Клич Айсмарка - Стюарт Хилл

Лошади, почувствовав напряжение седоков, испуганно ржали. Одна даже взбрыкнула, чуть не скинув всадника. Тот потом клялся, что видел, как в переулок шмыгнула какая-то тень в лохмотьях. Однако Кассий Бронт не зря много лет учился в лучших колледжах и тренировался в лучших военных лагерях Полипонта. Он хорошо разбирался в науке и верил в познание Вселенной. Он твердо знал: того, что нельзя подсчитать, изучить под микроскопом или препарировать, попросту не существует. А значит, все эти страхи — не более чем игра воображения, сказал он себе, и это помогло. Вскоре к командиру имперцев вернулось присутствие духа, а когда впереди показались стены королевского замка, ему даже стало весело. Да ведь город теперь в его власти! Бронт не удержался и пришпорил лошадь.

А за спинами имперских солдат, словно живой дым, сгущались тени. Пусть сегодня страхи захватчиков и отступили, но очень скоро…

Солдаты вошли в главную залу королевского замка и получили приказ сорвать герб Айсмарка с изображением белого медведя. Кассий Бронт лично взобрался на поперечную балку и повесил на его место имперского орла.

Оставив в замке маленький гарнизон в полсотни человек, он отправился в погоню за принцессой. Никогда еще он не чувствовал себя так уверенно. Под его началом полторы тысячи опытных солдат, а след, оставленный беглецами, видно за версту. Опустевшие улицы Фростмарриса огласились воинственными и дерзкими криками вражеских солдат, топотом их коней. Город внезапно наполнился шумом чужого присутствия, но когда последний всадник скрылся в длинном туннеле, ведущем на залитые солнцем равнины, на Фростмаррис вновь опустилось мертвое безмолвие. Командир гарнизона, оставленного в крепости, почему-то знал, что впереди очень долгая зима и ему понадобится весь его немалый опыт, чтобы сохранить в рядах солдат дисциплину.

А Кассий Бронт разве что из седла не выпрыгивал от волнения. Он чувствовал себя как в детстве, когда семья ехала отдыхать на любимое побережье. Он верил, что впереди его ждут великие свершения, которые, конечно же, принесут ему славу. Сам Сципион Беллорум тоже начинал с того, что показал себя одаренным полководцем, и кто знает… может… ну, хотя бы предположим, что имя Кассия Бронта когда-нибудь будут произносить с таким же почтением, как и имя главнокомандующего!.. Бронт, конечно, понимал, что ему еще далеко до великого полководца, присоединившего к империи три страны и пять провинций. Но у него, Кассия Бронта, еще все впереди, и если ему удастся захватить в плен принцессу, то начало его военной карьеры будет даже успешнее, чем у Сципиона Беллорума.

Он так погрузился в эти мечты, что даже ледяной ветер Айсмарка был ему нипочем. Командир имперской конницы гнал коня вперед, устремив решительный взгляд туда, где зловеще темнела полоса деревьев — опушка леса, раскинувшегося на много миль. Даже эта мрачная чаща не могла устрашить Кассия Бронта. В его глазах бескрайняя живая громада Великого леса была всего лишь источником древесины для строительства кораблей, осадных орудий и многого другого, что необходимо для триумфального шествия по миру имперской армии. Чтобы поддерживать свою мощь, империя ежегодно потребляла несметные объемы дерева, руды и других материалов. Даже самый высокий и древний лесной исполин был для нее всего лишь дровами, которым предстоит сгореть в горниле военной машины.

Кассий Бронт, ехавший во главе конницы, отчетливо видел, что дорога уходит в лес и след принцессы ведет туда же. Разведчики, охотники из южных провинций империи, заверили командира, что этот след оставлен всего несколько дней назад. Поскольку такой большой караван не может двигаться быстро, Кассий Бронт рассчитывал догнать его через два дня.

Войско без колебаний вступило в лес. Ясный зимний день внезапно сменился зеленоватыми сумерками, и цокот копыт жутковатым эхом отзывался в тишине чащобы, спокойной и неподвижной, будто священный храм. Но имперцам все было нипочем. Даже те из них, кто слегка оробел, отмахнулись от своих страхов. Эхо гуляет по лесу просто потому, что звуки отражаются от стволов деревьев, а воздух кажется таким застывшим всего лишь из-за того, что плотное переплетение ветвей препятствует ветру. Как и Кассий Бронт, солдаты придавали значение только научным и разумным доводам. Они верили, что, завоевывая эту землю, несут логику и порядок в испорченный глупыми суевериями мир. За свою историю империя Полипонт уже принесла свет разума в более чем пятьдесят стран, истребив глупые верования их обитателей, как бы те ни возражали.

Но пока что солдатами двигали не столько философские идеалы, сколько честолюбие и жажда наживы. Как и их командир, имперцы были полны решимости до наступления ночи пройти как можно больше. Зимой в северном краю дни коротки, а в лесу темнеет еще быстрее, поэтому Кассий Бронт, приподнявшись в стременах, подал сигнал, и лошади перешли на легкий галоп. Он знал, что его войско может ехать так часами, покрывая милю за милей, словно у них назначена встреча с богинями судьбы, в которых верят наивная принцесса и ее бедные подданные.

За последние два дня они прошли хорошее расстояние. Маггиор Тот придумал, как поторопить людей, не вызвав паники: он просто сказал, что скоро наступит настоящая зима, выпадет снег, и тогда караван будет добираться до Гиполитанской марки очень долго. Однако, как бы ни торопились люди, погоня настигала. Оскан целыми днями хмурился и продолжал предупреждать о продвижении врага. Он был настолько убедителен, что даже Маггиор Тот безоговорочно поверил в его дар ясновидения.

— Сколько им еще до нас, Оскан? — спросила Фиррина в четвертый раз за час.

— Чуть больше дня.

— А нельзя поточнее? — рассердилась принцесса. — Мне надо знать наверняка.

Они ехали позади колонны с двумя сотнями солдат, поставленных прикрывать тылы. В лесу в этот час было особенно тихо, словно все затаило дыхание, и Оскан не мог отделаться от плохого предчувствия. Он ощущал вокруг некий странный дух, какой царит в опустевших залах огромной крепости в полночный час. Когда юный знахарь говорил, то говорил так тихо и сдержанно, что Фиррине приходилось напрягать слух, чтобы разобрать хоть слово.

В конце концов он все-таки стряхнул оцепенение и поднял глаза.

— Они догонят нас ровно через день, — сказал Оскан принцессе. — Ты с дружинниками будешь защищать узкий участок дороги, где враги не смогут использовать численное преимущество. Но как закончится битва, я не знаю. Больше ничего не вижу. Видения приходят и уходят, я не могу ими управлять.

Фиррина с минуту смотрела на него, пока не поняла, что от ужаса забыла дышать.

— Скажи об этом Магги. А я поговорю с капитаном стражи, — приказала она.

Оскан кивнул и ни с того ни с сего улыбнулся. Теперь, когда пророческие видения оставили его, он снова мог мыслить ясно. Принцесса обрадовалась: наконец-то паренек, которого она знала, вернулся.

— Да разве он мне поверит? — удивился знахарь.

— Еще как поверит. Наш умник втайне верит в твои силы больше всех остальных… за исключением меня. Давай, поторопись.

Ведьмин Сын пришпорил своего неказистого мула и галопом ускакал искать ученого, а Фиррина осталась одна. Ей было над чем подумать. Оскан правильно угадал место, которое она предпочла бы, чтобы схватиться с имперской конницей. Нужно найти, где дорога сужается, а по обе стороны от нее под деревьями густо разросся подлесок. Там враги не смогут их окружить. Что может быть проще? Каким бы многочисленным ни был враг, ему придется растянуться, выстроившись по нескольку человек в ряд. А солдаты принцессы смогут встать в хоть десять рядов. Надо только смотреть в оба и подыскать подходящее место…

Через час такое место нашлось. По какой-то причине, известной лишь древним строителям, проложившим здесь путь, дорога резко сужалась, взбираясь на невысокий холм. У самой дороги плотной стеной сгрудились деревья, кусты и заросли ежевики. Ни одна лошадь не продерется сквозь такой заслон, чтобы обойти засаду с фланга, а подъем даст Фиррине и ее воинам небольшое дополнительное преимущество…

Принцессу охватило отчаяние. Имперская конница считается самой опасной армией в мире, что такое две сотни пеших солдат против такой силищи? На что же надеяться? Как они смогут выстоять, когда у противника в несколько раз больше солдат? И вряд ли к Фиррине и ее дружинникам прибудет подкрепление, прежде чем всадники Полипонта сметут их… Так зачем вообще сопротивляться? Может, лучше сдаться в плен в надежде вымолить у победителей снисхождение к простым людям Айсмарка?

На минуту принцесса почти убедила себя, что так будет лучше… но потом вспомнила рассказы о зверствах имперцев. Хотя, конечно, неизвестно, насколько этому можно верить. Ведь подобные слухи распускают те, кто проиграл в битвах с империей. А поскольку Полипонт до сих пор не знал поражений, таких проигравших набралось немало. И все они ненавидят империю. Она отняла у них свободу, превратила в безликих рабов. Ничего удивительного, что эти люди рассказывают всем о жестокости имперцев. Быть может, они сгущают краски, а на самом деле Полипонт достойно обращается с завоеванными народами. Но даже если и нет… Фиррина ведь все равно не могла с этим ничего поделать, верно? А может, ее не волнует, что целые города угонят в рабство, работать в шахтах и на заводах? Может, ей все равно, если самых старых и беспомощных имперские рабовладельцы прилюдно казнят для устрашения остальных? Так почему бы не сдаться теперь, пока она еще законная правительница и ей не грозит гибель? В глубине души Фиррина с ужасающим чувством облегчения представляла, как передаст ответственность за судьбу Айсмарка в руки империи. Она могла бы стать марионеткой в их руках, королевой, выполняющей чужие приказы… А возможно, и люди тоже не станут возражать… Какая разница, одна монархия, другая…