Лед - Бернар Миньер

В ту ночь 21 июня Гиртман заставил жену и ее любовника раздеться, улечься на кровати в подвале и пить шампанское до тех пор, пока оба вконец не опьянели. Затем он приказал любовнику вылить на дрожащую Алексию большую бутылку шампанского, а сам в это время поливал Бергера. Закончив с этим, он протянул судье одну из оригинальных штучек, в изобилии содержавшихся в подвале: шнур от бормашины, на который был насажен искусственный пенис. Такими игрушками, которые нормальные люди сочли бы весьма странными, иногда пользовались участники вечеринок на берегу озера. Кстати, они свободно продавались в специализированных магазинах. Днем Гиртман тщательно отладил инструмент таким образом, чтобы на любой придирчивый взгляд оголенные провода показались бы случайным дефектом. Он заменил переключатель большой силы тока на точно такой же, но абсолютно ничего не дающий, подсоединенный к параллельной сети. Когда любовник ввел в тело Алексии мокрый наконечник, он рукой в резиновой перчатке включил ток. Результат не заставил себя ждать. Шампанское было превосходным проводником. Гиртман, несомненно, получил бы огромное удовольствие, наблюдая, как тела беспорядочно дергаются, а волосы на них встают дыбом, напоминая намагниченные железные опилки, если бы не вмешался фактор, который Циглер назвала потом стечением обстоятельств.

Выключатель был выведен из строя, и ничто не могло уже спасти парочку от смертельного поражения электротоком. Однако скачок напряжения привел к последствиям, которых Гиртман никак не ожидал. Вдруг включилась сирена охранной сигнализации. Не успел он опомниться, как швейцарская полиция, привлеченная воем сирены, уже была на пороге.

Прокурор не потерял самообладания. Как и планировал поступить после вечеринки, он уклонился от того, чтобы назвать свое имя и принадлежность к магистратуре, со смущенным и убитым видом сообщил, что в подвале, видимо, произошел несчастный случай, потом, потрясенный и пристыженный, пригласил полицейских спуститься в подвал. Тут сработало второе стечение обстоятельств. Чтобы заставить замолчать сирену и, возможно, спасти любовников, Гиртман был вынужден отключить ток во всем доме. Жандарм Кристиан Гандер из полиции кантона Женевы заявил, что одна жертва была еще жива, когда он вместе с коллегой вошел в подвальное помещение. Это оказалась жена Гиртмана, Алексия. В слабом свете фонариков она пришла в себя и успела указать на своего палача, прежде чем окончательно уйти в небытие.

Жандармы взяли долговязого под прицел и надели ему наручники, не обращая внимания на его протесты и угрозы. Потом вызвали «скорую помощь» и бригаду криминальной полиции Женевы. Та приехала через пятнадцать минут, произвела тщательный обыск и сразу нашла заряженный автоматический пистолет со снятым предохранителем, который закатился под мебель. Гиртмана тут же сдали с рук на руки службе криминалистического учета, прибывшей на подмогу. Анализ остатков пиршества показал, что прокурор-убийца подмешал своим жертвам наркотик в еду.

Потом в кабинете Гиртмана нашли документы и вырезки из газет, устанавливающие связь между ним и двадцатью молодыми женщинами, исчезнувшими за последние пятнадцать лет и так и не найденными.

Дело неожиданно перешло в иную категорию. Теперь речь шла уже не о пагубных последствиях страсти, а о серийных убийствах. Во вскрытом банковском сейфе Гиртмана обнаружили множество скоросшивателей с подшитыми в них вырезками, касающимися других исчезновений во французских Альпах, Доломитах, Баварии, Австрии и Швейцарии. В общей сложности сорок случаев за двадцать пять лет. Ни один не раскрыт. Разумеется, Гиртман заявил, что интересовался этими случаями с чисто профессиональных позиций и с немалым чувством юмора высказал предположение, что все женщины стали жертвами одного убийцы. Все последующие досье в юридическом плане сильно отличались от первого и по мотиву, и по сути преступления.

В ходе слушания дела Гиртман показал свою истинную сущность. Вместо того чтобы скрывать преступные наклонности, он с явным удовольствием выставлял их напоказ. В Женеве прогремело несколько громких скандалов, поскольку подвальные вечеринки посещали и члены трибунала, и представители высшего общества. Он с удовольствием отдал их на съедение, уничтожив неисчислимое множество репутаций. Это дело стало беспрецедентным политико-криминальным потрясением, в котором смешалось все: секс, наркотики, деньги, правосудие и средства массовой информации. От этого периода осталось много фотографий с броскими подписями: «Дом ужасов» — на фото изображен особняк, стоящий на берегу озера, с увитым плющом фасадом, «Монстр при выходе из трибунала» — Гиртман в пуленепробиваемом жилете выходит под охраной двух полицейских, которые едва достают ему до плеча, «Женева в ужасе: господин такой-то обвиняется в участии в оргиях Гиртмана» и т. д.

Путешествуя по виртуальному пространству, Сервас вдруг обнаружил, что для некоторых пользователей Гиртман стал культовой фигурой. На посвященных ему сайтах он представал не как умалишенный преступник, а как эмблема садомазохизма или — кроме шуток! — как «воля к власти», «пылающее светило сатанинской галактики», даже как «ницшеанский сверхчеловек» или как «птица Рух». На форумах попадались высказывания еще хлеще. Уж на что Сервас был опытным полицейским, и то не мог себе представить, что на свете столько дурачья. А за какими причудливыми псевдонимами они прятались: 6-Борг, Слияние с дьяволом, Богиня Кали… Псевдонимам ничуть не уступали туманные теории их обладателей. Сервас почувствовал, что совсем ошалел от всех этих сайтов, форумов и вообще от мира бесконечных подмен. Ладно, пусть чокнутые «6-Борги» сами разбираются между собой и сидят по норам на своей территории. Сейчас, благодаря современным средствам коммуникации, они делятся друг с другом в первую очередь глупостью и несуразностью, а потом, в очень скромных дозах, знанием и обнаруживают, что не одни такие. Подобные субъекты начинают общаться, и это их укрепляет в собственной дурости. Сервас вспомнил, что он сказал по этому поводу Маршану, и мысленно себя поправил. Безумие — как эпидемия, главными ее разносчиками являются средства массовой информации и Интернет.

В памяти вдруг всплыло послание от Марго, где она спрашивала, сможет ли он освободиться в субботу. Он быстро взглянул на часы: час ноль семь. Суббота уже наступила. Надо срочно набрать ее номер, чтобы надиктовать на автоответчик.

— Алло?

Сервас поморщился. Дочь ответила сразу, и ее голос настолько отличался от обычного, что он испугался, уж не ошибся ли он номером.

— Марго?

— Папа, это ты? — кричащим шепотом заявила она. — А ты знаешь, который час?

Он догадался, что дочка ждала вовсе не его звонка. Небось припрятала мобильник под одеялом потихоньку от матери и деда, чтобы, в случае чего, сразу ответить. От кого же она ждала звонка? От дружка? Что же это за дружок такой, что звонит во втором часу ночи? Он вдруг вспомнил, что вечером по пятницам студенты выходят развлечься и погулять.

— Я тебя разбудил?

— А ты как думаешь?

— Я только хотел сказать, что постараюсь освободиться сегодня вечером. В семь часов тебе удобно?

— А ты уверен, что сможешь, папа? Что-то голос у тебя какой-то странный.

— Смогу, малышка. Я… У меня сейчас очень много работы.

— Ты всегда так говоришь.

— Потому что это правда. Знаешь, не надо думать, что много работают только те, кто имеет кучу денег. Все это вранье.

— Я знаю, папа.

— Никогда не верь политикам, ни мужчинам, ни женщинам, — прибавил он, не раздумывая. — Все они вруны.

— Папа, ты на часы смотришь? Может, поговорим об этом в другое время?

— Ты права. Впрочем, родители не должны манипулировать детьми, даже если они считают, что кругом правы. Надо дать детям возможность думать самим…

Разговор действительно получался слишком долгим для такого часа.

— Ты мной не манипулируешь, папа. Это называется «обмен мнениями», а подумать я могу и сама.

Сервас почувствовал, насколько он сейчас смешон, улыбнулся и сказал:

— У меня удивительная дочка.

Она тихонько рассмеялась.

— Наконец-то чувствуется, что ты в форме.

— Я в форме как никогда, сейчас час пятнадцать утра. Жизнь прекрасна, и моя дочь тоже. Спокойной ночи, дочурка. До завтра.

— Спокойной ночи, папа.

Он вернулся на балкон. Над колокольней Сен-Сернен сияла луна. По улице шла шумная компания студентов. Крики, хохот — и весельчаки растворились в ночи, только смех все еще слышался вдали, как эхо его собственной молодости. Около двух Сервас наконец-то улегся и заснул.

На другое утро, в субботу, 13 декабря, Сервас собрал часть своей следственной группы, чтобы поставить точку в деле бездомного. Самира Чэн явилась в высоких носках в красно-белую горизонтальную полоску, в облегающих кожаных шортах и в сапогах с каблуками в двенадцать сантиметров, со множеством металлических застежек сзади. Сервас поймал себя на мысли, что ее и переодевать бы не пришлось, если бы ей надо было внедриться в среду местных проституток. Правда, он тут же себя осадил. Такой ход мыслей, наверное, точно соответствовал рассуждениям Пюжоля и Симеони, двух недалеких парней из их бригады, вызванных в помощь. На Эсперандье был пуловер цвета морской волны в поперечную полоску, в котором он выглядел совсем юным, и его трудно было принять за сыщика. В минуты метафизической тоски майор порой спрашивал себя, кто же находится в его подчинении: бригада следователей или орава шалопаев с филфака. Самира и Венсан достали свои ноутбуки. У девчонки, как всегда, на шее болтался плеер, а Эсперандье чиркал пальцем по айфону — занятной черной штуковине, которая напоминала Сервасу огромный плоский мобильник, — как будто перелистывал страницы в книге. Отвечая на его вопрос, Самира снова подчеркнула все слабые места обвинения. Ничто не доказывало причастность подростков к убийству бомжа. Вскрытие показало, что потерпевший утонул в водоеме глубиной в пятьдесят сантиметров, потеряв сознание, что, несомненно, последовало за серией полученных им ударов, причем самый сильный пришелся по голове. Вот это «несомненно» больше всего и смущало. На момент происшествия процентное содержание алкоголя в крови бездомного равнялось 1,9 грамма на литр. Сервас и Эсперандье прекрасно знали, что результаты вскрытия защита использует, чтобы попытаться изменить квалификацию преступления на «умышленные насильственные действия, приведшие к смерти по неосторожности». К тому же адвокаты наверняка поставят под сомнение тот факт, что именно нанесенные удары привели к утоплению потерпевшего. Оно могло произойти и в результате алкогольного опьянения. Пока они тщательно избегают затрагивать эту тему.