Притворщик - Селеста Брэдли

Саймон обещал, что больше не будет никаких паразитов, но она не вполне верила ему. Откровенно говоря, мужчины и понятия не имели, каких усилий стоит женщине организация светского развеселения. Агата постаралась превратить случившееся на званом обеде в шутку; ей очень не хотелось, чтобы кто-нибудь подумал, будто в доме действительно водятся крысы.

Генерал продолжал говорить, а Агата изо всех сил пыталась его слушать. Она уже выкачала из него информацию относительно Джейми и подвела его к разговору о знаменитом Грифоне. К сожалению, увидев ее глубокую заинтересованность, генерал решил, что ей желательно услышать обо всех его боевых подвигах.

Когда наконец, вальс закончился, Агата пожаловалась на жажду, и генерал ради ее спасения ринулся, словно в бой, добывать для нее шампанское.

Как только он скрылся в толпе, Агата огляделась вокруг. Саймон что-то задерживался: обычно он моментально вскрывал и закрывал сейфы, и никто даже не замечал этого. Он показал себя талантливым вором, на иногда чересчур пренебрегал опасностью. Если Саймон и дальше будет заниматься своим ремеслом, то наверняка попадет в беду.

Пробравшись сквозь толпу, Агата пересекла бальный зал и поднялась по лестнице на второй этаж огромного генеральского дома, где располагалась туалетная комната для леди.

Припомнив план второго этажа, Агата миновала вход в дамскую комнату и повернула за угол. В коридоре не было никого, кроме влюбленной парочки, застывшей в объятиях друг друга.

Сложив руки на груди, Агата придала лицу самое строгое выражение и кашлянула, после чего молодые люди, покраснев и тяжело дыша, отскочили друг от друга. Она едва не рассмеялась, вспомнив, как прервали их с Саймоном, когда они целовались, лежа на ковре.

Взявшись за руки, влюбленные убежали в направлении бального зала, но Агата успела услышать, как они спрашивали друг у друга:

– Это твоя дуэнья?

– Нет. Я думала, что это твоя родственница.

Судя по всему, нечего было опасаться, что эти двое когда-либо расскажут, что Агата одна бродит по дому, поэтому она быстро направилась туда, где, как ей было известно со слов Баттона, находился кабинет. По дороге она думала о том, как бы ей поскорее узнать тайну самого Саймона. Она собиралась спросить у него об этом сегодня, но подготовка к осуществлению плана не оставила ей ни минуты свободного времени. К тому же Агата не знала, как лучше приступить к допросу.

План расположения комнат в доме Агата помнила довольно хорошо; поэтому, сосчитав двери, она остановилась перед той, которая вела в кабинет хозяина, и постучала, как было условленно, шесть раз: три-два-один.

Дверь тут же открылась, и высунувшаяся рука, схватив за локоть, втянула ее в темноту.

– Право же, – пробормотала она, потирая тут же образовавшийся синяк, – у тебя настоящая страсть к театральным эффектам.

Теплая рука закрыла ей рот, и она вздрогнула от неожиданности. Затем она услышала шепот Саймона:

– Помолчи, дорогая, мы здесь не одни!

Саймон осторожно провел ее в темноте туда, где из-под другой двери пробивалась полоска света.

– Смотри! – Он заставил ее опуститься на колени перед замочной скважиной.

Агата приложилась глазом к маленькому кружочку света и поняла, что находится не в кабинете, а кабинет – это следующая комната.

Потом она услышала шуршание, шаги и увидела высокого широкоплечего мужчину, который рассматривал при свете свечи какие-то бумаги.

– Это Этеридж, – еле слышно прошептал Саймон.

Агата еще плотнее прижалась к замочной скважине, человек с явным раздражением разгладил бумаги, после чего повернулся…

Агата вздрогнула от неожиданности и шлепнулась бы на под, если бы ее не удержал Саймон.

– Что? Что ты увидела?

– Лорд Этеридж… – пробормотала Агата, указывая рукой на закрытую дверь, хотя Саймон, конечно, не мог разглядеть в темноте ее жеста.

– Что?

– Лорд Этеридж – это дядюшка Далтон.

– Ты хочешь сказать, что знакома с Этериджем?

Незаметно улизнув из смежной комнаты, они, извинившись за ранний отъезд, вернулись на Кэрридж-сквер, и теперь Агата, сидя на диване, нервно поигрывала кистями лежащей у нее на коленях подушечки, а Саймон в гневе расхаживал перед ней взад-вперед.

– Откуда мне было знать, что он и есть лорд Этеридж! Коллинз называл его дядюшкой Далтоном, а дядюшка Далтон представился как Далтон Монморенси. Ей-богу, Саймон, я ведь не знаю наизусть всю Книгу пэров.

Зато Саймон знал, так же как и все его оперативные сотрудники.

Он сердито взглянул на Агату, как будто она была виновата в том, что не работает вместе с ними. Целая неделя потрачена на ее глупости.

– Значит, ты считаешь, что дядюшка Далтон и есть Грифон? – осторожно спросила Агата.

– Ради всего святого, перестань называть его дядюшкой; он не твой дядя и не старше меня.

– Теоретически ты мог бы быть моим дядюшкой, если бы моя мать была твоей старшей сестрой.

Саймон наклонился и выхватил у нее из рук подушечку с кистями, которыми она все это время не переставала играть.

– Я не твой чертов дядюшка!

Агата вскочила.

– Отлично! Ты не мой чертов дядюшка! Далтон Монморенси не мой чертов дядюшка! – Она стояла подбоченившись и сердито смотрела на него. – Но я спросила тебя, не думаешь ли ты, что Далтон Монморенси является чертовым Грифоном?

– Нет! – рявкнул Саймон, сверля ее сердитым взглядом.

Некоторое время Агата стояла, опустив голову, потом вернулась на диван.

– Зачем я спрашиваю тебя? Я знаю о Грифоне гораздо больше, чем ты.

А вот это уже было обидно. Он, чертов эксперт по этому чертову Грифону, распинается тут перед ней, а она не верит ни единому его слову.

Саймон провел рукой по лицу. В конце концов, какое ему дело до того, верит она ему или нет?

– Послушай, Агги…

– Не называй меня так, это позволено только Джейми. Придется тебе придумать для меня другое ласковое имя.

– Я вообще не хочу называть тебя никакими именами! – взорвался Саймон. – Я хочу высечь их на твоем могильном камне!

Агата взглянула на него с упреком.

– По правде говоря, тебе следовало бы научиться хотя бы немного сдерживать себя. – Она встала и заложила руки за спину, отчего ее великолепная грудь резко выдвинулась вперед под самым его носом.

Чувствуя, что перестает хоть что-нибудь соображать, Агата устало заявила:

– Я иду спать.

Саймон нехотя кивнул:

– Ладно, а я пойду немного прогуляюсь.

Пройдя около сотни ярдов по подъездной дорожке, Саймон вдруг обнаружил, что все еще сжимает в руке украшенную кисточками подушку. От бархата пахло нежным цитрусовым ароматом Агаты. Боже милосердный, неужели ему никогда не освободиться от нее? У него было сильное искушение выбросить эту чертову подушку в сточную канаву, но он сдержал себя. Было бы любопытно узнать, хватится ли этой подушки Пирсон, если он оставит ее у себя…