Минус Финляндия - Андрей Семенов

— Есть. Разрешите идти?

Маршал сменил тон на более теплый:

— Последнее, Филипп Ильич. Пока ты там по своим Тегеранам разъезжал… За разработку и проведение операции «Филькина грамота» ты награжден орденом Суворова первой степени. Тебе присвоено очередное звание «генерал-лейтенант».

Головин одернул китель. Он был без фуражки, поэтому не стал прикладывать ладонь к виску, а вытянул обе руки по швам.

— Служу Советскому Союзу!

— Поздравляю, Филипп Ильич.

Василевский не стал говорить Головину о том, что совсем другие люди уже получили задание искать возможности вывести из войны Болгарию, Румынию и Венгрию.

XVI

Что знал генерал-лейтенант Головин о Финляндии? Все или почти все, что знает любой министр правительства этой страны. Историю, культуру, географию, обычаи, экономику, климат, военный потенциал, политическое устройство. В Финляндии еще с дореволюционных времен действовало несколько агентурных сетей — военной разведки, НКВД, недавно распущенного Коминтерна. Донесения советской военной разведки регулярно ложились на стол Филиппа Ильича, который читал их уже второй десяток лет.

Знал ли Головин политическую и военную верхушку Финляндии? Знал. Он их как родных знал. Далеко не со всеми представителями финской элиты генерал был знаком лично или даже шапочно, но кто есть кто в Финляндии и кто там чего стоит — знал очень даже хорошо. Ему не нужно было три часа морщить лоб, погружаться в раздумье, чтобы понять главное. Единственный человек с финской стороны, на кого следовало выходить для выполнения операции «Северное сияние», — это маршал Маннергейм. Не потому, что он сосредоточил в своих руках всю полноту власти, а потому, что сейчас этот человек является несомненным лидером финнов и их национальным символом. Скажет Маннергейм: «Воюем с Гитлером!» — и миллионы финнов с готовностью возьмутся за оружие. Скажет он: «Стоим против Советов до последнего!» — и снова повторится та же мясорубка, которая уже работала четыре года назад, во время Зимней войны, и снова наша армия будет добывать себе победу, оплачивая ее большой кровью.

Что знал генерал Головин о маршале Маннергейме? Все до мелочи. Слишком ярким, умным и влиятельным человеком был этот Маннергейм. Нельзя было не изучать его.

Карлу Густаву Эмилю Маннергейму было семьдесят шесть лет. Родился он в семье шведского аристократа, но в Финляндии, следовательно, на территории Российской империи. Первая же попытка сделать блестящую карьеру офицера закончилась для него афронтом. Юного Карла Густава выперли из Выборгского кадетского училища за обыкновенное хулиганство, что, безусловно, свидетельствовало о непосредственности поведения и живости характера будущего маршала. Надо еще суметь нахулиганить в военном училище, известном своей строгой дисциплиной!

Сделав правильные выводы, несостоявшийся пехотный офицер направил свои стопы в кавалерию и на следующий же год поступил в Николаевское кавалерийское училище, которое располагалась в Петербурге. Ну а где столица, там, как известно, и светская жизнь. Вращаясь не только в гостиных, но и в более веселых заведениях, молодой кадет Карл обзавелся самыми широкими знакомствами, в числе которых приобрел и хорошего друга Ники, своего сверстника. Через сто с небольшим лет этого Ники канонизируют и объявят святым великомучеником. Еще раньше Ники станет именоваться Николаем Вторым, а пока это был приятный молодой человек — великий князь Николай Александрович.

Головин отметил практичность маршала, его умение извлекать уроки из неудач, способность делать выгодные знакомства. Благодаря знакомству с другом Ники карьера Карла Маннергейма была весьма удачной. Очень скоро после выпуска молодой офицер был назначен адъютантом начальника царских конюшен. В новой свободной России подобная должность называется «управляющий делами Президента Российской Федерации». Вот так всегда и везде, при любом строе и в любую эпоху. Стоит только близко сойтись с обладателем задницы, которая в свое время усядется на троне, и можно считать, что как минимум генералом ты в этой жизни обязательно станешь.

Впрочем, надо отдать маршалу должное и признать, что сам по себе Маннергейм был человек действительно незаурядный и с очень интересной судьбой. Головину было очень просто изучать этого человека. Становление маршала происходило на его службе Российской империи, поэтому генералу не составляло никакого труда истребовать его личное дело, написанное еще по старой орфографии с фитами и ятями, из управления кадров Генерального штаба.

«Принимал участие в Русско-японской войне 1904–1905 годов. В 1906–1908 годах по заданию Генерального штаба занимался составлением подробных географических карт Средней Азии, Монголии и Китая. Экспедиция прошла более десяти тысяч километров от Средней Азии до Пекина. За успешное выполнение задания Генерального штаба и крупный вклад в науку избран почетным членом Русского географического общества. Зачислен в лейб-гвардии Кавалергардский полк. С 1911 года генерал-адъютант свиты Е. И. В. Николая Александровича. С 1914 года в действующей армии. Принимал участие в сражениях в Галиции и Румынии. С 1915 года — генерал-лейтенант. Награжден орденами… После Февральской революции вышел в отставку».

На этом послужной список генерала российской армии Маннергейма заканчивался, и начиналась служба финского маршала.

Сразу же после Октябрьского переворота в Петрограде, в декабре 1917 года Финляндия объявила о своей независимости. Советская власть сей факт признала, но части Красной армии, дислоцированные на финской территории, сделали попытку государственного переворота. Маннергейм возглавил сопротивление Красной армии и прекратил вспыхнувшую резню. Именно ему удалось отстоять независимость Финляндии от советской власти и от кого бы то ни было. Через год он был провозглашен регентом Финляндии, но через два года добровольно сложил с себя эти полномочия.

Уйдя с высшего поста, Маннергейм не ушел из большой политики. В 1937 году под его руководством началось строительство глубоко эшелонированной полосы обороны на Карельском перешейке, прозванной в народе линией Маннергейма. Когда, заручившись заверением о невмешательстве со стороны Германии, СССР предложил Финляндии территориальный обмен с целью отодвинуть границы от Ленинграда, Маннергейм посоветовал своему правительству принять это предложение, чтобы не допустить ненужной войны. Правительство Финляндии на это не пошло, война началась. Финляндия ее проиграла, потеряла значительную часть своей территории, но весь финский народ видел, что Маннергейм сделал куда больше, чем смог бы сделать кто угодно другой. Разумеется, роль, сыгранная этим человеком в Зимней войне, вознесла за облака его и без того огромный авторитет и влияние.

Но это, что называется, был поверхностный взгляд на маршала. Эти сведения о нем можно было почерпнуть из открытых источников, то есть снять с поверхности. Была еще одна сторона медали, скрытая от нескромных взоров глупых обывателей, читающих прессу.

С приходом Гитлера к власти Финляндия оказалась в сложном положении как во внешней, так и во внутренней политике. Надвигалась гроза, пугающая своей мрачной силой, и никто в мире не мог предсказать, какие всходы появятся после того, как она щедро польет кровью поля Европы. Необходимо было искать друзей с надежной крышей или хотя бы позаботиться о зонтике. Финляндия попала в сферу интересов трех стран — Германии, Великобритании и Советского Союза. Вся дальнейшая внешняя политика Суоми определялась необходимостью лавирования между интересами этих трех могучих держав, стремлением уравновесить их силы, прикрываясь помощью одной, просить защиты у второй и не отказывать третьей.

К 1936 году всем в Европе стало понятно, что большой войны избежать не удастся. Для соблюдения собственных интересов Финляндии выгоднее было примкнуть к англо-французскому военному альянсу. Это гарантировало бы ей помощь финансами и вооружением. В это время под руководством Маннергейма как раз проходила модернизация финской армии. Деньги вкупе с новыми образцами вооружений Финляндии были бы очень кстати. У Англии были самые большие в мире военный и торговые флоты, а у Франции — самая сильная армия в Европе.

Но ни Англия, ни Германия не имели с Финляндией общих границ, а Советский Союз таковые имел. Это делало страну рабочих и крестьян самым опасным противником Суоми. Вместе с тем, наиболее дальновидные политики, к которым относился и Маннергейм, понимали, что гитлеровский режим может оказаться не вечным. Тогда снова возникнет вопрос о границах с историческим соседом. Если сейчас, в тридцатых-сороковых годах, опираясь на поддержку Германии или Англии, повести себя с Советским Союзом недостаточно осмотрительно, то впоследствии обстоятельства могут сложиться так, что Хельсинки переименуют обратно в Гельсингфорс. Балтийский флот снова будет базироваться там, а не в Кронштадте и Лиепае.