Грязные игры - Фридрих Незнанский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Значит, им нужно было, чтобы кто-то остался жив. Ведь погибли только те, в кого попали пули — собственно от автокатастрофы никто не умер... Почему?
Эти бесконечные вопросы меня скоро доконают.
28 сентября 1997 года
18.20 по восточному времени США
Нью-Йорк,
район Южного Бронкса
Никакой книжки в бардачке не оказалось. Гриша порылся среди нескольких магнитофонных кассет, разных лежалых бумажек, непочатых пачек сигарет и старой, потрепанной карты Нью-Йорка. Книжки не было.
Нету твоей книжки, — развел руками Гриша.
Ты давай мне не дури тут, — глаза пассажирки сузились и стали как две щелочки для опускания монет, — как это нету?
Нету, и все. Я ее в бардачок положил. А теперь ее здесь нет. Сама посмотри.
Пассажирка сама порылась в бардачке и убедилась, что Гриша прав.
Ну вот что, слушай меня внимательно, — раздельно и четко произнесла она, — теперь твоя жизнь зависит от того, найдешь ты эту книжку или нет. Не найдешь — тогда никто даже твоего трупа не найдет. И заодно твоей жены и детей. Ты меня понял?
Сказано это было таким тоном, что Гриша даже на секунду не усомнился в ее решительных намерениях. Но с другой стороны, он ума не мог приложить, куда подевалась эта проклятая книжка.
—Ну я не знаю... — неуверенно сказал Гриша, — может, куда-нибудь завалилась?
Вдруг сзади послышался звук автомобильного сигнала. Гриша глянул в зеркало заднего вида и обомлел. Сзади стоял тот самый темно-вишневый «кадиллак», который позавчера гнался за его пассажиром.
Это был конец.
А вот и мои ребята, — обрадовалась пассажирка, — теперь они помогут тебе найти книжку.
Гришей вдруг овладела страшная апатия. Может, он бы еще успел завести машину, выскочить около полицейского участка, закричать, наконец. От страха он не мог двинуть ни рукой, ни ногой и только наблюдал, как из «кадиллака» вылезают двое, те самые «гангстеры», и подходят к его машине.
Привет, Ната, — сказал один из них, просовывая голову в открытое окно со стороны пассажирки, — а мы уж думали, не найдем. Как этому фраеру удалось тебя увезти?
А вы что, ублюдки, оглохли? Не слышали сигнала, когда мы подъехали? — неожиданно окрысилась Ната (теперь Гриша наконец узнал ее имя).
Слышали, — примирительно произнес второй, — но он так резко газанул, а потом свернул. Мы всю округу излазили, пока вас нашли.
Козлы, — вполголоса сказала она.
Что с рукой? — гангстер заметил, что она вся в крови.
Не твое дело.
Он что, сопротивлялся? Так, может быть, мы этого пидора того...
Пошел ты...
Она повернулась к Грише:
Ну что будем делать?
Тот пожал плечами.
Не знаешь... Зато я знаю. Мы поедем к тебе домой. Может быть, книжка там.
Она сделала знак своим подручным, и они вытащили Гришу из машины, и засунули его на заднее сиденье. Гриша даже и не думал сопротивляться. Один из гангстеров сел на его место.
Поехали, — скомандовала Ната.
Вообще-то Гриша надеялся, что они не знают его
адреса. Он уже готовился к тому, чтобы, как партизан, стиснуть зубы и не выдать врагу местонахождение единственных и самых дорогих ему людей на всем белом свете. Но выбивать из него признание бандитам не понадобилось. Они, похоже, были и так прекрасно осведомлены.
Вон между домами мелькнул знакомый силуэт Бруклинского моста. Сейчас поворот направо, на Шипсхэд-бей, в конце которого и находился дом, в одной из небольших квартир которого жила семья Резников.
Приехали.
Когда они поднимались по темной лестнице, у Гриши подгибались коленки. Он не хотел думать о том, что произойдет через несколько минут...
Ната с сожалением посмотрела на Гришу.
Слушай, ты бледный, как кефир. Советую взять себя в руки и вспомнить, где эта чертова книжка. Не бойся, если она найдется, мы тебя не тронем.
«А если не найдется...» — машинально подумал Гриша и похолодел еще больше.
Слова и все окружающие звуки Гриша слышал, как в тумане. Звук старого, поднимающего их на пятый этаж лифта. Лязг железных дверей. Звонок в дверь.
Гриша, это ты? — донесся из-за двери голос Милы.
Ната толкнула его в бок и прошипела:
Ответь!
Но этого не понадобилось. Дверь и так открылась.
Ой! — испуганно вскрикнула Мила, увидев на пороге всю компанию. Надо сказать, тут любой бы испугался. Безумные глаза мужа, разбитое лицо, залитая кровью майка. Не лучше выглядела и Ната, повязка на руке которой промокла от непрерывно сочащейся крови, в которую была выпачкана ее блузка. Когда же Мила заметила огромные блестящие пистолеты в руках гангстеров, то, похоже, просто потеряла дар речи.
Не волнуйтесь, — миролюбиво сказала Ната, — мы пришли с вашим мужем поискать одну вещицу.
И она, легко отстранив худенькую Гришину жену, вошла в квартиру. Вслед за ней ввалились и все остальные.
Кто это? — севшим от испуга голосом спросила Мила Гришу.
Это?.. — только и произнес он.
Мы пришли за одной вещицей, которая должна быть в вашей квартире, — бодро ответила за него Ната, — Гриша ее не нашел в машине, так что придется ее поискать здесь. Давайте, ребята.
«Ребята» вошли один в гостиную, а другой в кухню и стали деловито обшаривать полки, выдвигать ящики, бесцеремонно выбрасывая их содержимое прямо на пол.
Что они делают? — Глаза Милы увеличивались от ужаса все сильнее и сильнее, и Гриша поймал себя на том, что он опасается, как бы они не выпали из своих орбит.
Это обыск, — терпеливо объяснила Ната, — мы ищем записную книжку, которая случайно попала в руки вашему мужу, а он ее куда-то задевал.
Книжку?
Да, книжку.
Какую книжку? Которая лежала у Гриши в бардачке?
Да. Вы что, знаете, где она?
Она вам нужна?
Да. Она нам очень нужна. Именно за ней мы и пришли. — Было похоже, что Ната теряет терпение.
И тут Мила медленно сползла по стене.
Гриша наблюдал эту сцену, сидя на табуретке в прихожей. Внезапно из дальней комнаты выбежали два маленьких Резника и кинулись к отцу.
Папа, папа, а это бандиты? — спросил один из них без тени страха.
—Д-да... б-бандиты...
Между тем Ната не теряла контроль над ситуацией:
Эй, кретины, идите сюда. И принесите из кухни стакан воды.
Гангстеры немедленно кинулись к своей атаманше.
Она что-то знает, — сказала Ната, брызгая водой в лицо Миле. Потихоньку та пришла в себя.
Ну, миссис Резник, а теперь скажите мне, где книжка, — бодро спросила Ната.
Там. — Мила показала рукой в сторону кухни.
Ната сделала знак, и ее подручные, подхватив
Милу под локти, повели ее на кухню. Гриша тоже нашел в себе силы и двинулся туда же. Разумеется, на кухню отправились и дети, которым все это чрезвычайно нравилось.
Мила открыла маленькую дверцу под мойкой, где находилось мусорное ведро.
Вот. Вчера Давидик пришел домой с этой книжкой. Видимо, рылся в бардачке у отца. Он ее изрисовал фломастерами и оставил на столе. А сегодня младший, Яша, изорвал эту книжку на куски и еще сверху покакал. Гриша, я же тебе всегда говорила, не оставляй ценные вещи в машине!
В воздухе повисла мертвая тишина. Все смотрели на жалкие, изгаженные клочки бумаги в помойном ведре.
Ничего не поделаешь — ребенок, — сказала наконец Ната, — ну что, ребята, придется вам потрудиться. Чтобы все до одного обрывка собрали. Я потом сама их сожгу. А пока что я попрошу у миссис Резник бинты и йод.
И пока «ребята» выуживали из ведра вонючие обрывки, она перевязывала свою рану, как ни в чем не бывало беседуя с Милой о том о сем.
Когда бандиты ушли, муж и жена Резники долго сидели молча. А потом Гриша полез во внутренний карман и достал оттуда пачку долларов.
Вот, Мила. Твой муж опять принес домой много денег.
Гриша был очень рад, что все так хорошо закончилось...
28 сентября 1997 года
12 часов
Москва
Капли дождя падали на стекло и тут же превращались в длинные полоски. Они быстро росли с одного конца и укорачивались с другого. Таких полосок становилось все больше и больше, пока все окна большой черной «БМВ» последней модели не покрылись равномерным слоем дождевой воды. Шофер включил «дворники».
С каких ворот поедем, Дмитрий Алексеевич, с центральных или с уголка? — он чуть повернул голову к своему пассажиру.
Пассажир — большой, широкоплечий, круглолицый мужчина в строгом темном костюме и в отличном галстуке, сидел на заднем сиденье и рассеянно смотрел за окно. На коленях у него лежала раскрытая папка с несколькими документами на бланках, вверху которых красовался красный герб России.
Что? — переспросил он, как будто очнувшись от каких-то своих мыслей.
Я говорю, с каких ворот поедем?
С уголка, Коля, с уголка...
Уже остались далеко позади белые коробки Крылатского, промелькнули кунцевские перелески. Маши-
