Волшебная мясорубка - Станислав Буркин

– Но… Но ты… Ты такая красивая, – робко начал он. – А каджи, они…

– Что?

– Ну, они другие, – мягко вывернулся юноша.

– Да, они другие. Они лучше. Мы этого не понимаем. Мы печемся о своей плоти. А они забывают обо всем ради пользы отечества. Мой отец днем и ночью думает только о великой победе. Бывает, я застаю его ночью за работой с бумагами. А однажды… – в изменившемся голосе Нестан зазвучало тщеславие, – Наверное, я не должна об этом никому рассказывать. Но тебе, тебе мне хочется рассказать. Однажды ночью у нас дома зазвонил телефон. Никто не подходил, папа крепко спал, и я сняла трубку. И… – Нестан сладостно улыбнулась и молитвенно сложила руки, смотря в потолок. – И со мной заговорил такой приятный-приятный голос: чистый, певучий, даже с каким-то стихотворным ритмом. Он сказал: «Я искренне извиняюс-с за столь поздний звонок, но дело государственной важности. Могу ли я попросить вас-с, пригласить досточтимого начальника Хсема?». Я, дура, говорю: «Конечно-конечно, минуточку, а кто его спрашивает?» А в ответ: «Дэв».

Тариэл, несмотря на свою природную невозмутимость, выпучил глаза и сглотнул.

– Змей? – не веря своим ушам, выдохнул он.

– Да, – сверкая глазами и ослепительно улыбаясь, подтвердила Нестан.

– И что? И что дальше?

– Ну, я побежала на второй этаж в папину спальную, набросилась на него, начала трясти и орать: «Папа, проснись! Проснись!» Папа подскочил и побежал вниз. А я побрела следом, чтобы посмотреть, как мой папа разговаривает с Великим драконом. Но папа решил, что нас снова бомбят, и скрылся в убежище под домом. Я смотрю в панике, трубка лежит, и там ЖДУТ! Я бегом за папой, хватаю его за края ночнушки и волоку наверх, говорю: «Папа, ты с ума сошел, там же наш Великий Змей ждет, в телефоне!» Отец, наконец, сообразил, перепрыгнул через меня и рысью к трубке… Да-а, потом меня в наказание за суматоху неделю гулять не пускали.

– Надо же, – заключил юноша. – Ты, наверное, единственная из всех с самой школьной скамьи начала общаться со змеем…

– Нет! Не со школьной, я тогда еще в садик ходила, мне было лет шесть.

– Ну, это уже совсем невероятно. Не всякий кадж может этим похвастаться.

– Это точно, – согласилась Нестан и они надолго замолчали, уплетая пирожные.

– Тариэл, – интимно начала она, – а ты разговаривал с каджами? Ну, там, снаружи.

– Конечно, даже давал им пинка, – снова преувеличил он свои подвиги.

Глаза ее помрачнели и наполнились смущением.

– Какие они?

– Тупые и голодные. Ходят голые, в противогазах, и жрут всякую падаль.

– Бедняжки, – сказала она, сдвинув брови. – Если б ты только знал, как мне их жаль.

– Врагов нельзя жалеть, – бойко сказал Тариэл и произнес очередную фразу командира Цевелика: – Если враг не сдается, его уничтожают.

– Каджей не уничтожают. Убивать каджа – это все равно что покушаться на самого дракона.

– Знаешь, – сказал он проникновенно, – мне кажется, лучше попасть в озеро, чем жить такой жизнью, как они снаружи.

Нестан прикрыла ладонью ротик:

– Ах, неужели там так ужасно?

– Хуже некуда, – чувствуя, что задевает девушку, смаковал Тариэл.

– А может быть, они еще могли бы исправиться? – наивно спросила Нестан.

– Сомневаюсь, – сказал он. – Эти твари даже хоронить разучились. Сдохнет один из них в пустыне и так и валяется, пока не высохнет и не превратится в рваную кожурку.

– Какой кошмар, – сказала Нестан. – Когда же это, наконец, прекратится?

– Когда мы разобьем врага, – уверенным тоном ответил Тариэл.

Они вновь примолкли.

– Может, еще чаю? – спросил хозяин.

– Да нет, я, наверно, уже пойду. Поздно.

– Не уходи! Пожалуйста, – взмолился Тариэл.

– Но мне пора.

– Я… Я хочу тебе кое-что сказать, – его голос задрожал.

– Говори.

– Я… Я тебя люблю.

– Я знаю, – улыбнулась она.

Парень смутился еще сильнее.

– Просто я хотел тебе сказать… Что в тот день когда твое, твое лицо, – он замялся, – твое лицо пойдет чешуйками. В тот день я не вернусь из боя.

Она нахмурилась.

– Значит, ты меня не любишь.

– Нет, наоборот. Это не значит, что я перестану тебя любить. Я буду любить тебя вечно, какой бы ты ни была. Но как только я не смогу видеть тебя такой, как ты сейчас, я не смогу жить. Наверное, я слишком слаб. Или… Или… Несу всякую ерунду.

– Да, не будем об этом, – предложила она деловым тоном. – И мне уже пора.

– Погоди! – одернул он. – Я хочу у тебя кое-что спросить.

– Ну давай, давай! – уже раздражаясь, потребовала Нестан.

– А ты, ты меня любишь?

Она подбоченилась и завела глаза к потолку, как бы соображая.

– А ты не понял?

– Нет.

– Думаю… Думаю… Правда, я еще до конца не решила. Но думаю, что да.

– Да?!

– Правда, до конца я еще не решила.

– Ну, а можно мне тебя… – замялся он. – Ну… Ты…

– Ну вот когда решу, тогда и поговорим, – жестоко отрезала Нестан.

– Ну, ладно, – похолодевшим голосом сказал Тариэл. – Знаешь, у меня много уроков. Можно, я не пойду тебя провожать?

– Да без проблем! – махнула она рукой. – Спокойной ночи. Только ты, смотри, не скучай тут с этой, – кивнула она на шкаф.

Эпизод IV

Овечка стрекоза

На третий день, уже ближе к вечеру, слуги снарядили повозку, и волшебник с мальчиком поехали к Мимненосу. По пути Франк почему-то разволновался и начал расспрашивать Сергиуса о драконе, добр ли он и не мог ли рассердиться за то, что Франк свалился на него. Но волшебник, хитро щурясь, говорил, что не знает, но сейчас это можно будет проверить.

Весь вечер они углублялись в горы, и запряженная лошадка волшебника иной раз с трудом преодолевала крутые подъемы. Когда уже смеркалось, они поехали по лесистому ущелью под прямыми стволами вековых сосен и вскоре уперлись в светлую скалу. В ней виднелся длинный разлом, внизу которого был ход в пещеру, занавешенный шерстяной попоной.

– Вот здесь, Франк, ты впервые появился на свет Боденвельта, – объявил волшебник, остановив лошадь. – Пойдем, старуха наверняка уже здесь.

Вблизи вход оказался гораздо больше, а шерстяная ткань, прикрывавшая его, – грубой и толстой, словно сотканной из соломы. Волшебник приподнял ее край и пропустил Франка внутрь. В пещере было темно и пахло, как в зоопарке, только с примесью каких-то травяных отваров и сырого сена. Было очень величественно и тихо. Сергиус и Франк прошли вглубь и свернули налево. Пещера превратилась в глубокую расщелину. Глаза Франка еще не совсем привыкли к темноте, и он не мог видеть всех деталей помещения. Впереди была гора, и они направились прямо к ней. Приблизившись, Франк заметил, что гора дышит.

– Мимненосо, – негромко позвал волшебник.

– Тш-ш-ш! – зашипела выскочившая перед ними Каздоя. – Тихо-тихо. Мимненосик спит.

– Ах, какая жалость, – шепотом сказал волшебник. – Неужели он не познакомится с Франком?

Теперь Франк видел, что перед ними лежит свернувшийся клубком дракон. Он был шершавый, как динозавр, со змеиным узором коричневых или даже красноватых тонов. Позади дракона подсвечивал тусклый огонь. Когда они обошли спящего кругом, перед ними оказалась стена с очагом. Над тлеющими углями висел котел, из которого валил пар. В стороне, вдоль всей стены, тянулась широкая дощатая полка, заставленная склянками, колбами и пузырьками. На ней стояли банки – пустые и закупоренные, – с какими-то странными маринадами.

– Наш дракон давно заболел, – со вздохом, вполголоса сказал Франку волшебник. – И это последний дракон в наших краях. А может, и не только в наших. Мимненос – добрейший из когда-либо существовавших на земле рептилий. Ему мы обязаны миром и процветанием нашей страны. В былые времена, когда даже я был еще молод, Мимненосо был весел и полон сил. Он водил дружбу с людьми и лесными зверями и учил всех обитать в мире и взаимопомощи. Он творил много добрых чудес, тушил лесные пожары, исцелял безнадежно больных своим целительным ядом. Но те времена канули в небытие. Мы заботимся о нем вот уже сотни лет. Теперь он почти не общается с внешним миром. Только один раз в год, накануне Дня дракона, Мимненос приглашает гномов, чтобы передать им наколдованные детям подарки. Всякие там хлопушки, шутихи, куклы, воздушные змеи. Сам понимаешь.

Рассказывая все это, Сергиус шел вдоль полки, брал в руки и рассматривал зелья в колбах и ретортах.

– Эй! Эй! – позвала их шепотом подлетевшая ведьма. – Мимненосо проснулся.

Волшебник взял Франка за руку и подвел его к горе. Как уже было сказано, дракон лежал, свернувшись клубочком, и голова его была спрятана где-то внутри.

Франку было немного страшно, когда они стали перед зубчатым хвостом, за которым торчали два перепончатых, как у гигантской летучей мыши, уха. Дракон тяжело вздохнул.

– Мимненосо, – сюсюкаясь, как с маленьким, заговорил волшебник. – К тебе пришел гость. Тот мальчик, что упал на тебя сверху.

«Может быть, лучше было не напоминать ему?» – подумал Франк, у которого уже тряслись коленки. Вдруг уши рептилии начали медленно подниматься, а вслед за ними выплыли два выпученных змеиных глаза. Они немного светились.