глухим стоном он рухнул в снег.

Постель — ворох веток. Со стороны, противоположной огню, натянул тент, очень удобный при таких ночевках. Впереди долгая и нелегкая ночь. Огонь поджаривает одну сторону твоего тела, другую леденит стужа. Приходится постоянно переворачиваться то на спину, то на живот, с одного бока на другой. К тому же надо следить, чтобы ненароком искра или подкатившийся уголек не подожгли одежду или смолистую пихтовую постель — горит ведь хвоя здорово. И получается — не спишь, а разные думы плетешь сквозь неспокойную дремоту. О прожитом, о будущем, о своих близких… Но этой ночью больше всего я думал о тигре.

Всего сто лет назад этих «кошек» в Амуро-Уссурийском крае водилось много. Достаточно их было и в начале прошлого века. А спустя какую-то четверть столетия численность амбы катастрофически упала. В тридцатых годах только что ушедшего столетия они жили в основном по Большой Уссурке, в самых глухих урочищах, и насчитывалось их всего около тридцати.

Охоту на тигров правительство запретило, иначе сейчас от них в тайге осталось бы одно воспоминание, да и саму тайгу уже нельзя было бы назвать уссурийской. Как со словами «бенгальский тигр», так и при упоминании уссурийской тайги в воображении непременно встает величественный владыка этих дебрей.

В сороковых — пятидесятых годах численность амбы постепенно росла, тигры стали встречаться по всему Приморью и в южных районах Хабаровского края. В шестидесятых их насчитывалось уже около ста пятидесяти, к концу семидесятых — до двухсот, а еще через десятилетие — в полтора раза больше.

Быстрое снижение количества тигров совсем недавно наблюдалось и в Индии, а в Юго-Восточной Азии оно продолжается и теперь. В Индии, например, за семьдесят лет двадцатого жестокого века поголовье тигров упало с сорока тысяч до двух-трех тысяч, а живут сейчас они на площади всего-навсего восемьсот тысяч квадратных километров. Территория Хабаровского края больше. Но радует то, что в этой стране решительно взялись за охрану краснокнижного красавца джунглей и успели много сделать.

И еще немного не совсем художественной, но важной информации. Полосатый суперкот — зверь древний, как его называют ученые — реликтовый. В наше время, когда процветают вездесущие мелкие млекопитающие и птицы, такие гиганты, как носороги, гориллы, страусы и другие, вымирают, тигра стараются беречь, всемерно охранять. Но не все это понимают: факты самовольных отстрелов — обыденное явление. Давнее. И потому-то тигр оказался в Красной книге в числе первых, а три его подвида из восьми успели безвозвратно исчезнуть.

Скажем еще раз: он умен, психика его развита довольно высоко, он способен оценивать обстановку и по-своему анализировать обстоятельства. К тому же у него остро развита интуиция. Ум и интуиция при совершенных органах чувств, огромной силе и невероятной ловкости делают тигра таинственным, грозным, могучим зверем. Какими обедненными будут наши леса, когда этот царь зверей станет достоянием сказок и легенд. А ведь так и будет, судя по всему: тайгу продолжают рубить и выжигать, все меньше в ней всякой живности…

…В кронах деревьев глухо зашумел неожиданно зародившийся ветер. Пламя костра, ровное до сих пор, заметалось, как флаг на ветру, несколько угольков подкатилось под меня, запахло тлеющей хвоей. Заслезились от едкого дыма глаза. Совсем рядом громко заухал филин, а немного подальше взревел кем-то испуганный изюбр. Может быть, моим тигром, или дым на него нанесло. Потом все так же внезапно стихло. Дремуче вокруг, глухо и напряженно.

Полночь. С чернильного неба меня словно с любопытством рассматривают звезды, вроде бы удивляясь, что заставляет человека мерзнуть здесь, вместо того чтобы спать в уютной постели. И в самом деле, что? Что гоняет меня и моих коллег-охотоведов вот уже столько лет по тайге? И даже после того, как приходилось замерзать, голодать, блуждать сутками, сваливаться в жестокой простуде за сотни километров от ближайшего селения. Сколько раз давал себе слово осесть в городе, да ненадолго зароку хватало…

Мучительно медленно тянется время у ночного костра. Кажется, уже давно не смотрел на часы, а прошло-то всего ничего. И до рассвета — целая вечность. Хоть бы уснуть часа на три. Днем ведь предстоит долгий и трудный поход, силы нужны.

…Почему-то вдруг следы тигра превратились в человечьи. Я кубарем качусь с сопки вдогонку тому, кого столько дней считал тигром. Мне кажется, он замерзает, а я своим преследованием не даю ему возможности остановиться и развести костер. Вот я его настигаю, а он бежит, сверкая белыми обледенелыми пятками. И когда расстояние сокращается до двух метров, оказывается, что все-таки это тигр бежал, заманивая меня. С грозным рыком он набрасывается, вонзает в мою левую ногу когти и зубы. Нестерпимо больно… Просыпаюсь… И ошалело тушу снегом прогоревшие до тела брюки. А небо уже чуть-чуть светлеет. Ночь позади, но принесла она не отдых, а новую усталость.

Мои опасения оправдались: следы тигра потянулись в верховья Свекровкиной. Сопки круто спускались к реке справа и слева. Подо льдом глухо шумела вода. В одном месте тигр провалился и выскочил на берег с мокрыми ногами и брюхом. Катался в снегу, сушил свою шубу. Полежав немного, он пошел берегом реки.