Взгляд - Екатерина Мурашова

«Бедная Альбина! – почему-то она думала о себе в третьем лице. – У тебя трое уже подросших детей, но впервые тебя любит мужчина.» – «Моя королева!» – шептал Альвик и синие глаза его сияли в светлых северных сумерках. Альбина молчала и подчинялась вечному ритму моря.

С самого утра лил дождь. И вчера и неделю назад тоже. В результате весь двор замка превратился в одно сплошное непролазное, жадно чавкающее болото.

Высокий худощавый мальчик сидел на подоконнике и притворялся перед самим собой, что читает. Бесконечный дождь навевал уныние и исторический труд великого Стефания тоже. Юный принц никак не мог продраться через заумный текст ученого мужа и уразуметь наконец, что же тот имел в виду. Поэтому, когда скрипнула дверь и на пороге появилась высокая строгая фигура бабушки, он очень обрадовался.

– Здравствуй, Аврелий, ты занимаешься?

– Здравствуй, бабушка! Если сказать по чести, то с самого утра я не разобрал ни одной строчки.

– У тебя печальное лицо, мой мальчик. Кто-то обидел тебя?

– Нет, меня никто не обижал. – Аврелий отвернулся. – Но я отчего-то чувствую себя несчастным.

– Это бывает с каждым…

– Я знаю. Но – наоборот? – Аврелий живо повернулся и, противу своих привычек, взглянул королеве прямо в лицо. Внешне Аврелий был больше похож на ее царственных предков, но Альбина тут же вспомнила этот внезапный прямой и любящий взгляд, когда даже в самый пасмурный день как будто синие искры рассыпаются по комнате. – Скажи, бабушка, ты была когда-нибудь счастлива?

– Да.

– Долго?

– Долгого счастья не бывает…

Весеннее солнце плавилось в тигле витражей, разноцветными кляксами пятная белоснежное платье королевы. Крошечная дочка, смеясь, тянулась к яркому цветку, что так заманчиво горел на солнце.

На столике с витыми ножками бессильными хлопьями валялись бумаги и письмо от Раваризена, в котором он поздравлял ее с рождением дочери и одновременно выражал надежду, что королева окончательно излечилась от недуга, снедавшего ее долгие годы.

Альбина нервно заламывала пальцы.

Именно сегодня, по едва просохшим дорогам Альвик с небольшим отрядом уезжал в далекую южную крепость, чтобы занять там должность коменданта и охранять самый неспокойный рубеж страны.

Кроме них троих, в комнате никого не было. Придворные были убеждены, что королева дает последние наставления и, может быть, секретные поручения одному из своих самых верных слуг, получившему важное, но опасное назначение.

Альбина доподлинно знала, что Альвик, такой, каким он всегда был и оставался, не мог поступить иначе, и принимала его решение. Но случались мгновения, когда гордая королева готова была умолять…

– Моя принцесса… – Альвик осторожно потеребил прозрачные кудряшки дочери и нажал на носик-кнопку. Ребенок счастливо засмеялся и вцепился нежными ручонками в толстый палец. Девочка хорошо знала Альвика и совсем не боялась его.

– Моя королева… – высвободив палец, Альвик опустился на одно колено и склонил голову.

– Встань! – хрипло приказала Альбина.

Альвик послушно поднялся, взглянул на нее и тем же пальцем, которым ласкал дочь, провел по губам женщины.

– Знаешь, что я давно хочу сказать тебе, Альбина, – спокойно заметил он. – Да все как-то случай не выдавался. Нынче уж последняя возможность. Смотри: никто никогда не видел Артура мертвым. И рассказать некому: действительно ли он был тогда на этой разбившейся шхуне? Может ведь случиться и так, что он просто уехал – потянуло его куда-нибудь ( я слышал – с мудреными и свободными людьми это бывает), вот он и сбежал от веселого бургомистра, его женушки, дочерей местных бюргеров, которые все во снах видели его своим мужем. Перелистнул, как говорят, страницу. Я жил в его доме, долго думал о нем, и вот что я тебе скажу: вполне могло такое с ним статься. А стало быть, ты вполне можешь по-прежнему ждать его, даже разыскивать по-прежнему. Ведь Артур же не мог знать, что все так совпало. Значит, для вас с ним ничего не изменилось…

– Изменилось все, Альвик! – твердо сказала Альбина. – Артур погиб, и я не собираюсь придумывать ему другой судьбы и другой смерти. Он прожил свою жизнь именно так, как хотел сам. И я сама сделала именно то, что хотела сделать. Я больше не стану ждать его. Я хочу и буду ждать тебя!… Альвик! – вдруг, не боясь больше уронить себя, Альбина кинулась в его объятия. – Есть ли что-нибудь… какие-нибудь обстоятельства, при которых бы ты – не уехал? Скажи сейчас!

– Ну, если бы я был придворным менестрелем, тогда, наверное, я мог бы остаться с тобой, – мягко усмехнулся Альвик, гладя волосы женщины. – Но я воин, моя королева…

– Да, – кивнула Альбина, отстраняясь. – Я понимаю. Ты воин и ты – мужчина. Ты не мог поступить иначе…

– Благодарю тебя, – Альвик снова опустился на колено.

– Это я должна благодарить! – возразила королева, отвернувшись к окну. Там посреди двора на рыжем жеребце гарцевал и делал недвусмысленные знаки Арк, сияющий на солнце как золотая монета и уезжавший на юг вместе со своим покровителем. – Тебе пора. Отряд ждет.

– Да, моя королева…

Он вышел. Она смотрела в узкое окно. Витражи мешали смотреть. Хотелось бежать вслед, цепляться за стремя, провожать до ворот, до пыльной дороги, как обыкновенные женщины провожают своих солдат. Но она не могла себе этого позволить. Королева не может лично проводить ничем не примечательный отряд, отправляющийся в заштатную крепость на южных рубежах…

Дочка, ничего не понимая, таращилась круглыми глазенками и пыталась поймать прозрачные капельки, стекающие по щекам матери.

Альвик погиб три года спустя, на стенах своей осажденной крепости, воодушевляя личным примером гарнизон, который пал духом оттого, что помощь из столицы запаздывала, а запасы воды и провианта были почти исчерпаны. В конце концов помощь подоспела, крепость отстояли, а враг был отброшен далеко в бесплодные степи. Альбине очень хотелось казнить командира некстати замешкавшегося отряда, но она не могла сделать и этого – военная задача была выполнена, а монарх должен быть не только справедливым, но и милостивым.

Ей не с кем было даже поплакать о нем. С положенной свитой, с рожками и барабанами она отправилась на Ратушную площадь. Молодой нищий с веселыми глазами поклонился ей с шутовской почтительностью, так, что разлетелись в разные стороны живописные лохмотья.

– Приветствую вас, светлая королева! Пожертвуйте маленькую золотую монетку на пропитание жалкому нищему и он будет молиться за вас, ибо священники говорят, что прошения нищих в небесной Ратуше рассматриваются с меньшими проволочками, чем молитвы королей. Правда, они, скорее всего, врут, но поскольку доподлинно проверить невозможно – будьте на всякий случай щедры, светлая королева!