Русский Порт-Артур в 1904 году. История военной повседневности - Александр Владимирович Лысёв

Несмотря на ряд указанных выше неудобств, команды броненосцев, крейсеров, даже вспомогательных судов среднего тоннажа и канонерских лодок, находились в более выгодных бытовых условиях по сравнению со своими коллегами, несшими службу на минном флоте. Перечисленные категории кораблей имели немного принципиальных различий в плане удобств повседневной жизни. Эти удобства отличались там скорее качеством и количеством, но отнюдь не собственно своим наличием. На миноносцах дело обстояло иначе. Основное устройство кораблей и принципы обустройства личного состава были во всем флоте примерно одинаковыми. Но на судах минного флота как офицерский, так и матросский быт были обставлены изначально менее комфортабельно, чем на других кораблях. На Тихоокеанской эскадре к 1904 г. в строю находились миноносцы нескольких типов. В подавляющем большинстве своем это были «француженки», «немцы» и «соколы» (соответственно, французской, немецкой и отечественной сборки). Имея принципиально схожую конструкцию, эти суда различались качеством исполнения. По отзывам моряков, хуже всех оказывалась продукция отечественных производителей. Большое число русских миноносцев было изготовлено Невским заводом. Их доставляли на Дальний Восток в разобранном виде по железной дороге и спускали на воду силами местных портов. В начале 1904 г. в Порт-Артуре и Владивостоке шла усиленная сборка таких кораблей. Собирали их зачастую некачественно, второпях, что помимо боевых качеств, отрицательно сказывалось на удобстве проживания. По свидетельству мичмана, служившего на таких миноносцах в Порт-Артуре[157], лишь командир имел на них свою небольшую каюту. Остальные офицеры спали за занавесками в кают-компании, как они сами выражались, в «палатах». Паровое отопление действовало плохо. Потолок и стены внутренних помещений отпотевали, всюду капало. Даже офицеры, не говоря уже о нижних чинах, вынуждены были спать с клеенками поверх одеяла. Часть помещений была прямо в трюмах. «Жизнь не была налажена», – вспоминал мичман о бытовых условиях на судах минного флота[158]. Миноносцы при эскадре находились в двояком положении. С одной стороны, их больше всего использовали (в разведках, дозорах, охранениях). С другой стороны, их же больше всего и ремонтировали. Причем это был текущий ремонт, связанный не с боевыми повреждениями, а с обычной эксплуатацией. Миноносцы в доке менялись, но док без них никогда не пустовал. Очень часто на смену одним исправленным неполадкам после выхода в море приходили другие, и миноносец снова тащили на ремонт в док. Продолжая перечислять неудобства жизни на миноносцах, мичман говорит о плохой работе систем вентиляции. Особенно в жаркую погоду «спать на миноносцах было невозможно, – признает он, – все вытребовали матрацы [на верхнюю палубу] и ставили тенты, чтобы не пекло утреннее солнце и не занесло лицо сажей из труб [на минных судах расстояние от верхней палубы до окончания дымовых труб значительно меньше, чем на броненосных, отчего собственный дым мог стелиться над кораблем, особенно при большом ходе. – А.Л.]»[159]. Если принять в расчет водоизмещение миноносцев времен Русско-японской войны в 270–350 т и число команды на каждом в 60–80 человек, то на них занимаемое одним человеком жизненное пространство будет уступать таковому же пространству на линейных судах. Так, средний тоннаж броненосцев Тихоокеанской эскадры 12 000—13 000 т, численность команды на каждом – 700–800 человек (см. Приложение 5). К.С. Моркотун вывел оптимальную для комфортабельного проживания зависимость между тоннажем небольшого корабля и численностью его команды. По его мнению, на судне в 100 т должно находиться 4 человека, в 1000 т – 20 человек, в 2000 т – 30 человек[160]. Вполне очевидно, насколько эти рекомендации были далеки от реальности.

В условиях постоянной тесноты и связанных с ней недостатков проходили все корабельные работы. И.Г. Энгельман отмечал по этому поводу: «На современном боевом корабле <…> всяческие маневры состоят в строго определенной работе, по характеру своему близкой к фабрично-заводской». Причем «обстановка работы <…> значительно хуже, чем на фабриках и заводах»[161].

Для выполнения всех корабельных работ и обеспечения нормального хода судовой жизни существовала следующая организация. Каждый нижний чин на корабле имел свой номер. Вся команда делилась на две вахты. В первую входили нечетные номера. Они строились по правому борту судна. Во вторую вахту – номера четные. Строились, соответственно, по левому борту. Каждая вахта делилась на два отделения. Каждое отделение – два полу отделения. Каждое из этих формирований возглавлял свой офицер.

На флоте был заведен одинаковый для всех порядок судовой жизни. Каждому новобранцу выдавалась специальная «памятка» с указанием основных режимных моментов. Побудка команды осуществлялась в 5 часов утра. Убрав койки, матросы шли умываться. Через полчаса подавался сигнал «на молитву», по окончании которой вахтенный начальник отправлял личный состав завтракать. За четверть часа до подъема флага осуществлялась «повестка» – сверка личного состава. За пять минут до подъема все офицеры корабля собирались на шканцах – самом почетном месте на судне. Там и поднимался в 8 часов флаг. Свободная команда при этом стояла во фронт вдоль бортов. За одну минуту до 8 часов вахтенный начальник командовал равнение «на флаг и гюйс» (носовой флаг), а затем «флаг и гюйс поднять». День начинался. Обычно в будни с 9 до 10:30 на судах проводились занятия и учения. По окончании работы и приборки вахтенный начальник приказывал «вино достать, пробу». В 11 часов распоряжались свистать команду «к вину и обеду». После обеда и приведения в порядок столов и посуды команде давался отдых. В 13:30 следовала команда «вставать, умываться, пить чай». Время с 14 до 17 часов отводилось учениям, занятиям и приборкам, согласно имевшимся на каждом корабле собственным расписаниям. В 17:45 вахтенный начальник командовал «вино достать», а в 18 часов – «к вину и ужинать». От 19 до 19:30 вечера следовала вечерняя поверка. В 20 часов – спуск флага, затем молитва. День заканчивался. Оставшееся время до отхода ко сну отводилось команде на личные нужды. На сон предусматривалось 8 часов в сутки[162].

По воскресеньям и праздничным дням на больших судах, имевших собственные походные церкви, проводились церковные службы. В Порт-Артуре, когда эскадра стояла на якоре, в такие дни всех чинов эскадры возили в судовые церкви или церкви на берегу.

В увольнение на берег команда отпускалась партиями под командой офицеров или унтер-офицеров. В зависимости от судового расписания конкретного корабля срок увольнения был до 5, до 7 и до 9 часов вечера. В Порт-Артуре, бывшем базой эскадры, матросы оказывались на берегу довольно часто – как правило, через три дня на четвертый. Съезжающие на берег отмечались вахтенным начальником или вахтенным унтер-офицером[163].

Все судно в целом находилось в подчинении его командира. Помощником командира был старший офицер. Ему подчинялся вахтенный начальник. В