Мой милый жандарм - Валерий Самохин

– План мой, а расписку я не писала, – упрямо заявила Анна. – Вы помните ее текст?

Достав из портфеля карандаш, я быстро набросал на обеденной салфетке:

Настоящимъ собственноручно заверяю, что мною получено двадцать тысячъ рублей въ ассигнацiяхъ.

Анна Васильевна Лазовичъ

– Ага! – торжествующе воскликнула Анна. – Я с этими "ятями" писать-то не умею! Неужели вы не заметили, что стилистика в плане банкротства иная, отличная от расписки, что в нем полно ошибок?

– Заметил, отчего же не заметить… Но обвинение заявит, что ошибки сделаны с умыслом, – меланхолично парировал я. – Обычная практика всех мошенников.

– А расписку, значит, я вдруг решила написать по всем правилам грамматики?! – ядовито возразила Анна.

– Преступникам свойственно ошибаться, – голосом окружного прокурора поведал я. – Увидев крупную сумму, вы в порыве алчности забыли об осторожности, вот и результат.

– Иоханн, голубчик, если Аннушка говорит, что расписка поддельная, тебе следует ей поверить, – мягко вмешалась Серафима Павловна.

– Надо требовать судебную экспертизу! – грохнул кулаком по столу Петр Трофимович.

Посуда жалобно тренькнула, желтобокое яблоко, подпрыгнув, перевалилось через край вазы и отправилось в путешествие по скатерти, сбивая по пути пузатые бокалы.

– Вы говорили, что в этом деле у нас имеется недоброжелатель? – вкрадчиво спросил я. – Некий полицейский чин из Хамовнической части? – и дождавшись ответного кивка, огорченно развел руками: – Тогда у нас нет ни малейших шансов с экспертизой. Три года назад его имя мелькало в материалах секретного расследования, дело было связано с подделкой векселей одного известного банка. Улики против нашего друга были крайне слабыми, дело отправили в архив, поскольку не смогли выйти и на след самих фальшивомонетчиков, они до сих пор гуляют на воле.

– Ты это к чему клонишь? – сердито прогудел Петр Трофимович.

– Проблема в том, что специалисты министерства финансов не смогли отличить подлинные векселя от поддельных. Уровень исполнения был высочайшим. И если расписка – дело рук нашего друга и его старых подельников, то экспертиза нам не поможет. Написать расписку чужим почерком для них сродни детской забаве. Впрочем… – я выдержал театральную паузу, – одна маленькая зацепка все же имеется.

– Говори же, изверг, не тяни жилы! – одним хлопком превратив в кашицу беззаботное яблоко, вскричал Петр Трофимович.

– В расписке нет даты, – буднично поведал я. – А это уже кое-что. И из ее содержания не ясно, за что именно получены деньги. Хотя в нашем случае это несущественно – обвинение непременно заявит, что шантажисты, как правило, не указывают в расписках истинный предмет сделки.

Анна нетерпеливо выхватила у меня салфетку. Пробежалась по тексту, перевела взор на меня, вновь опустила глаза, хмыкнула, зло сощурилась, и ледяным тоном обронила:

– Здесь не только даты не хватает, коллега, нет и еще одной очень важной детали… – сверкнув зелеными глазищами, она с нескрываемым злорадством пообещала: – Вот теперь-то, мои дорогие мошенники, я вас точно сделаю!

Настала моя очередь вчитываться в текст. И лишь спустя долгую минуту меня осенило. Нежно пожав хрупкую девичью ладошку, я уважительно произнес:

– Не совсем понимаю смысл этой фразы, но я вам верю – вы их сделаете! – и со всевозможным почтением добавил: – Мы их непременно сделаем, коллега.

Последнее слово я подчеркнул особо. И отчего-то, глядя в смеющиеся глаза своей подопечной, я не рискнул задать простой вопрос, вертевшийся весь ужин у меня на языке: если злоумышленники, что писали расписку от имени бродяжки, так хитры и предусмотрительны, то чем объяснить столь грубую ошибку в написании отчества? # # 1

# # 1 В эпоху сословного неравенства отчество у мещан и крестьян писалось "Васильева", у дворян, соответственно, "Васильевна"

Глава тринадцатая

Анна

Поначалу затея показалась не стоящей выеденного яйца, но откинув свое извечное упрямство, я признала правоту своего поверенного. Логика Йоханна была безупречна – право Российской империи мне за короткий срок все равно не осилить, толкование законов – это его забота и прямая обязанность, но прочувствовать дух судебных процессов нынешней эпохи просто необходимо. Для этого придется поротозействовать вольными слушателями на нескольких заседаниях.

Львиную долю времени, которого и так было в обрез, отнимало следствие. Каждое утро я отмечалась в ближайшем участке у хмурого, вечно чем-то недовольного полицейского, дотошно фиксирующего в надзорный журнал каждый мой шаг. Где была, с кем встречалась, когда планирую побег, в какую страну и каким видом транспорта.

Дознаватели также не радовали разнообразием поставленных вопросов. Не возникло ли у барышни желания раскаяться, чистосердечно признавшись в содеянном, где в сию минуту находится сообщник, кто обжулил в прошлом месяце купчиху Митрофанову, продав ей под видом заграничного средства от облысения простую колодезную воду за пять червонцев, и где припрятаны нажитые неправедным трудом капиталы.

Мои ответы в свою очередь не баловали дотошных следователей особыми изысками. Грешна, каюсь, сей момент все как на духу и выложу. Подлый сообщник сбежал от меня по причине несносности моего характера, лысые тетки не интересуют в принципе – за пять червонцев я не стала бы и мараться; несметные сокровища хранятся в надежном месте. Точные координаты указать? А вы с какой целью интересуетесь, господин хороший? Ах, в силу служебной необходимости…

Тогда пишите! Вторая слева пещера на третьем ярусе, спросить Али-Бабу, этот бородатый дядька в тюрбане и есть беглый сообщник. Пароль: "сим-сим откройся". Отзыв… как не интересует? Жаль, очень жаль, я бы вам еще много чего забавного рассказала. Чего еще желать изволит гражданин начальник? В протокольчике расписаться? Крестик устроит? Вот и славно, низкий вам книксен на прощание, товарищ милиционер, а мне еще улики надо уничтожить от последнего деяния.

Словом, едва появилась двухдневная пауза в нескончаемой череде допросов, я поспешила навестить своего, прошу простить за не приличествующий воспитанной барышне жаргон, подельника-француза.

Задача представлялась непростой: в том, что мою преступную особу держат под негласным контролем, сомнений не вызывало. И хотя шпионские навыки у меня отсутствовали, пару-тройку подозрительных личностей я все же исхитрилась заметить. Во всех детективных романах эти типы именно такими и рисовались: серые, безликие, в мятых шляпах и стоптанных штиблетах, с газетами в руках подпирающие фонарные столбы.

Когда я поделилась опасениями с Пахомом, тот лишь хмыкнул в бороду, да прогудел, мол, не стоит беспокоиться понапрасну, барышня, лаптем щи хлебать не приучены. Как выяснилось позднее, по поводу щей кучер не лукавил.

Ранним утром, покинув купеческий особнячок и подолгу задерживаясь у освещенных витрин модных салонов, я беспечно прогуливалась по мощеным улицам первопрестольной, со всем старанием изображая изнывающую от скуки великосветскую особу. Следуя книжным инструкциям, несколько раз доставала зеркальце, пытаясь вычислить среди праздных гуляк полицейских филеров.

Видимо, талант сыщика у меня в крови, так как шпиков я насчитала три с лишним десятка. С той поправкой, что у девичьего страха глаза больше обычного, решила урезать осетра до двух с половиной. Впрочем, окончательная цифирь отряженных по мою душу соглядатаев все же смущала своей масштабностью. Хотя, кто его знает – бездельников во всех эпохах хватает, скучно им, вот и развлекаются слежкой за симпатичной особой.

Особый ужас вызывал сутулый господин в зловещем пенсне и с жидкой бородкой, что следовал за мной по пятам практически от самого дома, мерзко постукивая тросточкой по мостовой. Он у них точно за главного! И трость у него явно не простая, а со скрытым кинжалом. Как пить дать еще и с ядом. Б-р-ррр! Не сочтите меня за трусиху, но вам такие приключения и не снились, поглядела бы я на вас, окажись вы на моем месте.

Едва добравшись до заветной арки, со всей прытью устремилась в спасительную полутьму проходного двора и, роняя на бегу туфли, с диким воплем ввалилась в поджидавшую меня коляску:

– Пахомчик, миленький, гони, пока нас всех тут не повязали!

Кучер, вздрогнув от моего вопля, нервно перекрестился и судорожно взмахнул кнутом. Протестующе взвизгнув колесами, экипаж помчался по пустынным переулкам дореволюционной Москвы.

– Счастлив видеть вас в добром здравии, мадмуазель Анна, – мягкий баритон привел меня в чувство. – Боюсь показаться нескромным, но я безумно рад нашей встрече.

Мой подельник, ради встречи с коим и были затеяны все эти шпионские игры, приветственно приподнял шляпу. Бросив испуганный взгляд за спину – далеко ли погоня? – я едва слышно пискнула: