Встречи с амурским тигром - Сергей Кучеренко

Сергей Петрович Кучеренко

Встречи с амурским тигром

От автора

Тигр — один из тех немногих зверей, о которых кое-что знают даже дети. И потому знают, что он единствен в своем роде: гипнотически красив, могуч и ловок, смел и в себе уверен, строг в повадках и умен. Во многих отношениях он — венец совершенства в мире животных. Однако знания человека об этом царственном звере весьма поверхностны, и потому цель этой книги — приоткрыть завесу таинственности над ним, заполнить белые пятна в знаниях его экологии.

За долгие годы скитаний в самых глухих таежных дебрях Амуро-Уссурийского региона мне довелось пройти по тигриным следам и тропам не одну сотню километров, а вот встретиться лицом к лицу с тигром, столкнувшись в упор, посчастливилось всего лишь трижды. Но те короткие мгновения остались в памяти навечно. И сейчас, закрыв глаза, я отчетливо вижу это воплощение могучего совершенства, его трудно вообразимую силу, ловкость и… мягкую грацию, бесстрашие, настороженность и… любопытство, магнетизм единственных в своем роде глаз, до жути пугающую, но красивую и спокойную голову, готовую в неуловимый миг разразиться безудержным рыкающим гневом… И тут же уйти в свое почти философское самосозерцание. Разве можно этим царственным зверем не восторгаться? Не задумываться над его внешней и внутренней сущностью и красотой — страшащей и восхищающей? Не беспокоиться о его столь трагической судьбе? Не помнить ежечасно о том, что тигр в числе первых животных оказался на страницах международной Красной книги?

Изучению тигра я отдал много времени и сил. С детства зачитывался книгами об этом звере, то и дело открывал Арсеньева, Бажова и Пржевальского на тех страницах, где о нем писалось. На одном дыхании прочитывал Янковских, Капланова, Корбетта, Андерсена, Сингха… А потом, уже став биологом-охотоведом, принялся изучать его сам. Проштудировал всю доступную мне научную литературу, подолгу работал в самых тигриных «северных джунглях», тропил следы могучей суперкошки с целью познать ее жизненные устои во всех мельчайших подробностях, подсчитывал «тигронаселение»…

Но, пожалуй, более всего я уделял внимание сложным вопросам взаимоотношений этого совершеннейшего хищника с человеком, весьма изменчивым во времени и пространстве. Достаточно сказать, что повадки тигра времен Пржевальского и Арсеньева существенно отличаются от тех, что мы наблюдаем теперь: тогда к людям он относился, мягко говоря, неуважительно и дерзко, теперь же строит отношения по «закону вооруженного нейтралитета». Но природа есть природа, и потому случаются сбои. Впрочем, тигр во все времена был и остается серьезным хищником, требующим к себе уважения.

В этой книге нет вымысла, ее рассказы и новеллы с точки зрения экологии строго выдержанны и основаны на фактическом материале. Моя цель — не просто поделиться с читателем таежными былями и происшествиями, но показать повадки амбы, его образ жизни, реакцию на те или иные действия человека. Тигр стоит восхищения, однако он не терпит вольного с собой обращения. Но все же, как это прекрасно: с замиранием сердца наблюдать за царственным зверем…

Можно ли забыть такое?

Случилось это в годы моей молодости на юге Приморья. Стояла та пора, тронутая первыми осенними морозами, когда снега еще не видно, но его неотвратимость чувствуется во всем. Мы охотились загоном на косуль в старом дубовом лесу, который бурыми потоками покрывал невысокие пологие сопки отрогов Сихотэ-Алиня.

Часов в десять утра я вышел на макушку горы, и в эти же минуты из-за туч показалось солнце. Оно так яростно высветило еще недавно сумрачные горные дали, что я невольно залюбовался ими и присел на камень. Это было особое состояние красоты, тишины и торжественности, какое часто случается на зорях. Таял иней, мягко увлажняя сухой лист и насыщая пряностями воздух, напитывалось голубизной небо, зарождались таинственные лесные шорохи.

По плану коллективной охоты подходило время загона. К этому моменту мне надлежало сидеть на номере в седловине небольшого перевальчика с лесной прогалиной и ждать потревоженных моими товарищами косуль. До места засады оставалось метров пятьсот.

Я шел тихо, но быстро, издали высматривая тот перевальчик и удобную точку укрытия. В какое-то мгновение что-то неведомое, непонятное, но властное и жуткое пронзило меня и заставило остановиться. Я насторожился и начал тревожно осматриваться. Отметил между делом, что внизу, в распадке, мирно пасется табунок изюбров, однако мне было не до них: под сердцем нервозно звенел колокольчик инстинктивной тревоги. Скользнув взглядом по изюбрам, я обеспокоенно продолжал шарить вокруг глазами… Да вот же он! Рядом! До жути пугающ, но невыразимо великолепен! Властелин уссурийских дебрей!

Тигр стоял не далее чем в пятнадцати метрах от меня. Стоял боком, но смотрел в мои глаза, тяжело и недовольно опустив голову. Я четко увидел весь затейливый черно-бело-рыжий окрас его головы, янтарные, с прозеленью, пронзительные глаза, разлет жестких белых усов, нервно подрагивающую нижнюю губу, резкие черные ремни полос на рыжих боках, в напряжении извивающийся кончик хвоста… Потом до меня дошел тихий глубокий басовитый рык рассердившегося царственного зверя. Казалось, где-то глубоко-глубоко под землей катанули каменные глыбы, да так, что она задрожала. Я почувствовал слабость в ногах, а сердце забилось будто бы в горле.

Тигр стоял не далее чем в пятнадцати метрах от меня. Стоял боком, но смотрел в мои глаза, тяжело и недовольно опустив голову

Тигр, судя по всему, скрадывал изюбров и встретил меня тоже совсем неожиданно. Возможно, в то самое мгновение, когда и меня что-то остановило. Я срывал охоту могучего зверя, и злился он, конечно, не беспричинно. Я прижался спиной к оказавшемуся рядом старому дуплистому дубу и застыл, пожирая тигра глазами. А тот с величавостью всесильного властелина медленно развернулся и тихо пошел назад в гору. Почему — не знаю. Понял ли, что охота испорчена, или со мною не хотел связываться? Шел бесшумно, покачивая головой, извивая хвост. Время от времени он оглядывался, бросал на меня сердитые взгляды. А я, словно под гипнозом, продолжал глядеть на тигра.

На вершине горы зверь остановился, повернул ко мне гордо поднятую голову и несколько раз отрывисто рявкнул: «унгг-о-оунг-унг». И словно сквозь землю провалился — абсолютно неслышно растворился во влажных лесных тенях.