Милый, единственный, инопланетный (СИ) - Монакова Юлия

Пролог

Мы, полностью одетые, сидим друг напротив друга на аккуратно заправленной кровати. Я искоса поглядываю на Илью, а он уставился куда-то в сторону, машинально вертя в руках спиннер. Я уже знаю: так он делает всегда, когда волнуется. Боже, да он нервничает едва ли не больше, чем я сама!..

Илья периодически перебрасывает спиннер из одной руки в другую, а я наблюдаю за вращением, как заворожённая, хотя… на самом-то деле, вероятно, просто тяну время. Мне немного страшно переходить к делу. Тому самому, ради которого я и нахожусь сейчас в спальне Ильи, чувствуя себя дура дурой.

Мы впервые собираемся переспать друг с другом, но я покривлю душой, если скажу, что атмосфера в комнате тянет на “возбуждающую” или хотя бы на “романтическую”. Ни фига подобного!

Кашляю, пытаясь привлечь его внимание. Илья не реагирует, только спиннер начинает крутиться с поистине сумасшедшей скоростью. Господи, он же откровенно не улавливает моих мысленных посылов и не понимает неуклюжих попыток подтолкнуть его к решительным действиям. Я должна всё сказать ему прямо, самыми конкретными словами…

Открываю рот и выпаливаю вовсе не то, что собиралась изначально:

— Слушай, а ты вообще-то уверен, что хочешь секса?

— Да, — серьёзный кивок, взгляд по-прежнему устремлён мимо меня, спиннер всё ещё бешено вращается.

— Но ты на меня совсем не смотришь…

Его брови приподнимаются удивлённым домиком.

— Во время секса обязательно смотреть друг на друга?

Я понимаю, что для него это мучительно. Илья совершенно не может выдержать чужой пристальный взгляд “глаза в глаза”, испытывая при этом настоящий физический дискомфорт, вплоть до тошноты.

— Необязательно, — вынужденно признаю я. — Глаза можно просто закрыть.

Он вздыхает с явным облегчением.

Я знаю, что раньше у него была девушка. Честно говоря, не представляю, как они в принципе занимались любовью — со всеми его тараканами в башке. Впрочем, неудивительно, что в конце концов она не выдержала и сбежала. Одного не пойму, какого чёрта теперь в это вляпалась и я?! Оно мне надо? Илья ведь даже целоваться не любит, наверняка в сексе у него тоже масса своих заморочек, с которыми, хочешь не хочешь, мне придётся считаться… Зачем, господи, заче-е-ем?.. Я мазохистка или просто дура?

— Может, уже начнём? — между тем деловито спрашивает Илья, словно речь идёт не об интимно-сокровенном, а о какой-нибудь скучной совместной работе. Я чувствую, как против воли заливаюсь румянцем. Чёрт! Это самая странная прелюдия к сексу, которая у меня когда-либо была. Неуверенно пожимаю плечами, понятия не имея, с чего, собственно говоря, следует начинать:

— Ну… э-э-э… давай.

— Я знаю, что девушкам обычно нравятся поцелуи во время соития, — произносит он всё тем же деловым тоном. — Если ты планируешь со мной целоваться, то тебе нужно почистить зубы.

О боже. О, боже!!!

— Может, мне ещё душ принять перед процессом? — интересуюсь я иронично. Но Илья, как обычно, не считывает иронию. С ним нужно быть предельно прямолинейной и ясной, я же постоянно об этом забываю…

— Да, это было бы замечательно, — он серьёзно кивает. — Мне будет гораздо приятнее заниматься с тобой сексом, если ты помоешься.

Ему будет гораздо приятнее… Эй, а как насчёт меня?! После этих слов я чувствую себя будто облитая помоями. Можно подумать, от меня воняет, а изо рта несёт чесноком!

Так, стоп, Марина. Стоп! Успокойся. Это именно то, о чём предупреждал Руслан — Илья маникально задвинут на чистоте и излишне чувствителен к посторонним запахам и новым вкусам, воспринимая их во сто крат острее, чем обычные люди. Он вовсе не хотел меня обидеть. Я ему нравлюсь. Ведь нравлюсь же?!

— Ты… находишь меня привлекательной?

— Я уже говорил тебе, что да, — кажется, Илья немного раздражён. Его утомляют долгие церемонии и пустые разговоры, ему хочется поскорее перейти к главному. Но я, как истинная девочка-девочка, в данный момент хочу нежности и разговоров о любви… иначе у нас с ним вообще ничего не выйдет. Я привыкла к взаимоотношениям в мире, полном условностей, недосказанностей, лицемерия и спасительной лжи, а сейчас оказалась в столь деликатной ситуации один на один с человеком, который всегда говорит только правду и ждёт того же от остальных. Илья абсолютно не понимает намёков, никогда не льстит, не обманывает и не притворяется. Быть с ним рядом — нечеловечески тяжёлое, непосильное испытание для нервной системы. Но… что поделать, если жизнь без него уже кажется немыслимой?

— А что тебе больше всего во мне нравится?

Он добросовестно задумывается, а через несколько мгновений решительно заявляет:

— Твой голос и ямочки на щеках.

Голос… ну, тут всё понятно. Он и услышал-то меня впервые именно по радио, во время прямого эфира. А вот ямочки… странно, что он их вообще заметил. Иногда мне кажется, что с тех пор, как мы познакомились, Илья ни разу толком не посмотрел мне в лицо. Как бы я ни пыталась наладить с ним контакт глазами — он неизменно отводил взгляд.

Смущаясь, я неловко тереблю краешек платья и застенчиво улыбаюсь, невольно демонстрируя те самые ямочки.

— Папа всегда говорил мне, что ночами к спящим младенцам прилетают ангелы и трогают пальчиком самых симпатичных… Ямочки — это следы, оставшиеся от их прикосновений, — даже сейчас, в двадцать лет, эта наивная легенда умиляет меня точно так же, как в детстве.

Илья протестующе качает головой.

— На самом деле ямочки на щеках — это генетический дефект, возникающий при недостаточной длине лицевой мышцы, — обстоятельно объясняет он мне. — Когда ты улыбаешься, недоразвитая укороченная мышца стягивает кожу и образует впадинку.

Я беззвучно глотаю ртом воздух. Недоразвитая лицевая мышца? Серьёзно?! Мать твою, он правда планирует переспать со мной сегодня или, напротив, делает всё для того, чтобы я ушла?!

Поднимаю глаза к потолку и часто моргаю, чтобы непрошенные слёзы вкатились обратно. Господи, и почему я всегда влюбляюсь в тех парней, которые гарантированно обеспечивают мне сплошные проблемы?! Это что, карма или просто моя потребность найти приключения на свою пухлую задницу? Сначала — женатый Карик, теперь — Илья, практически “инопланетянин”, у которого в голове творится чёрт-те что…

И тут вдруг Илья совершает невозможное. Практически нереальное, абсолютно ему несвойственное: он берёт меня за руку и бережно целует в ладонь. Я в шоке — по-моему, это первое проявление подобия нежности и ласки с его стороны за всё время, что он меня знает.

— Мариша, — говорит Илья извиняющимся тоном, по-прежнему не глядя мне в глаза. — Я знаю, что со мной… с такими, как я… другим людям приходится очень трудно. Но я и сам от этого страдаю, пойми. Я не умею нормально общаться, заводить отношения, но это не значит, что мне этого не нужно. Мне тоже бывает одиноко, хоть я и привык находиться один. Я не умею говорить правильные слова, признаваться в любви так, как это положено у вас… у остальных… но просто знай — ты нужна мне. Очень.

У меня перехватывает спазмом горло, в носу щиплет от долго сдерживаемых слёз, а ресницы начинают предательски дрожать.

— Ты тоже нужен мне, — сиплю я, — так сильно нужен, что меня это пугает… Мне трудно, Илья. Трудно и страшно. Иногда мне кажется, что я… не справлюсь. Просто не смогу.

Он делает над собой заметное усилие и, подавшись вперёд, крепко меня обнимает. Я знаю, что Илья терпеть не может все эти нежности и обнимашки, поэтому забываю даже дышать, чтобы не спугнуть его внезапный порыв, но сама так и не рискую обнять в ответ.

И что — мне так и придётся постоянно бороться с собой и своими желаниями? Считаться с загонами и пунктиками Ильи? Бояться сделать лишнее движение, не сметь обнять и поцеловать, когда вздумается? Я в стотысячный раз за сегодняшний вечер мысленно задаю себе вопрос: надо ли оно мне?

Наконец Илья негромко выдыхает, словно тоже не дышал всё это время, и осторожно отстраняется. Очевидно, за сегодняшний вечер он уже превысил свой лимит прикосновений.