Клоун. История одной любви - Юлия Владимировна Монакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Д-да, я заметил, что у вас странные отношения, — хмыкнул Макар.
— Странные… — согласилась Динка. — Наверное, это не совсем то, что подразумевают под искренней сестринской любовью. Но так было не всегда! — добавила она торопливо, словно оправдываясь. — В детстве мы вообще были не разлей вода. Ни минуты не могли друг без друга, честно! И папа… папа тоже не всегда был со мной таким строгим. Просто потом я его очень подвела. Разочаровала… — голос ее прервался.
— Т-так, стоп, — Макар положил руки ей на плечи. — Что это опять началось? Не надо самоуничижения, хорошо? Т-ты никого не подводила и не разочаровывала. Тебя подставили! Здесь нет т-твоей вины, понимаешь?
— Есть, — Динка покачала головой. — Мне вообще не нужно было позволять делать со мной… все это. И фотографировать, а тем более снимать на видео — тоже…
— Просто твой б-бывший — мудак, — убежденно заявил Макар.
— Угу. Только почему-то он остался чистеньким, а шлюхой в итоге оказалась я.
— Никакая т-ты не шлюха! — возмутился он. — Прекрати сама себя гнобить. П-просто ты доверилась человеку, который оказался г-говном. Вот и все.
Из все еще распахнутого окна ощутимо дохнуло холодом. Динка невольно поежилась. Макар быстро шагнул к ней и обнял, согревая своим теплом.
— Мне кажется, никто и никогда не заботился обо мне так, как ты… — прошептала она, уютно устроив голову у него на плече.
Это примирило их друг с другом окончательно.
Макар поцеловал ее в растрепанную макушку, затем спустился ниже — к виску, скользнул по щеке и наконец нашел губами ее губы. Динка как-то судорожно то ли вздохнула, то ли всхлипнула, а затем обвила руками его шею, охотно включаясь в поцелуй, поначалу нежный, но постепенно перерастающий в требовательно-настойчивый.
Объятия становились все жарче, поцелуи — все откровеннее. В висках у Макара шумело, он понимал, что еще немного — и остановиться будет просто невозможно. Динка трепетала в его объятиях и реагировала так чутко, отзывалась так горячо и благодарно, что башню срывало напрочь. Не разрывая поцелуя, она торопливо расстегнула молнию на его куртке, и Макар с облегчением сбросил прямо на пол эту деталь гардероба, так мешающую ему сейчас.
— Ты горячий как печка… — шепнула Динка, положив руку ему на грудь поверх футболки.
— И ты, — откликнулся он, спуская с ее плеча бретельку ночнушки и целуя атласную кожу, отчего она задрожала.
То ли Макар неосознанно подтолкнул ее к кровати, то ли Динка сама его за собой потянула, но вскоре поцелуи и объятия продолжились уже в положении лежа. Это было так мучительно-сладко, так невыносимо остро и пронзительно, что он вздрагивал от каждого легкого прикосновения, словно от удара током. Сдерживаться было все труднее, но Макар какими-то остатками разума все же понимал, что остановиться по-любому придется. Не потому, что ему не требовалось продолжение — да он сдохнуть был готов от того, как сильно ее хотел! Просто он совершенно не позаботился о предохранении.
Это под куполом цирка Макар мог позволить себе работать без защиты. Без страховки. В сексе же — нет. Никаких самоотмазок типа «давай аккуратненько» и «я буду осторожен», это было накрепко прошито у него в подкорке. Одна-единственная серьезная беседа с отцом в четырнадцать лет запомнилась ему на всю жизнь и сидела в памяти занозой. Тот, поняв, что сын будет пользоваться успехом у девочек (уже начал пользоваться!), решил поговорить с ним по-мужски до того, как Макар начнет вести интимную жизнь. И первую упаковку презервативов ему купил тоже отец.
Макар с усилием оторвался от Динки и откатился в сторону, уставившись в потолок и пытаясь восстановить дыхание.
— Что случилось? — спросила она шепотом, снова прижимаясь к нему.
— Все нормально, — глухо отозвался Макар, пытаясь усмирить бушующее в нем и буквально распирающее изнутри дикое желание.
— Ты… не хочешь? — уточнила она странным тоном.
— Не в этом д-дело.
Динка отстранилась. С ее стороны явственно повеяло холодом.
— Я… понимаю, — тихо отозвалась она. — Тебе, наверное, противно… после всего этого?
25
Макар даже не сразу понял, что она имеет в виду. А поняв, схватился за голову. Это же сколько загонов и комплексов у девчонки, даже представить страшно!
— Г-господи, ну что ты несешь? — он развернул ее за плечи лицом к себе. — Мне — п-противно? То есть, я сейчас тебя целовал, зажав нос и п-преодолевая отвращение?
— Нет, но… — растерянно пробормотала она, однако Макар не дал ей договорить, снова крепко прижав Динку к себе и мучительно выдохнув куда-то ей в макушку:
— Да я тебя хочу б-больше всего на свете! Неужели сама не чувствуешь?
— Чувствую, — смущенно отозвалась Динка и осторожно уточнила:
— Но тогда, получается, есть какое-то «но»?
— …Но у меня нет с собой презервативов, — неловко докончил он. — Честно г-говоря, я даже не думал, что мы…
Она хмыкнула:
— Ах, вон оно что!
— Ну да, обзаводиться п-потомством нам пока рановато, не находишь? — пошутил он, ущипнув ее за бок.
— И ты правда совсем-совсем не вспоминаешь о том, что я…
— Дин, — он начал по-настоящему злиться, — почему я д-должен об этом вспоминать?
Она немного помолчала, словно размышляя, стоит ли и дальше с ним откровенничать.
— Папа говорит, если девушка… испорченная, то она годится лишь для развлечений. Никто никогда не захочет на ней жениться.
— Ну и бред! — он засмеялся бы, если это не было по сути так ужасно. — К-какое-то лютое средневековье. «Испорченная»… что это вообще за слово такое д-дебильное? А ты хочешь, чтобы я на тебе женился? — подколол он.
Динка смутилась и спрятала лицо у него на груди.
— Я не об этом…
Какая же она была глупенькая, какая хрупкая и уязвимая! И эти ее дурацкие установки, вбитые в голову заботливым папенькой…
— Ты лучше всех, — убежденно сказал он то, что уже говорил ей раньше. — Таких, как ты, больше нет.
Динка окончательно расслабилась и обмякла у Макара в объятиях.
— Это даже хорошо, что ты сегодня пришел без стратегического запаса, — заявила она наконец, тихонько засмеявшись.
— Почему? — удивился он.
— Ну, я просто не хотела бы, чтобы наш с тобой первый раз был… вот таким, — пояснила она. —
