Милый, единственный, инопланетный (СИ) - Монакова Юлия

Мне требуется несколько секунд для того, чтобы ответить. Собираюсь с силами и морально готовлюсь, а затем всё-таки принимаю входящий вызов.

— Привет, Илья! — голос Руса бодр и жизнерадостен, но я всё ещё не могу расслабиться, подсознательно ожидая плохого. — Я знаю, что ты не спишь, поэтому не извиняюсь за ранний звонок…

Я молчу, ожидая, что он дальше скажет.

— Между прочим, у меня сегодня день рождения! — весело говорит Рус.

— А-а, — неопределённо откликаюсь я, не понимая, какой реакции он сейчас от меня ждёт.

– “А-а”, — передразнивает он и смеётся. — Вообще-то, в таких случаях положено поздравлять, балбес!

Рус знает меня с детства и давно привык к моим “закидонам”, как он их называет. Я ценю это, действительно ценю — мне важно, когда близкие люди не просто удивляются странностям в моём поведении (кое-кто даже смеётся над ними), а всеми силами стараются помочь мне это преодолеть. Я безумно благодарен им всем за помощь: к примеру, Рус с завидным терпением регулярно подсказывает мне, что делать в той или иной ситуации, как правильно реагировать на те или иные события, что принято говорить в различных конфликтных и спорных моментах. Наверное, большинству людей эти знания покажутся элементарными, не требующими особых умственных усилий. Для меня же все эти правила и нормы абсолютно неочевидны, приходится всякий раз усваивать их с нуля.

Правило номер раз: со знакомыми всегда следует здороваться, даже если не хочется. Так надо.

Правило номер два: если это не просто знакомые, а близкие друзья, следует обязательно спросить, как у них дела, даже если это тебе совершенно неинтересно.

Правило номер три: если они в ответ поинтересуются твоими делами, не нужно честно и подробно отвечать на поставленный вопрос, достаточно отделаться дежурной фразой “всё нормально” и обязательно поблагодарить.

Всё это кажется мне глупым, энергозатратным и абсолютно нелогичным, но внешний мир вообще полон условностей и социальных реверансов, обязательных к исполнению. Мне остаётся только принимать правила игры, чтобы не слишком выделяться из толпы. Каждый день — это преодоление и борьба с собственными страхами, а также эмоциональными перегрузками. Я уже не спрашиваю, почему надо делать так, а не иначе, просто делаю.

К примеру, вполне могу понять, когда день рождения празднуют в кругу родных и друзей — с подарками, тортом и прочими угощениями. Это логично и объяснимо в моих глазах. Но я совершенно не вижу в смысла в обязательных поздравлениях в соцсетях или по телефону, для чего они? Однако полагается непременно поздравлять, причём не только с днём рождения, а ещё с кучей других, каких-то совершенно непонятных и странных, праздников…

Впрочем, раз надо — значит, надо.

— Поздравляю тебя с днём рождения, — послушно произношу я в трубку.

— Ох, спасибо, Илья, это так неожиданно и приятно! — он ржёт, и я начинаю подозревать, что в его словах таится скрытая ирония. Впрочем, мне вообще сложно даётся понимание чужих шуток, потому что я воспринимаю их буквально и всегда испытываю затруднения с тем, что принято называть “чувством юмора”. Каждый раз, когда я нахожусь в компании и слышу смех, то невольно поёживаюсь и подозреваю, что они смеются надо мной. В детстве я запоем читал сборники анекдотов, рассказывая их затем родственникам и гостям. Мне очень хотелось вписаться в общепринятую схему общения, и я изо всех сил старался запомнить, что смешит людей.

— Я, собственно, чего звоню-то… — голос Руса делается серьёзным. — Отмечать буду в клубе, с друзьями. Ты, разумеется, тоже приглашён.

Я снова напрягаюсь.

— Ты же знаешь, я… не любитель клубов.

— Знаю, конечно, — подтверждает он. — Но, чёрт побери, Илья… ты мой друг с детского сада! Я очень хочу видеть тебя на своей вечеринке. Мне это важно, понимаешь?

Я молчу.

— В конце концов, тебе же необязательно танцевать и общаться с окружающими. Можешь даже надеть беруши. Обещаю, никто не будет к тебе цепляться, я поговорю с пацанами. Просто посидим, расслабимся, вкусно пожрём, немного выпьем…

“Нет, нет, нет, нет!” — нарастает во мне внутренний протест. Но я понимаю, что в мире нормальных людей друзья не поступают так, как собираюсь поступить я.

— Ну хорошо, — соглашаюсь наконец. — Только пообещай, что позволишь мне уехать сразу же, как только я этого захочу.

— Договорились! — он явно обрадован тем, что я так легко сдался.

Вспоминаю, что на дни рождения полагается являться с подарками, и спрашиваю Руса прямо:

— Что ты хочешь, чтобы я тебе купил?

Он фыркает.

— Ой, да ладно… Заеду к тебе на следующей неделе, посмотришь мой ноут. Что-то подвисать стал. Может, вирус словил или винду переустановить надо… Будем считать, что это и есть твой подарок мне на день рождения. Сделаешь?

— Легко, — соглашаюсь я. Это и в самом деле сущий пустяк для меня — гораздо проще и приятнее, чем таскаться по магазинам в поисках подходящего подарка.

— Ну, тогда до вечера, — прощается Рус. — Явки-пароли сейчас скину тебе в ватсап.

8

Целый час сижу возле пруда: слушаю радио и бросаю кусочки булки прожорливым уткам.

Я люблю это место. Мама часто гуляла здесь со мной, когда я был ещё совсем маленьким. Сначала возила в коляске, а позже, когда я подрос и зашагал самостоятельно, мы вместе подолгу бродили по аллеям, взявшись за руки. Раньше это был целый Парк культуры и отдыха, но после развала СССР постепенно пришёл в запустение и перестал приносить доход, поэтому в конце девяностых его распродали “по кусочкам”. Впоследствии одна часть парка превратилась в красивый ухоженный сквер с маленьким искусственным водоёмом, другую отдали под кафе и рестораны, ну, а всё остальное просто снесли и построили на участке земли огромный торговый центр. Однако я ещё помню, как громыхали по детской железной дороге разноцветные вагончики, как возвышалось над деревьями колесо обозрения, как визжали школьники на “Сюрпризе” и заливисто смеялись малыши на цепочной карусели…

В сквере сейчас безлюдно и хорошо, можно расслабиться и не думать о том, как себя вести и что делать. Я могу просто побыть собой — таким, какой я есть и каким навсегда останусь, не притворяясь “нормальным” и не подстраиваясь под других.

Впервые ощущение, что я — инопланетянин, появилось у меня ещё в детском саду. Как будто меня привезли на Землю и бросили здесь адаптироваться самостоятельно. Это очень странное и неловкое чувство — когда ты вроде бы понимаешь местный язык и сам неплохо говоришь на нём, но при этом какие-то нюансы, скрытые смыслы и значения постоянно от тебя ускользают. А уж менталитет, культура и обычаи новой планеты и вовсе неподвластны твоему пониманию… Уже позже я узнал, что синдром Аспергера действительно часто называют синдромом инопланетянина.

Это ощущение не ослабевает, а только крепнет с годами. Совершенно очевидно, что “инопланетянином” я останусь на всю оставшуюся жизнь, сделаться “таким, как все” у меня всё равно не получится. Несколько лет назад я даже набил себе татуировку с одиноким человечком на шарике Земли.

Впрочем, говоря о собственном одиночестве, я немного лукавлю. У меня есть семья, есть друзья — их мало, но они всё же есть. Время от времени случается даже секс. Это миф, что аспи не нуждаются в общении — меня периодически тянет к людям, я испытываю потребность быть кому-то важным и любимым… Просто я никогда по-настоящему не чувствовал себя одиноким, внутренний мир с самого раннего детства был интереснее и ярче, чем внешний. Мне вполне комфортно одному, “в себе”, но при этом я не социофоб и не человеконенавистник, несмотря на все мои коммуникативные затруднения и барьеры.

В данный момент, слушая “Утренний кофе с Маришей”, я не в первый раз ловлю себя на мысли: как было бы замечательно, если бы эта девушка сидела сейчас здесь, рядом со мной. Чтобы я мог слышать её голос не по радио, а вживую…