Шах и мат - Георгий Олежанский

— Гаврилов! — строго прикрикнул Архангельский. — Что здесь произошло?

— Товарищ майор, — лениво начал Гаврилов, — Разумовский во время занятия предложил спор: можно ли стрелять из «Винтореза» без глушителя. И я выиграл.

Архангельский впервые в жизни не знал, как отреагировать: произошедшее было настоящим абсурдом. И он промолчал.

А Алексей Гаврилов прошел на кухню…

…Стакан молока перед сном, как в голливудских фильмах, уже стал для него привычным делом. Алексей открыл холодильник, потянувшись к упаковке, но обнаружил, что она пуста. Раньше, пока в доме «хозяйничала» Марианна, такого, конечно, не случалось, она всегда следила за продуктами. Но, подумал Алексей, по сравнению с проблемой по имени Марианна отсутствие молока казалось мелочью, которую можно даже не замечать.

— Ладно, — пробормотал он, закрыв дверцу.

Рядом мяукнул пушистый комочек — Вектор. Затем он, заурчав, стал подлизываться, выпрашивая что-нибудь вкусненькое. — Придется ехать в маркет, чтобы обеспечить нас с тобой молоком.

Алексей взял кота на руки.

— Мя! — недовольно выдал Вектор.

Не то чтобы кот не любил, когда его тискали и ласкали, теребили, но, видимо, на голодный желудок это ему пришлось не по нраву.

Что могло произойти в первом часу ночи в одном из столичных магазинов? По большому счету, все что угодно. Однако вряд ли это могла быть беспричинная стрельба, открытая неизвестным, по всей видимости, съехавшим с катушек.

Отец Алексея часто говорил сыну, что Бог наградил его способностью оказываться не в том месте, не в то время, как многие герои второго плана большинства американских боевиков. Только вот в отличие от кино в реальной жизни оказаться в такой ситуации не пожелаешь и врагу.

Алексей уже собрался пробить две упаковки жирного шестипроцентного молока на кассе, когда в помещении магазина неожиданно раздался резкий хлопок. Стоявший перед Гавриловым молодой парнишка лет двадцати трех, сигареты и презервативы которого так и остались не пробитыми, неожиданно дернулся и мешком завалился на Алексея. Инстинкты сработали быстрее сознания, и он, прикрывшись телом, упал на спину.

Тогда и раздался второй выстрел, пуля настигла продавца, и он секунду спустя опустился на пол, оставив на кассе кровавый след.

Гаврилов, не шевелясь, прислушиваться к звукам: женским надрывным крикам, пистолетным выстрелам, свисту пуль. Тело убитого парнишки, которым прикрылся Алексей, мешало обзору, потому стрелявшего он не увидел.

«Звуки перемещаются в глубь маркета», — заключил Гаврилов.

Нужно было действовать осторожно. Он тихо выполз из-под убитого и на четвереньках добрался до ближайшего прилавка с конфетами и жвачкой, где пряталась девушка-менеджер, она судорожно озиралась. Еще совсем молодая, похожая на студентку, подрабатывающую в ночную смену, потому что днем учится в университете или колледже, она обхватила руками коленки, прислонившись спиной к прилавку.

Алексей резко зажал ей рот, оборвав готовый вырваться наружу истеричный крик.

— Тихо, — шепотом, но жестко произнес он.

Руку, однако, убрал не сразу, а лишь после того, как убедился, что девушка не завопит. — Где… — начал Гаврилов, когда очередной выстрел оборвал чью-то жизнь.

Девушка вздрогнула.

— Где отдел с детскими игрушками? — спросил Алексей.

Она не отреагировала.

— Слушай, — произнес Алексей.

Раздался еще один выстрел, затем болезненный стон, и снова выстрел.

— Смотри на меня.

Девушка испуганно подняла на Алексея глаза.

— Где отдел детских игрушек? — почти по слогам повторил Гаврилов.

Она дрожащей рукой указала на другой конец помещения и хрипло ответила:

— Там.

— Слушай меня, — Алексей попробовал использовать всю силу убеждения, чтобы донести до испуганной девушки смысл своих слов, — сейчас ты медленно поползешь к холодильникам с замороженными продуктами и будешь тихо там сидеть, пока я за тобой не вернусь.

Та несколько секунд пустым взглядом просто смотрела на Гаврилова, решая, надо его слушаться или нет, а потом спросила:

— А вы вернетесь? — Голос ее дрожал, и казалось, вот-вот сорвется на визг.

Алексей кивнул, и она медленно поползла к холодильникам.

Выбор «оружия» в детском отделе магазина был скуден: парочка стрекочущих автоматов на батарейках, светящиеся джедайские мечи и практически ничего из того, что стреляло бы пульками. Закон подлости работал как всегда наверняка: когда тебе что-то сильно нужно, то этого «чего-то» почему-то нигде нет.

В конце концов Алексей выбрал пластиковый пистолет, имитировавший американский «Дезерт Игл», который, судя по инструкции, обладал не только большой убойной силой, но и функцией автоматической стрельбы. Это, конечно, казалось странным, но выбирать в данной ситуации Гаврилову не приходилось. Снарядив магазин пульками, он взял пару коробок с китайскими петардами. Кто знает, может, и пригодятся.

— На войне как на войне, — сам себя подбодрил Алексей.

Осторожно высунувшись из-за угла витрины детского отдела, Гаврилов осмотрелся. Стрелком оказался мужчина средних лет, простенько одетый. Джинсы с завышенной талией, популярные в начале девяностых, заправленная в них полосатая футболка и серая куртяшка явно были куплены в какой-то палатке. Образ невыразительного «плохого парня» удачно дополняла плешь на темечке.

«Не модный, — пронеслось в голове у Алексея, — совсем не модный. Никакой индивидуальности».

Гаврилов, быстро перескочив через проход между двумя отделами, укрылся за прилавком с бытовой химией, выглянул, чтобы уточнить, где находится стрелявший. Тот кружил на месте.

Тихо проскользнув вдоль нескольких витрин и оказавшись в непосредственной близости от преступника, Алексей поджег первую петарду и бросил в сторону «плохого парня».

ХЛОП! — разнеслось по залу.

«Плохой парень» отреагировал моментально: развернулся в ту сторону, откуда донесся звук, и, присев на колено, выпустил пулю.

Тишина.

— Ух ты! — бросил весело он. — Кажется, у нас тут герой появился. Что, слава Кобры не дает покоя?

Он двинулся вдоль витрины с макаронами и лапшой быстрого приготовления, удаляясь от места, где притаился Гаврилов.

— Ну, выходи! — крикнул «плохой парень». — Давай поборемся как мужчина с мужчиной.

Алексей молчал, да и сделанное предложение ему совсем не приглянулось. Как подсказывала логики и факты, те, кто покупались на это, плохо заканчивали. А ему такой вариант никак не подходил.

Алексей, приблизившись к «парню», оказался прямо у того за спиной. Игрушечный «Дезерт Игл» не достанет, нужно подкрасться еще ближе.

— Я смотрю, ты совсем не мужчина, — произнес преступник. Логика его была ясна: он не знал, кто этот непонятно откуда взявшийся герой, и это его бесило.

С точки зрения психологии ход абсолютно верный. Вот только Алексей не повелся на такой развод.

— Моя очередь, — буркнул он себе под нос.

Он поджег оставшиеся в коробке петарды, желая устроить феерию непрекращающихся взрывов, которые отвлекли бы и дезориентировали «плохого парня», и тем самым выиграли бы для Гаврилова немного времени.

Внезапный грохот, разнесшийся по залу магазина, отразившись эхом от стен, ошеломил парня, сбив на мгновение с толку. Но этого вполне хватило: Алексей выпрыгнул из-за прилавка и два раза выстрелил пульками прямо в лицо преступнику. Тот, завизжав от неожиданности и боли, выронил пистолет и схватился за лицо, крича что-то похожее на «я ничего не вижу».

— Аста ла виста!

Алексей ударом по голове вырубил «плохого парня» и направился к холодильникам с замороженными продуктами, где пряталась девушка…

…Гаврилов Алексей прошел на кухню и достал из холодильника упаковку шестипроцентного молока. Сделал два больших глотка, после чего рукавом камуфляжной куртки вытер рот.

— Как он? — негромко спросил подошедший майор Архангельский, кивнув в сторону Разумовского, ковырявшего пальцами в ушах, пытаясь избавиться от все еще стоявшего в голове гула.

— Быстро схватывает, — ответил Гаврилов, — конечно, за такое короткое время всему необходимому не научишь, но кое-какие приемы с пистолетами и «калашниковым» он все же освоил, врасплох его так просто не застигнут.