Король былого и грядущего - Теренс Хэнбери Уайт

– Изменение цвета, – сказал он, – вызывается кровоизлиянием во внутренних тканях (экхимоз) и проходит стадии от темно-лиловой через зеленую к желтой, а затем пропадает.

На это возразить было вроде бы нечего.

– Я полагаю, – продолжал Мерлин, – ты получил его, подравшись с Кэем.

– Да. А откуда вы знаете?

– Ну уж так уж.

– Я вас искал, чтобы поговорить насчет Кэя.

– Говори. Требуй. Отвечу.

– Ну вот. Кэй считает, это нечестно, что меня вы все время в кого-нибудь превращаете, а его нет. И я тоже считаю, что это нечестно.

– И я так считаю.

– Тогда в следующий раз, как будем превращаться, вы превратите нас обоих.

Мерлин уже позавтракал и теперь попыхивал пенковой трубкой, по-прежнему заставлявшей его ученика думать, что он дышит огнем. Вот и сейчас он основательно затянулся, оглядел Варта… открыл рот, чтобы что-то сказать, передумал, выдохнул дым и еще раз набрал полные легкие.

– Порой, – сказал он, – жизнь вообще кажется нечестной. Известна тебе история про Илию и Равви Иаханана?

– Нет, – сказал Варт.

Он выбрал на полу местечко поудобнее и смиренно уселся, сообразив, что ему предстоит, как в случае с зеркалом, выслушать некую притчу.

– Этот Равви, – сказал Мерлин, – отправился странствовать вместе с пророком Илией. Шли они целый день и к ночи дошли до скромной хижины бедняка, у которого только и было богатства, что корова. Бедняк выбежал из хижины вместе с женой, чтобы пригласить к себе путников на ночь и предложить им все то нехитрое гостеприимство, какое могли они дать в их стесненных обстоятельствах. Илия и Равви получили в изобилии молока, и в придачу к нему домашнего хлеба и масла, и их уложили спать в лучшую кровать, в то время как смиренные хозяева легли в кухне перед очагом. А поутру корову бедняка нашли мертвой.

– А дальше?

– Они шли весь следующий день и под вечер пришли к дому очень богатого торговца, рассчитывая на его гостеприимство. Торговец оказался неприветлив, высокомерен и богат, и все, что он сделал для пророка и его спутника, – это уложил их в хлеву, дав им воды и хлеба. Однако наутро Илия долго благодарил его за все содеянное и в награду за доброту прислал камнетеса, чтобы тот починил обвалившуюся стену его дома. Равви Иаханан не мог долее молчать и стал умолять святого, чтобы тот объяснил, почему он так обошелся с этими людьми. «Что касается бедняка, столь гостеприимно принявшего нас, – ответил пророк, – это его жене суждено было умереть той ночью, но в награду за доброту Бог отнял у него не жену, а корову. Стену же этого богатого скряги я распорядился починить потому, что вблизи от нее спрятан сундук с золотом, и если бы скряга сам принялся за стену, он бы нашел сокровище. А потому не говори перед Господом: Что это ты делаешь? Но скажи в сердце своем: Разве не праведны дела Владыки всей земли нашей?»

– Хорошая история, – сказал Варт, ибо история, видимо, кончилась.

– Мне очень жаль, – сказал Мерлин, – что только ты один и можешь получать от меня дополнительное образование, но с другой стороны, меня, видишь ли, только для того и прислали.

– Но я не понимаю, какой вред будет для Кэя, если он тоже его получит.

– И я не понимаю. Но ведь и Равви Иаханан не понимал, для чего нужно было чинить стену того скупердяя.

– Нет, это-то я понял, – неуверенно сказал Варт, – но, по-моему, корова все-таки зря умерла. Ну хоть разочек можно мне взять с собой Кэя?

Мерлин мягко сказал:

– Быть может, что хорошо для тебя, для него окажется дурно. А кроме того, припомни, он ведь ни разу не попросил, чтобы его во что-нибудь превратили.

– Все равно он этого хочет. Вы ведь знаете, я люблю Кэя, и, по-моему, люди его просто не понимают. Ему приходится изображать гордеца, потому что он боязливый.

– Ты так и не понял, о чем я толкую. Ну превратился бы он прошлой ночью в дербника, и оробел бы, и не выдержал испытания?

– А откуда вы знаете про испытание?

– Здравствуйте, опять двадцать пять.

– Ладно, – упрямо сказал Варт. – А если бы он выдержал испытание и не оробел? Я не понимаю, зачем обязательно предполагать то, а не это.

– Издеваешься ты надо мной, что ли! – горячо воскликнул волшебник. – Ты, похоже, ничего нынче утром не понимаешь. Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Преврати меня с Кэем в змей или еще во что.

Мерлин сорвал очки, швырнул их о пол и растоптал обеими ногами.

– А-а, разрази меня Кастор и Поллукс до самых Бермуд! – выкрикнул он и тут же с пугающим ревом исчез.

Варт так и сидел, озадаченно уставясь на пустое кресло наставника, когда несколько мгновений спустя Мерлин вновь объявился. Он лишился шляпы, а борода его была вся спутана, словно бы бурей. Он снова сел и разгладил дрожащими пальцами мантию.

– Зачем вы это сделали? – спросил Варт.

– Я не нарочно.

– Вы что, хочите сказать, что Кастор и Поллукс так и сдули вас на Бермуды?

– Пусть это будет тебе уроком, – ответил Мерлин, – не бранись. И вообще, давай поговорим о чем-нибудь другом.

– Мы говорили о Кэе.

– Да, и вот что я собирался тебе сказать, как раз перед тем, как отправился – э-гм! – сбирать росу с Бермудских островов. Превратить Кэя во что бы то ни было я не могу. Я не получил такой власти, когда был послан сюда. Почему так – ни ты, ни я сказать не способны, но факт остается фактом. Я пытался намекнуть тебе на некоторые причины, его породившие, но ты их не принял, прими, стало быть, сам факт, в голом виде. А теперь, будь добр, помолчи, пока я не овладею вновь дыханием и шляпой.

Варт сидел тихо, а Мерлин закрыл глаза и принялся что-то бормотать про себя. Вскоре на голове его появилась смешная высокая черная круглая шляпа. То был цилиндр.

Мерлин с отвращением оглядел его, горько сказал:

– И это у них называется службой доставки!

И вернул цилиндр обратно в воздух. Покончив с этим, он гневно вскочил и воскликнул:

– Поди сюда!

Варт с Архимедом посмотрели один на другого, гадая, что это значит, – Архимед все это время просидел на подоконнике, любуясь видом, ибо он, разумеется, никогда не расставался с хозяином, – впрочем, Мерлин не обращал на них никакого внимания.

– И что? – гневно спросил Мерлин, ни к кому зримому не обращаясь. – По-твоему, это смешно?

– Очень хорошо, тогда зачем же вы это сделали?

– Это не извинение. Естественно, я подразумевал шляпу,